Неожиданно они скользнули в небольшое озерцо, гладкое, словно зеркало. В дальнем конце лагуны вода, переливаясь через край скалы, падала вниз с громоподобным ревом. Новый водопад. Сэм направил «Мару» к берегу, который показался ему наиболее удобным, и надежно укрепил ее у отмели.

– Это место манит и приглашает к знакомству, – сказал он, взяв Мару за руку и помогая ей выйти из лодки. По отмели они дошли до места, где вода обрушивалась вниз, и остановились, глядя на гигантский водопад, заполнявший огромный котел обезумевшей от злобы ведьмы. Грохот, отражаемый скалистыми стенами каньона, буквально оглушал.

Мара заткнула руками уши и закричала:

– Пауэлл не зря писал, что чувствовал себя здесь словно внутри гудящего барабана!

– Это еще слабо сказано! – прокричал Сэм в ответ. – Переход через этот водопад займет у нас весь день. Давай-ка начнем к нему готовиться.

Прежде всего следовало выгрузить из лодки все снаряжение и припасы и, прикрепив на тросах, оставить в футе от водопада. Но самой главной их заботой была лодка.

– Какая удача, что Энди сделал ее из сосны! – сказал Сэм, когда они вместе с Марой протащили волоком легкое и стройное суденышко по мокрому песку к концу отмели.

Но еще больше их порадовало то, что Сэму пришло в голову захватить с собой небольшой блок и все оборудование для него и он смог теперь прикрепить его к мощному дереву на берегу у кромки воды. Затем ему удалось перетащить «Мару» через край обрыва и мягко опустить на воду.

В конце концов он прикрепил суденышко с помощью прочного каната. Подняв глаза и еще раз взглянув на дерево, к которому был прикреплен канат, он с досадой сказал:

– Чертовски жаль, что приходится оставлять здесь такой отличный канат, но ничего не поделаешь.

Наступала ночь. Им предстояло теперь разбить лагерь примерно в полумиле отсюда, вниз по реке, чтобы избавиться от жуткой какофонии, производимой водопадом.

«Должно быть, это хуже всего», – успела записать Мара в своем дневнике, впадая в оцепенение от утомления и нервного напряжения. В ту ночь они даже не занимались любовью.

На следующий день они двигались без всяких помех в течение нескольких часов кряду, пока не обогнули излучину и не оказались в извилистом канале, несшем свои воды прямо к гигантскому камню, точнее, даже к скале шириной не менее сорока футов с острым, выдающимся вперед, как у океанского лайнера, носом.

Там, где воды реки, яростно рвущиеся вперед, разбивались об острую оконечность утеса, двадцатифутовая волна вздымалась, скрывая от путешественников оба берега канала.

Скорее повинуясь интуиции или слепой догадке, чем здравому смыслу, Сэм сделал резкий поворот, рванув руль лодки направо, и они нырнули под стену воды с ошеломляющей быстротой. Он больше не мог управлять «Марой». Их завертело в водовороте за камнем и потянуло вперед – лодка кружилась, покрытая водой, как опавший лист, который засасывает в сточную канаву.

Сэм и Мара вцепились в металлические поручни на планшире корпуса лодки и молили Бога, чтобы «Маре» удалось пронестись по этому пенистому, бурлящему пути не перевернувшись.

Ошеломленные разгулом стихии, они едва поняли, благополучно проскочив сквозь узкий рукав, что наконец снова оказались в полосе спокойной воды. Вероятно, таким был райский сад – по обоим берегам реки белые песчаные отмели, сосновые рощицы, которые раскинулись чуть поодаль, отступив к стенам каньона, воздух напоен острым ароматом смолы.

Надежно закрепив лодку, они принялись переносить вымокшие в воде припасы и снаряжение в сухое место, потом стали вычерпывать воду из лодки. И наконец, когда вся тяжелая работа была проделана, они сняли с себя одежду и развесили ее сушиться на ветвях, а сами забрались в свой спальный мешок, в котором теперь всегда спали вдвоем, тесно прижавшись друг к другу скорее ради тепла, чем в порыве страсти. Они были слишком измучены, чтобы позаботиться о еде, и, хотя было всего три часа пополудни, уснули мертвецким сном и проспали до рассвета следующего дня.

– Не представляю, сколько еще таких испытаний сможем выдержать ты, я и наша лодка, – сказал Сэм на следующее утро, когда Мара кипятила воду для кофе.

Утро было окутано синевато-серой дымкой.

– Я словно сплошной синяк от головы до пяток, – пожаловалась Мара.

– Но назад хода нет. Нам остается только стиснуть зубы и молиться. – Сурово сжав губы, Сэм умолк.

Но когда день вступил в свои права и они без особых приключений продолжали свой путь, уверенность в себе постепенно возвращалась к ним.

– Может быть, мы уже миновали самое трудное, – сказал Сэм, когда они устраивались на ночлег на очередной стоянке.

Горячая, приятно обжигающая рот и желудок еда, приготовленная из говядины, картофеля и овощей, подкрепила их силы и подняла настроение. К концу трапезы Сэм в виде особого поощрения открыл бутылку бренди, которую хранил как раз для такого случая.

После ужина они смеялись как дети и занялись любовью, едва заползли в свой спальный мешок. Торопливо отдавшись друг другу, они потом все начали сначала, но теперь уже не спешили и более получаса предавались любовным играм – Сэм покрывал поцелуями все ее тело.

Мара извивалась, испытывая невыразимое наслаждение, когда его язык касался ее пупка, и громко застонала, когда его губы скользнули ниже по животу, а руки широко развели бедра.

– О, мой дорогой! – закричала она в экстазе. – Пожалуйста, не останавливайся! Положи на меня ногу. Я тоже хочу целовать тебя.

Он подчинился, и она дрожащими пальцами ввела его напряженную, отвердевшую, нетерпеливо пульсирующую плоть в свой жадный рот.

Когда любовные игры окончились и они лежали рядом, обессиленные и пресыщенные, в объятиях друг друга, она прошептала:

– С каждым разом становится все сказочнее. Когда-нибудь это будет невозможно перенести, и я испущу дух, достигнув вершины.

– Не делай этого, любовь моя. В будущем я постараюсь быть более сдержанным и целомудренным.

– Только попробуй!

Она пощекотала его под ребрами, они поцеловались и притихли, ожидая наступления блаженного сна.

Следующий день оказался лучше предыдущего, затем их благополучная жизнь растянулась еще на целых четыре дня. Теперь они снова были полны ликования и уверенности в себе и каждый вечер праздновали, выпивая понемногу бренди.

Двадцать третьего июня Сэм заметил:

– Видишь, как сблизились стены каньона? Каким узким стало ущелье?

– Да, и здесь они самые высокие из всего, что мы видели до сих пор. Должно быть, мы в самой низкой точке ущелья.

И действительно, они спустились по ущелью так низко, что вершины скал по обе стороны реки, казалось, соприкасаются среди похожих на белое руно барашков пушистых облаков, а между ними оставалась только узкая полоска неба, как тонкий слой начинки в сандвиче.