Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И все же где? — уточнила я у Пышко и пригрозила оставшиеся бутерброды изъять.
— Плановая инспекция мест захоронений, находящихся в черте города. Его очередь в этом месяце. А дивная женщина, которая тебе еду готовит замужем?
— Совершенно свободна, уважаемый Подхолмс. Больше того, я знаю, как ее найти, и даже и-номер дам. — Ведьма внутри меня сплясала победный танец, это будет ответный удар за все курьи лапы. — А взамен ты скажешь мне, где мастера-некроманта Холина поискать, но так, чтоб он об этом не знал.
— Так вон Толци без дела болтается, пусть отвезет в эээ, — Пышко потыкал пальцем в экран, — в Западный.
Меня ожидаемо передернуло, гулья ночь продолжала появляться во сне вместе с ощущением распахивающейся за спиной бездны. Качнулся костяной кулон и пушистые серые перья стряхнули остатки видений прочь.
Еще когда я была маленькой, кормилица Тоха часто сетовала на мое слишком бурное воображение, но у папы был проверенный метод противодействия — он просто добавлял мне домашних уроков. Сейчас я была сама себе ограничитель и потому нет ничего удивительного, что моя пернатая персонификация надежно устроилась в подарке некроманта — очень уж подходил. Словно Холин насквозь меня видел. Хотя, почему “словно”, видел, и не раз. Вот, примерно, как я его вчера. Не то чтоб уж совсем насквозь, но то, как он мавку поименовал, слышала так же отчетливо, как его безотчетный страх. Алассе была Рани и, если подумать, это сокращение вполне себе годилось для Францески.
Итак. День, солнце, птички, некромант. Я даже не пыталась звать в тишину. Его ментальные блоки против мертвых вполне удачно сдерживали и любопытство живых. Мне было достаточно того, что эти блоки были. Ничего, рано или поздно сам приманится. Бутерброд, вытащенный из сумки, уже делал свое коварное дело. Но прежде, чем приманиться окончательно, некромант стойко закончил работу с вызвавшей подозрение могилой.
— Могла бы и помочь, — заявил Холин, устроился рядом и в три укуса прикончил бутерброд.
— Могли бы и предупредить, — я подставляла солнцу лицо и совсем не смотрела на мастера.
— График был во вчерашнем сообщении. Заканчивай единение с природой, и поехали.
Поехали, так поехали. В конце концов, где учитель, там и его ученик. И потом, он никогда не скрывал, что желал избавится от моего присутствия в отделении как можно быстрее. Зачем тогда была нужна канитель с наставничеством? Расспросить бы папу, но ведьмаки ничуть не уступчивее некромантов.
“Коррекция, техобслуживание и утилизация”, сцена вторая, те же и зомби. И даже зомби были те же, по крайней мере, двоих конструктов я опознала.
Сегодня мы работали за стеклянной дверью. Куда подевались сотрудники, было непонятно, может, Холин распугал, он умеет. Зато никто не лез под руку. Передо мной на планшете был образец схемы, а на стенде-стойке готовые к калибровке и перенастройке конструкты. Сначала Холин наблюдал, пару раз одернул в свойственной ему манере, потом, удовлетворившись увиденным, оставил меня в покое.
Последний не давался, я несколько раз сбилась, перепутав узлы, сбросила управляющие нити и хотела начать заново.
— Отдохни, я закончу, — некромант развернул меня и подтолкнул в сторону кресла.
В голове немного звенело, перед глазами таяли абрисы схемы, которая, кажется, отпечаталась у меня в подкорке, и я сама себе напоминала такого же конструкта. Чуть позже в руках у меня была чашка горячего и жутко сладкого кофе, настолько сладкого, что это было похоже на кофейный сироп. Я ожидаемо скривилась, но мужественно выпила половину. Холин, контролировавший процесс пития, устроился в соседнем кресле.
— Что за неконструктивный героизм с выжиманием из резерва последних капель? У тебя же мой накопитель.
— Он ваш.
— Когда ты вчера лепила свои кривобокие щиты, тебя это не смущало.
— Если бы вы не вывернули мне плечо, они не были бы кривобокими. И потом, какая разница, если мы с Алассе отбились.
— С кем?
— Называть ее Рани не верно, от Рани осталась только память, а внешность — всего лишь дань этой памяти.
— Я не стану обсуждать это с тобой.
— И не надо. Предлагаю обсудить мой график.
— Разве ты не хотела избавиться от меня поскорее?
— Или вы от меня?
— Или я, — не стал отпираться Холин.
— Зачем тогда ученичество?
— Чтоб инквизиция отстала. Ты влезла во все это из-за меня. Зато теперь ни я, ни ты не можем свидетельствовать друг против друга.
— Но и “за” тоже не можем?
— Да, это работает в обе стороны.
Помещение было небольшим, но каким-то голым, и наши голоса звучали громче. Казалось, если я стану шептать, этот шепот тут же разлетится по углам ни за что не цепляясь: ни за стойки с конструктами, ни за два конторских стола с признаками деятельности. Я заглянула в чашку. Кофейный сироп оставил на фарфоровых боках затейливые темные узоры.
— Татуировка у вас на груди. Для чего она?
— Защита, — ответил некромант.
— Для вас?
— От меня. На случай моей внезапной не-смерти. Если когда-нибудь самостоятельно пойдешь на ту сторону — получишь такие же.
— Нас такому не учили.
— Такому не учат. Этому нельзя научить. Это всякий раз иначе, — по его телу пробежала дрожь. Я точно знала это, потому что наши локти соприкасались.
— И часто вы?.. Когда впервые?
— В двенадцать. За братом.
— Удачно, как я понимаю.
Холин усмехнулся.
— Относительно. Мага найти проще и вернуть легче, они теснее связаны с миром, но я был мальчишка и дурак. Я там… застрял, на пороге. Меня дед вытащил, тот самый, который Север Мрак Холин. И люлей навешал таких, что меня долго от слова некромантия перекашивало. Но меня все же представили родовому камню, и отец ходил со мной на порог заклинать кровью мертвое железо. Это что-то вроде вашей ведьмачьей инициации. Я получил свой ритуальный клинок и привратную ленту, которая не даст мне вернуться после гибели физического тела, даже если я захочу. Как прошла твоя?
— Понятия не имею. Все произошло внезапно. Кажется, папа от меня этого даже не ожидал, Лукреция, может и ожидала,
