– Прелесть какая. Всюду жизнь. Вы хорошая команда, сыгранная, это отыграете, пригодитесь друг другу еще сто раз.

– Как?

– Вы придумаете, я верю.

– Со свалкой бы придумать сперва.

– Вы придумаете, я верю, – повторила Лена.

Иван вздохнул и спросил:

– Я не понял, ты с концами соскакиваешь, что ли?

Лена еще раз терпеливо повторила легенду про срочный вызов на работу и полуторамесячный аврал с разъездами. Иван покивал и предложил:

– Тогда давай сейчас со свалкой придумаем.

Лена вздохнула.

– Вань. Еще раз: если придумаем сейчас, надо будет реализовывать. А это нель-зя. Категорически. Тебе нельзя вылезать и вообще показываться. Они ждут, вот сейчас, сидят и ждут. И тебя самого загубят, и ребят, и город. Ты сейчас в другом качестве нужен.

– Не так давно ты именно про это качество обосновывала, убедительно так. Кабы не это, я бы спокойно…

– Кабы не это, ты бы вместе со всеми спокойно шел навстречу быстрой смерти. А теперь условия изменились. Теперь ты не просто эту смерть предотвратишь, ты будешь следить, чтобы этим занимались специально обученные люди. Тебя позвать в помощники фединспектора – это же не Салтыкова инициатива, это согласованное и утвержденное предложение. И далеко идущее. Сегодня ты помощник федерального инспектора, завтра федеральный инспектор, око государево, сам не рискуешь, набираешь очки перед Кремлем, местные боятся, решают по свалке. Тебя для этого в систему вписывают, смотрящим с полномочиями – что еще надо-то?

– Ничего мне не надо. Этого – ничего.

– А ты ради себя все это начинал? Чуть-чуть подожди. Будь умницей и человеком системы, но третьего плана, фигурой минимум на два хода: в стабильной ситуации гарантируешь выживание на месте, когда все крякнет – выдвигаешься. Вань, ну да, сегодня все завязано на одного человека. Но он, что бы себе ни думал и что бы его окружение ни говорило, не бессмертный. Он крякнет – все посыпется: и ближайшее окружение, и эшелоны поддержки. А оппозиция все равно будет не при делах, ей не верит никто. При делах второй эшелон, мелкие толковые чиновники, депутатики или аналитики из центров при администрациях. Компромиссные временные фигуры. Которые остаются навсегда. Будь таким. Хрущевым, Лукашенко или Путиным, которого никто не знает или не принимает в расчет. И все будет хорошо, я в тебя верю. А сейчас высунешься… Ты слишком рослый, а общий уровень выстроен по наклону перед первым лицом – и лезвие поверху летает. Просто голову снесут, и больше не вернешься. Останется внукам рассказывать про упущенные шансы.

– Даня твой вон вроде не жалуется, – злобно сказал Иван.

– Даня мой вовремя как раз ушел и сидел тихо, – ответила Лена спокойно.

– Так это ты еще тогда рассчитала, получается?

– Ты меня переоцениваешь, – ответила Лена со вздохом. – Ну как, договорились? Скажешь «Я тебя услышал» – убью.

– Я тебя услышал. Ты лучше скажи, если не заговоры и майданы, что мы должны были делать, чтобы тупо выжить, – чтобы и свалку убрали, и нашу печень оставили в целости?

– Вот что до прошлого года делали – то и.

Иван уточнил:

– До первого митинга, в смысле, когда мусоросжигающий проект опрокинули?

– Ну да.

– Но тогда свалка просто раньше выросла бы, вот и все. И завод начал бы нас по-другому травить, сильнее.

– Вот тогда начальство само обратило бы на это внимание и приняло меры. И все были бы довольны. А вы – ну, мы, – начали суетиться, влезли под руководящую руку, сорвали проект Гусака, оставили область без завода и денег, заставили арестовать главу…

– Мы заставили?

– Ну а кто. Свалка растет, со всех дерут не знай сколько, деньги идут Гусаку, он их забирает и ничего делать не собирается, область говорит: решайте сами. Вот глава и попробовал. На самого Гусака ножку поднял. И как его за эту наглость не арестовать? А если главе не простили, всякой шушере из панельных двушек прощать тем более нельзя. Непедагогично.

– У меня однушка, – напомнил Иван. – А что мы такого сделали-то?

– «Что» неважно, хватило бы и «как». Мы сделали как нельзя – это типа в здание ФСБ зайти в вышиванке и под веселую арабскую музыку. Застрелят на месте, объясняй потом, что по приколу.

– Надо, кстати, с Мишей так сделать, когда поймаем.

– Поймайте сперва. А если учесть, что мы еще и дальше идем против…

– Да почему против-то?

– Почему. Вань, ты же понимаешь, что у области на свалку есть вполне определенные планы?

– Я понимаю, что эти планы оказались несостоятельными и скоро погубят и Сарасовск, и область, и губера.

– Не погубят, если он вовремя соскочит и свалит все на преемника – а тот будет все валить на предшественника, и виновным все равно останется Балясников. Ну и мы с тобой, если победим. Только мы не победим.

Иван потюкал пальцами по столу и спросил:

– Как ты сама сказала: что изменилось-то?

Лена подумала и устало пояснила:

– С одной стороны, тебе сделали предложение, от которого не стоит отказываться. С другой – ну я же просто не понимала, насколько все серьезно.

– А теперь поняла?

– Да.

– Поясни.

– Поясняю. Человек будет испражняться всегда, и как физический объект – испражнениями, собственно, и как социальный – мусором, ничего тут не сделаешь.

– Тонкое замечание. Только для испражнений унитаз изобрели и канализацию.

– А для мусора – мусоропровод, мусоровозы и Чупов.

Иван открыл рот, закрыл и сказал:

– Блин.

– Вот именно, – подтвердила Лена. – Чупов что для Сарасовска, что для федералов – ровно то, что есть сейчас, – унитаз, большая перспективная свалка, которую ждет только одно: стать самой большой перспективной свалкой. Это стратегический проект. И все наши попытки, все наши концепты воспринимаются как препятствие и антигосударственная помеха, которую надо устранить.

– А город?

– И сам город становится помехой, которую проще устранить, коли он толком огородиться не может. Если город построен у нефтяного, калийного, золотого месторождения, и вдруг от выбросов газа и гнилой воды начали помирать люди, добычу не прекратят. Проще отселить людей – а сперва, конечно, дождаться, пока самые активные сделают это сами и за свой счет. У нас, Вань, ровно такая же ситуация. У нас пополняемое месторождение мусора, этого не изменишь. Сопротивление бесполезно. Осталось разбегаться. Или превращать свалку в нормальный ресурс.

– Раздельный сбор, переработка, захоронение за деньги? – ухмыльнувшись, поинтересовался Иван.

Лена кивнула и сказала: