Ольстерское временное правительство планировало захватить и осуществлять контроль минимальными силами (Карсон настаивал – по тактическим и гуманистическим причинам, – что ольстерские добровольцы не должны стрелять первыми), а британское правительство стремилось как можно дольше избегать кровавого столкновения с мятежниками-юнионистами[532]. Однако обе администрации начали разрабатывать планы на случай гражданской войны в Ирландии еще в марте 1914 г. Вероятно, пока ольстерские юнионисты строили первые планы переворота, сторонники жесткой линии внутри правительства (включая Черчилля и военного министра Сили) обсуждали возможность его подавления[533]. Ольстерские юнионисты теперь были вооружены: в апреле 1914 г. им удалось успешно (и нелегально) ввезти на север 25 000 винтовок и три миллиона патронов. Кроме того, у юнионистов было примерно от 12 000 до 15 000 винтовок различных систем и годов выпуска: всего в июле 1914 г. их арсенал оценивался в 37 000 винтовок, но вполне возможно, что эта цифра была несколько занижена[534]. С конца 1910 г. лоялисты занимались строевой подготовкой, а в 1913 и 1914 гг. были организованы массовые учебные лагеря, такие как лагерь в Бароскорте, в графстве Тирон, функционировавший в октябре 1913 г.[535]

Лоялистский переворот вызвал бы два разных, но взаимосвязанных типа реакции. В распоряжении националистов были собственные военизированные отряды Ирландских добровольцев, численность которых – на волне подъема сепаратизма – весной 1914 г. стремительно росла, особенно в западном Ольстере, где большинство выступало за гомруль. К маю 1914 г. по всей Ирландии насчитывалось 129 000 Ирландских добровольцев, причем 41 000 из них приходилась на Ольстер. Они были плохо вооружены, но полны энтузиазма. Их командир – бывший офицер Коннахтских рейнджеров – в июне заявил, что “любому правительству, которое попытается манипулировать националистическими графствами Ирландии, придется иметь дело с [ними]”[536]. Правительство, которое малодушно пыталось найти способ “манипуляции”, имело в своем распоряжении Королевскую ирландскую полицию, а также войска ирландского гарнизона. Они тоже были потенциальными противниками ольстерских юнионистов, хотя и не испытывали энтузиазма по этому поводу[537].

Весьма вероятно, что введение гомруля в 1914 г. спровоцировало бы конфликт между Ольстерскими добровольческими силами и Ирландскими добровольцами. На юге и западе Ольстера, а также в известной мере в Белфасте юнионисты и националисты вели свои кампании, демонстрируя вооружение. Любая попытка ольстерских добровольцев осуществить свой план переворота – к примеру, захватить стратегически важные объекты в преимущественно националистическом южном Дауне – без сомнения, привела бы к конфликту[538]. Вероятно, ольстерские добровольцы, имея лучшее вооружение и (по крайней мере, на севере) большую численность, временно отбили бы атаки противников-националистов, но за это пришлось бы заплатить огромную политическую цену, ведь они вызвали бы кровопролитие и межконфессиональные волнения. Туманные планы юнионистов о мирном разоружении местных констеблей Королевской ирландской полиции были в лучшем случае весьма амбициозны. Высока вероятность, что процесс разоружения привел бы к конфликту полицейских, которые преимущественно были католиками, с протестантами-добровольцами. В обоих случаях – участвуй хоть полиция, хоть Ирландские добровольцы в кровавом столкновении с Ольстерскими добровольческими силами – под угрозой оказывалась британская поддержка юнионистов: в частности, сложно предположить, как можно было бы сохранить поддержку ольстерских юнионистов со стороны консерваторов после (скажем) кровавой межконфессиональной стычки, убийства или ранения констеблей Королевской ирландской полиции.

Правительство Асквита подвергло бы подобные инциденты публичному осуждению, но за закрытыми дверями сочло бы их политической удачей. Кроме того, эти стычки могли помочь упростить отношение британской армии и флота к ольстерским юнионистам. Это отношение временно (но только временно) определялось “инцидентом” или “мятежом” в военном лагере в Куррахе, в графстве Килдэр, где в марте 1914 г. бригадный генерал и шестьдесят других офицеров отказались выполнять приказ о передвижении войск на север, предположительно чтобы ввести гомруль в Ольстере[539]. Однако поводом к этому военному кризису стала не последовательная официальная попытка подавить ольстерских юнионистов, а просчет командарма Артура Педжета и его искаженная передача относительно непредосудительных приказов Военного министерства. В трактовке Педжета предупредительная переброска войск в Ольстер предстала едва ли не прелюдией к Армагеддону, и он сам предоставил младшим офицерам возможность сложить полномочия. Неудивительно, что после этого инцидента армию часто считали безоговорочно юнионистской, в связи с чем возникали сомнения в возможности ее использования против Ольстерских добровольческих сил. Четвертого июля 1914 г. Армейский совет действительно признал, что о военном подавлении Ольстера не идет и речи[540]. Кроме того, подчеркивалось и наличие подобных настроений в рядах королевского флота[541]. Однако этот взрывоопасный эпизод легко трактовать ошибочно. Он показывает не мятежные настроения армии (приказы не были нарушены), а сочувствие юнионистам и желание при возможности избежать кровавых столкновений в Ольстере. Но все доступные свидетельства подтверждают, что в отсутствие выбора армейские офицеры подчинились бы прямому приказу передвинуться на север, чтобы обеспечить введение гомруля: главный “мятежник” бригадный генерал Гоф однозначно заявил, что “если бы командующий приказал моей бригаде передвинуться на север в сторону Белфаста, я отправился бы туда без возражений”[542].