сын, разбойник! Поманил нас, а теперь платишь такой неблагодарностью!» — начали конями теснить Лжедмитрия. Его стрельцам пришлось достать оружие и обороняться.

На этот раз самозванец выдержал испытание. Не торопясь, он повернул коня и, два раза мельком оглянувшись, уехал в свой дворец (или то, что его заменяло). Однако силы были неравными… Инцидент закончился тем, что Лжедмитрий оказался под домашним арестом: чтобы он не сбежал, Рожинский приставил к нему стражу. От отчаяния самозванец решил выпить смертельное количество водки, хотя раньше был трезвенником. Но у него ничего не получилось. Тогда его придворные: конюший князь Адам Вишневецкий, дворецкий Харлинский и канцлер В. Валявский — занялись примирением сторон. Дело кончилось тем, что «царю» пришлось извиниться перед рыцарством за грубые слова в его адрес. Только через некоторое время его положение несколько улучшилось. В его стан прибыли 3 000 запорожских и 5000 донских казаков во главе с И. Заруцким и А. Лисовским. Они не желали подчиняться Рожинскому и готовы были служить только самозванцу. Однако всем вскоре пришлось помириться, т. к. предстояло сразиться с армией Шуйского, которая собиралась под Волховом. По слухам, в ней было около 50 000 человек. Возглавлял ее царский брат Д. И. Шуйский.

Следует отметить, что среди поляков было много сомневающихся в том, что нынешний «Дмитрий» был одним лицом с прежним, ведь некоторые из них лично встречались с Гришкой Отрепьевым. Поэтому находились те, которые пытались обличить Лжедмитрия II, однако ему удавалось ловко разубеждать сомневающихся. Остается загадкой, как он это делал. Может быть, ему помогали те его сторонники, которые раньше служили Гришке; чтобы его внешняя несхожесть не так бросалась в глаза, новый самозванец отрастил длинные волосы бороду и усы, на голове носил внушительную шапку, низко надвигая ее на глаза. Можно вспомнить, что Отрепьев, напротив, коротко стригся, гладко брился и на нескольких портретах изображен без головного убора.

С начала 1608 года самозванческое и царское войска знали о существовании друг друга, но не вступали в бой сначала из-за глубоких снегов, потом — из-за весенней распутицы. Только когда земля просохла, 30 апреля Лжедмитрий II решил первым напасть на расположение московских войск. Д. И. Шуйский, узнав, что к нему из Орла движется противник, вышел на поле перед Волховом. У него имелись численное преимущество почти в 10 раз, удобство расположения и мощные тылы. На стороне Лжедмитрия II были лишь внезапность и быстрота нападения и воинские таланты поляков. Они и перевесили чашу весов в его пользу. Оказалось, что тяжелое вооружение Шуйского, а также привязанность его войска к обозу с артиллерией стали большой помехой в бою. Конные польские гусары легко меняли маневр, вводя противника в заблуждение. Не удался даже план царского брата заманить казаков и гусар в топкое болото перед расположением его войска. Те вовремя узнали о препятствии и умело его обошли. Это позволило мощным ударом рассеять царские полки. Трусливый Шуйский побежал одним из первых, как бы показывая пример остальным воинам.

31 апреля Лжедмитрию II стало ясно, что свой первый крупный бой с войском царя Василия он выиграл. Победителям достался весь большой обоз с мощной артиллерией. С ее помощью удалось достаточно быстро заставить сдаться болховский гарнизон. После победы и получения богатой добычи некоторые поляки вознамерились вернуться домой. Но Лжедмитрий, увидев, что удача на его стороне и что путь к Москве открыт, выступил перед воинством с пламенной речью: «Я не смогу быть в Москве государем без вас. Хочу, если Бог меня утвердит в столице, всегда иметь на службе поляков: пусть одну крепость держит поляк, другую — москвитянин. Я хочу, чтобы все золото и серебро, сколько бы ни было его у меня — чтобы все оно было вашим. Мне же довольно одной славы, которую вы мне принесете. А если уж ничего изменить нельзя, и вы все равно решите уйти, тогда и меня возьмите, чтобы я мог вместо вас набрать в Польше других людей». Многим эта речь понравилась, и они остались. Кроме того, к армии присоединился 5000-ный болховский гарнизон. Все вместе быстрым темпом двинулись к столице. В день приходилось проходить до 7–8 миль. Правда, во время переправы через Угру болховцы тайно покинули Лжедмитрия и направились прямо в столицу, где стали уверять царя Василия в том, что самозванческая армия мала и бояться ее не следует. Однако для нового сражения с ней в Москве не было сил.

Путь Лжедмитрия II к столице был достаточно легким. Сначала жители Козельска, а потом и Калуги гостеприимно, с хлебом и солью, приветствовали его, потом удалось отдохнуть в пустом Борисове. Только в Можайске пришлось вновь вытащить сабли из ножен и зарядить пушки. Город не хотел сдаваться, полагая, что его защитит святой покровитель Никола Можайский. Но силы оказались неравны. Поляки вкатили на гору пушки и обстреляли крепость. На второй день гарнизон сдался. Лжедмитрий II торжественно въехал в завоеванный город и тут же отправился в местный собор, где отслужил молебен. В отличие от Гришки, он стремился чтить православные обычаи и всячески демонстрировал свою приверженность церкви и ее святыням. Эта его черта подкупала многих простых людей. Отталкивало лишь большое количество поляков и казаков в его армии. Для жителей русских городов они представлялись настоящими завоевателями.

После Можайска уже никто не выходил приветствовать «царя Дмитрия», но и правительственных войск видно не было. Только под Звенигородом к войску прибыли представители польских послов, задержанных Василием Шуйским, которые пытались убедить шляхтичей не нарушать мирный договор между Россией и Речью Посполитой и вернуться домой. На это те ответили, что раз уж приблизились к Москве, то назад поворачивать не намерены.

Наконец в начале июня войско Лжедмитрия достигло предместий Москвы. Город показался всем красивым, но почему-то безлюдным. Возможно, жители подумали, что сразу начнется штурм, и спрятались. При отсутствии противника поляки смогли достаточно долго подыскивать удобное место для расположения лагеря. Местность у Москва-реки показалась слишком открытой, у села Тайнинского (Тонинского) негде было укрыться от внезапного нападения из столицы. Потом было решено обойти город с севера и занять дороги, по которым доставлялось продовольствие. Пока все раздумывали над проблемой стоянки, в войске нашлись изменники, бежавшие в Москву. С ними заодно оказались и пушкари, которые забили запалы гвоздями, а сами сбежали. Но всех предателей удалось поймать и жестоко наказать: одних посадили на кол, другим отрубили головы.

Царь Василий попытался было пресечь маневры противника и в районе Тверской дороги отправил против них войска. Но они были вскоре рассеяны. Легкая победа позволила Лжедмитрию II и его войску вновь уже без всяких препятствий заняться поиском удобного