— Сэр, простите, это ваша сумка? — неуверенно начал Дейви.

— Что вы! — Гарри показал ему женский платочек в руке. — Неужели вы думаете, что я буду в это сморкаться? — Он закрыл сумку, поставил ее под сиденье.

Дейви выглядел очень растерянно.

— Дело в том, что моя очаровательная соседка попросила меня достать ей платок. Вот я и…

Напряжение на лице стюарда исчезло, ему стало неловко за свои подозрения.

— Извините, сэр, думаю, вы понимаете…

— Конечно, все понимаю, дружок. — Гарри похлопал его по плечу. — Это хорошо, что ты всегда на страже, хвалю. — Вот досада, теперь придется отдавать платок Маргарет, стюард же смотрит. Он направился в столовую.

Она сидела за столиком с братом и родителями. Он протянул ей платок.

— Вот, возьмите, вы уронили.

Она удивилась.

— Неужели? Спасибо.

— Не за что. — Он быстро вышел. Теперь, кажется, все нормально. Вряд ли Дейви будет узнавать, действительно ли она посылала его за платком, стюард ведь видел, как Гарри вошел в столовую.

Гарри прошел через свой отсек, мимо камбуза, где Дейви мыл грязные тарелки, поднялся по лестнице наверх. Как же, черт побери, пробраться в грузовой отсек, он ведь даже не знает, где тот находится, он не видел, как загружали авиалайнер. Но проход туда обязательно должен быть. Капитан Бейкер объяснял Клипу Мембюри, как они ориентируются посреди океана.

— Главную часть пути мы находимся вне зоны радиомаяков, поэтому большей частью ориентируемся по звездам, разумеется, когда они видны.

Мембюри взглянул на Гарри.

— А где ваш фотоаппарат? — резко спросил он. «Определенно полицейский», — подумал Гарри.

— Представляете, перед дорогой забыл зарядить пленку. Обидно, правда? — Он огляделся вокруг. — И как же вы видите отсюда звезды?

— Очень просто. Штурман на минутку выходит, садится верхом на крыло, — пошутил капитан. — Простите. У нашего Джека есть своя обсерватория. Я покажу вам. — Он открыл дверь в торце летной палубы, вошел внутрь. Гарри последовал за ним и очутился в узком проходе. Капитан показал наверх. — Вон там пункт наблюдения за звездным небом. — Гарри слушал без особого интереса, его мысли крутились лишь вокруг драгоценностей леди Оксенфорд. Он заметил наверху выпуклую застекленную камеру, внизу на крючке раскладную лестницу. — Джек постоянно лазит туда со своим октантом, как только на небе спадает облачность. Кстати, именно через это отверстие загружается багаж пассажиров.

Гарри моментально сосредоточился.

— Так что, багаж загружают сверху?

— Да, вот здесь.

— А потом куда его помещают?

Капитан показал на противоположные двери по обеим сторонам узкого прохода.

— В багажные отделения.

Гарри не мог поверить в такую удачу.

— И что, сейчас все наши чемоданы там, за этими дверями?

— Точно так, сэр.

Гарри тихонько тронул ближайшую дверцу. К счастью, она не была заперта. Он заглянул внутрь. Там лежали чемоданы и сундуки, уложенные ровными рядами и привязанные к стойкам, чтобы не упали во время полета.

«Где-то рядом лежит сейчас „Делийский комплект“, надежда всей моей жизни», — подумал Гарри.

Клив Мембюри заглянул ему через плечо.

— Восхитительно!

— Абсолютно верно. — Гарри улыбнулся и осторожно закрыл дверь.

У Маргарет было прекрасное настроение. Она даже забыла, что не хочет лететь в Америку. С трудом верилось, что она подружилась с настоящим вором. Вообще-то, если бы кто-нибудь случайно остановил ее на улице и сказал: «Я вор», — она бы не поверила, но в случае с Гарри знала, что это правда, ведь они встречались в полицейском участке, и она слышала предъявленное ему обвинение.

Ее всегда привлекали люди, которые жили не по скучным законам общества, где все предопределено заранее: преступники, цыгане, анархисты, проститутки, бродяги. Они казались такими свободными. Конечно, не в том смысле, что могут заказать шампанское, лететь в Нью-Йорк или послать своих детей учиться в университет, — она не была настолько наивной, чтобы не понимать чудовищных ограничений, которые накладывает общество на своих изгоев. Однако такие люди, как Гарри, всегда могут делать то, что им хочется, а не то, чего от них требуют, — и одно это уже прекрасно. Ей хотелось стать партизанкой, скрываться, жить в лесах, носить брюки, стрелять, добывать себе одежду и пропитание, спать под открытым небом, обходиться без утюга.

Она никогда не встречала подобных людей, а если и встречала, то не знала, кто они. Ведь еще недавно она сама сидела на ступеньках крыльца какого-то дома на одной из «бойких» улиц Лондона, где кругом «красные фонари». И что? Она даже не поняла, что ее принимают за проститутку. Как давно это было, хотя фактически только вчера.

Знакомство с Гарри — пожалуй, самое интересное, что случилось с ней за всю жизнь. Он воплощал собой все, к чему она стремилась. Как романтично: он мог делать то, что захочет. Утром решил отправиться в Америку, а днем уже в самолете. Захочет танцевать всю ночь или спать весь день — пожалуйста, нет проблем. Ел и пил что хотел и где хотел — в отеле «Риц», в дешевой закусочной или на борту американского клипера. Мог вступить в коммунистическую партию, а затем взять и выйти без всяких объяснений. Когда ему нужны были деньги, он просто «брал» их у людей, которые не заслуживали того, что имели. В общем, был свободным как ветер.

Ей хотелось узнать о нем как можно больше, жаль, что она вынуждена ужинать без него. В столовой каждый из столиков был накрыт на четверых. За соседним сидели барон Гейбон и Карл Хартманн. Еще когда они только входили, отец бросил на них сердитый взгляд, очевидно, из-за того, что они евреи. С ними сидели Оллис Филд и Фрэнк Гордон. Фрэнк Гордон выглядел чуть старше Гарри, красивый, дьявол, но на губах какая-то жестокая, надменная усмешка. Оллис Филд какой-то потертый и совершенной лысый. Пассажиры шептались, что эти двое остались на борту в Фойнесе, когда все остальные сошли на берег.

За третьим столиком сидели Лулу Белл и княгиня Лавиния, которая громко возмущалась тем, что соус для устриц слишком соленый. С ними ужинали два новых пассажира, которые поднялись на борт только в Фойнесе — миссис Линеан и мистер Лавси. Перси говорил, что они расположились в купе для новобрачных, хотя не были супружеской четой. Маргарет удивилась, что в «Пан Америкэн» такое возможно. Впрочем, наверное, они смотрят на все сквозь пальцы, учитывая, как много желающих улететь в Америку.

Перси сел за стол в черной еврейской ермолке. Маргарет захихикала. Черт побери, где он ее только достал? Отец побагровел, с размаху сбил ее ладонью с головы сына и разгневанно прошипел:

— Совсем сдурел, поганый мальчишка!

У матери лицо было каким-то странным, тусклым, оно не менялось с тех пор, как она перестала оплакивать уход Элизабет. Она не заметила выходки мальчика и рассеянно произнесла вслух: