на «Лайвлибе»). Просто лишнее напоминание: чтение на самом деле диалог не только с героями из другого мира или автором, но и с самим собой. Читая, мы лучше понимаем себя и, мне кажется, свои страхи и больные места, неотрефлексированный опыт и нереализованные, а потому очень колючие желания лучше знать.

В моих книгах, почти в каждой, есть какая-то забористая дрянь, которая триггерит людей массово. Например, засилье «плохих» полицейских, при ближайшем рассмотрении оказывающихся не такими и плохими, но страшно раздражающих своей неидеальностью. Или какой-то персонаж прощает того, кого категорически нельзя прощать. Или все героически умирают, но до самого конца зло все равно не побеждено. Или из двух героинь-сестер одну все боготворят вопреки ошибкам, потому что она харизматична и энергична, а в другой, хотя она добрая и светлая, видят тряпку и всячески дают это понять. К концу, разумеется, все неизменно оказывается далеко не так однозначно и у всего есть цена в виде чужих жизней, про-игранных сражений и даже судов Линча… но все же. В любительском литературоведении у подобных сюжетных решений даже есть свое обозначение — серая мораль. Впрочем, серостью дело не ограничивается, цеплять могут в равной степени абсолютно черные и абсолютно белые решения.

Больше всего триггеров мои читатели ловят от совершенно, казалось бы, безобидного романа «Капитан Два Лица», смешного и ироничного, немного в духе Терри Пратчетта. Это история о мальчишке-принце, который сбежал от тирана-отца, нашел новую родительскую фигуру в загадочном седом пирате, сам за десять лет стал грозой морей и, надо сказать, большим авантюристом… но вдруг вынужден вернуться домой, потому что отец умер и трон опустел. Думаете, он возвращается, чтобы покорно стать правителем? Конечно нет, ему это абсолютно не нужно и неинтересно. У него совершенно другие цели: посадить на трон сестру, по-быстрому выдав ее замуж за хорошего парня, которым можно будет дистанционно помыкать (еще бы найти такого!), и выторговать для своих пиратов что-то вроде корсарского разрешения. Обеих целей он начинает быстро и энергично добиваться. Не сказать, что в итоге все поворачивается по его желанию, но… но. Пожалуй, пересказав этот сюжет, я начинаю понимать, почему читатели так злятся. Каждый порой хочет усидеть на двух стульях и решить свои проблемы за счет других.

В общем, опыт, травмы прошлого и настоящего, страхи, желания и эмпатия — все вместе это заставляет нас остро реагировать на подобные вещи: пугающие, жестокие, несправедливые, скользкие… реальные. Или просто недоступные лично нам. Иногда «остро» выливается в то, что роман мы уныло бросаем, не в силах разделить ценности героев и начать им сопереживать. Иногда — в то, что мы ставим двойку и пишем гневный отзыв, который куда больше говорит о нас, чем о тексте, зато нам легчает. Иногда мы все же дочитываем книгу со смесью восторга, омерзения и боли, но затем ухаем в прострацию, апатию и долгую рефлексию. Здорово, если она к чему-то приводит.

До сих пор помню, каким триггером стал для меня роман Аркадия и Бориса Стругацких «Жук в муравейнике». Если обобщать, герой в этой книге с детства ощущал себя не просто оторванным от людей, но вообще не совсем человеком — хотя внешне все у него было нормально, в утопическом-то обществе будущего. Порой ему казалось, что он не просто не вправе (почему-то!) жить на Земле, но и опасен. Но чем и почему, он не понимал. А потом он вырос, стал космолетчиком и сомнения подтвердились. Он оказался инопланетянином. Причем, зачем его подкинули землянам, осталось загадкой для всех прочих персонажей. Они воспринимали бедного героя как бомбу замедленного действия. Он тоже стал видеть себя так и… В общем, конец плохой.

Важно: триггер — это не просто когда что-то «раздражает в книге». Так называют настоящий дискомфорт, с трудом подавляемую агрессию, обиду, желание сбежать или найти автора и обидеть его посильнее. И отмечать в себе эти триггеры — нормально, даже если это «всего-то книжка». Масштабные они или маленькие, это отголосок сомнений и блоков, часть восприятия, крик чувства справедливости. Но, повторюсь, речь далеко не всегда о вещах по-настоящему жестоких, несправедливых и страшных вроде педофилии, массовых убийств, киднеппинга и пыток.

Иногда все куда безобиднее: в книжных триггерах проявляет себя наша Тень. Это юнгианский архетип, грань личности, отражающая все черты, мысли, обиды и желания, которые сознательная часть нашего «я» старательно пихает поглубже. Поскольку Тень обычно здорово им подавлена, затюкана его вечным «Нужно вести себя так, а этак вести себя не надо!», она рада любой подкормке. Чужие персонажи, абстрактные ситуации, иные миры, неозвученные подтексты — перекус более чем сытный.

Если вдруг вы сейчас решили сжечь очередную книгу-триггер или забросить в долгий ящик непростую идею, пожалуйста, остановитесь. Тень не мистер Хайд, а, скорее, большой черный пес, который мог бы быть нам другом, но которого мы боимся и не пускаем в дом. Примерно как Гарри Поттер в начале третьей книги боялся Сириуса Блэка, принимая его за гримма. В Тени могут прятаться (и у большинства людей так и есть) вовсе не какие-то деструктивные наклонности, а вполне безобидные и даже хорошие вещи вроде черного юмора, творческой жилки, желания быть свободным и погромче говорить о себе. Это Тень топает ножкой и вопрошает: «Принц Ино не хочет сидеть на троне и тащить на себе страну — и свалил в пираты! А мне так почему нельзя?»

Кто-то избегает своих триггеров, например, не читая литературу определенной тематики. Кто-то включает защитный сценарий: «Раскритикую и буду отрицать, обесценю всякую важность того, что написано на этих страницах, а персонажа обзову инфантильным козлом». Кто-то берет подобные тексты, только когда требуется встряска или когда действительно готов что-то отрефлексировать. Но на все сто процентов деться от триггеров некуда. Они далеко не всегда считываются по аннотации. И на первых страницах ознакомительного фрагмента сюрприз может не ждать, а выскочить из кустов потом, вместо рояля. А еще все мы разные, и триггер читателя может автором восприниматься спокойно. Те эмоциональные гадости, которые люди находят в моих книгах, почти всегда для меня открытие. Саму меня в своих текстах воротит от совершенно другого.

Кстати, это тоже важно: триггеры лучше прорабатывать, потому что иногда они поджидают нас в нашей собственной книге. И пока мы будем чего-то бояться, от чего-то мучиться, что-то не пускать в сознание или прятать за разнообразными когнитивными искажениями, нам не откроется довольно большой пласт важных, сложных тем, образов и взаимодействий. Возможно, наше творчество прекрасно проживет без них. Но все будет очень сложно, если однажды