* * *

Как и положено хранителю богатств, казначей находился в подвале дворца. Господин Нагель кутался в шубу и мягкую шапочку с головы не снимал, несмотря на то что рядом с его столом стояла жаровня. Зима была холодной, и тут, в подвалах, было весьма промозгло.

Казначею было достаточно всего пары мгновений, чтобы, взглянув на все бумаги, принесённые Волковым, всё сосчитать.

– Общая сумма – одиннадцать тысяч двести семьдесят семь талеров, – он, не поворачивая головы, диктует своему писарю: – Дитрих, расписка на имя Иеронима Фолькофа фон Эшбахта, барона фон Рабенбурга. Генерала. Сумма одиннадцать тысяч двести семьдесят семь талеров. Ганс, выноси деньги.

Пока писарь пишет, крупный мужик Ганс начинает выносить из-за тяжёлой, оббитой железом двери мешки с серебром и складывать их на полку рядом со входной дверью.

– Вот, – казначей положил перед генералом большой матерчатый кошель и добавил в него несколько монет. – Тут двести семьдесят семь талеров. Можете пересчитать. В мешках по тысяче талеров в каждом. Их можно не пересчитывать, – и добавил не без гордости: – Я ручаюсь за каждый мешок.

Волков хоть и любил посчитать деньги, сейчас же считать ничего не стал. Лишь подписал расписку, забрал кошель и вышел из подвала. И тут же увидел Дорфуса с десятком солдат.

– Вы вовремя, майор. Там, – он кивнул на дверь, – одиннадцать мешков серебра. Несите их в трактир.

Офицеры набросились на мешки, как стая голодных волков на лёгкую добычу. Генерал успел лишь забрать своё. Тут же к нему пришёл Брюнхвальд, чтобы обсудить какие-то детали по обозу и выплатам солдатам. Но барон даже слышать про всё это не хотел.

– Карл, ради Бога… – морщился Волков. – Прошу вас, друг мой, решите все эти вопросы с Дорфусом сами, – и тут он вспомнил. – Выдайте Пруффу сорок монет, подарок герцога. Я потом вам возмещу.

Брюнхвальду поклонился и ушёл, а чтобы его больше не утомляли всей этой извечной скучной работой, что приходится делать старшему офицеру, он взял денег и уехал за покупками.

Чёртов Вильбург. Столица! Генерал присмотрел себе одного конька-трёхлетка, то был неплохой конь. В Малене он бы стоил восемьдесят, ну или восемьдесят пять талеров, а за рекой во Фринланде барон сторговался бы за семьдесят пять. А тут жулик-коннозаводчик просил за коня сто десять монет. Сто десять! И ведь не хотел уступать, подлец, даже десяти монет! Волков разругался с ним. Мог бы, конечно, заплатить. Деньги у него были. Но дело пошло на принцип, он так злился, что ещё немного – и приказал бы Хенрику разукрасить мерзавца плетью. Едва сдержался. Уехал с рынка в бешенстве на том же самом крестьянском коньке, которого купил у первого встречного мужика, едва перебравшись через реку. Поехал покупать карету. Уж больно не хотелось ему трястись в седле до самого Фёренбурга. И что же? Кареты тут тоже были дороги. Хоть в Мален езжай. Но карету всё-таки пришлось купить, переплатив сто двадцать монет как минимум. Хорошо, что услужливый каретный мастер, довольный продажей своего изделия, так же продал ему четвёрку неплохих коней для кареты. По уже приемлемой для генерала цене. В общем, вернулся он в трактир после обеденного времени, голодный и не в самом лучшем расположении духа. Пришёл и, дав лакею стянуть сапоги, сказал:

– Никто меня не спрашивал?

Он думал, что секретарь графини всё-таки явится за деньгами.

– Спрашивал, – отвечал Гюнтер. – Молодой офицер какой-то. Фамилию он не назвал.

Это был не то. Но генерал должен был узнать, что за офицер его искал.

– Распорядись подавать обед, – сказал Волков, с удовольствием садясь на кровать, – и узнай, этот офицер ещё меня ищет?

Не прошло и пары минут, как в дверь постучали и фон Флюген доложил ему:

– Господин генерал, ротмистр Хаазе, просит его принять.

– Проси, – сразу согласился Волков.

Молодой ротмистр был весьма учтив и низко кланялся. Пришёл явно с прошением.

– Чем я могу вам помочь, ротмистр?

– Сегодня, – начал молодой офицер, – майор Пруфф сообщило нам, что вы контракт продлевать не будете, что распускаете войско, оставляете себе только часть. И артиллерия вам более не потребуется.

– Это так, – коротко согласился барон.

Тут ротмистр замялся.

– Ну, говорите! – потребовал Волков. Ему уже сервировали стол, и он готов был сесть обедать.

– У меня мама и сестра. Они нуждаются в средствах, – наконец решился Хаазе. – Я единственный кормилец в семье.

Этот юнец начал его раздражать.

– И какого же дьявола вы взялись за наше ремесло, если вы единственный кормилец в семье!? Кто будет кормить ваших родственников, ежели вас убьют?

– Так другого ремесла я не разумел, наша семья не купеческая. У нас все мужчины были из воинов.

Волков ещё мог злиться на него, но он помнил, что и сам пошёл в солдаты из-за беды.

– Утверждением на офицерские должности занимаюсь не я, а полковник Брюнхвальд.

– Да, я знаю, господин генерал, – быстро заговорил Хаазе. – Я просто не знал, что вы будете распускать людей, а когда узнал, то полковник мне сказал, что все должности уже утверждены. Вот я и пришёл к вам; может быть, вы… Я ведь могу и в пехоте послужить вам. Может, даже старшим сержантом или ротным прапорщиком, если нет вакансии офицера.

Он замолчал. Барон же поначалу подумал, что сделать ничего не сможет, но тут вспомнил про то, что у этого молодого человека есть знания в артиллерии.

– Сержанты и прапорщики – это опытнейшие и храбрейшие из солдат. У вас нет опыта и про вашу храбрость мне ничего не известно. Но… – тут Волков сделал паузу и, подойдя к столу, на котором уже стояли кушанья, сел за него, – майор Дорфус повезёт сегодня мои пушки в арсенал герцога. Там для них будут делать новые лафеты. Вы останетесь при моих пушках.

– О! Большое спасибо вам, генерал.

– Вы особо не радуйтесь, ротмистр, содержание я вам выдам на два месяца, но вы на него роскошествовать не сможете. Я дам вам сорок талеров.

– Спасибо, господин генерал, – Хаазе опять кланялся Волкову. – Я… Мне этих денег хватит на все четыре месяца.

– Вот и отлично! Ходите в арсенал каждый день; если они будут тянуть или отнекиваться, сразу идите на приём к канцлеру, – «Надеюсь, он ещё продержится на своём посту хоть какое-то время». – Скажите, что от меня. И просите его повлиять. А заодно походите и посмотрите, почём у здешних оружейников кулеврины. Думаю прикупить одну, ведь одна треснула, и её пришлось бросить в лагере. Вот и посмотрите ей замену. Пишите мне в Фёренбург.

– Я всё сделаю,