Маргарет надолго замолчала. Когда она наконец подала голос, последний звучал весьма неуверенно:

– Это довольно сложная процедура.

Снова молчание.

– Но я постараюсь подготовить распечатку завтра. Прямо с утра этим займусь.

Бросив взгляд на часы, я набрала номер пейджера Эбби.

Она позвонила через пять минут.

– Эбби, я в курсе, что неразглашение имен осведомителей – дело святое, однако мне нужно кое-что выяснить.

Журналистка не ответила.

– В своей статье об убийстве Бренды Степп вы писали, что женщина была задушена коричневым поясом из ткани. Откуда вам это известно?

– Я не вправе...

– Эбби, прошу вас. Это очень важно. Просто назовите источник.

Помолчав еще несколько минут, Эбби наконец произнесла:

– Имени я не скажу. Это полицейский. Просто полицейский, договорились? Один из тех, что был на месте преступления. Я вожу знакомство со многими копами...

– То есть информацию вы получили не из моего офиса?

– Да нет же! – воскликнула Эбби. – А, вас волнует взлом базы данных, о котором говорил сержант Марино... Клянусь, я ни слова не получала из вашего офиса.

Прежде чем я успела сообразить, что говорю, слова сорвались с языка:

– Так знайте, Эбби: кто-то позаимствовал из вашей статьи сведения о коричневом поясе и внес эту информацию в мой компьютер, чтобы создалось впечатление, будто вы получили эти данные из моего офиса. То есть что произошла утечка информации. А никакого пояса не было – ни на самом деле, ни у меня в компьютере.

– Господи Боже мой! – только и смогла вымолвить Эбби.

В четверг Марино с остервенением швырнул утреннюю газету на стол – страницы раскинулись веером, по конференц-залу разлетелись рекламные вкладыши.

– Опять, черт возьми! – рявкнул сержант, и его небритое лицо побагровело.

Уэсли отодвинул стул, ненавязчиво приглашая Марино присесть.

На первой полосе красовалась статья. Заголовок, набранный самым крупным шрифтом, гласил: "Анализ ДНК: новые вещественные доказательства позволяют предположить, что у серийного убийцы генетическое отклонение".

Фамилия Эбби не фигурировала. Статья была подписана фамилией репортера, обычно освещавшего громкие судебные процессы.

Имелась вставка с объяснением, что такое ДНК. Имелся также рисунок ДНК. Я представила, как убийца читает и перечитывает статью, как он рвет и мечет. Наверняка сегодня он позвонил на работу и сказался больным.

– Почему я всегда все узнаю последним? – разорялся Марино, бросая на меня красноречивые взгляды. – Я притащил чертов комбинезон. Я вкалываю как проклятый. А потом – здрасьте пожалуйста – я читаю в газете про какое-то гребаное отклонение. Опять профукали секретные сведения?

Я молчала.

– Пит, успокойся, – мягко произнес Уэсли. – Мы не имеем отношения к статье. Считай, что нам повезло. Известно, что у маньяка специфический запах пота – по крайней мере это весьма вероятно. Теперь он будет думать, что медэксперты что-то выяснили, и, возможно, запаникует и как-нибудь выдаст себя. – Он посмотрел на меня: – Разве не так, Кей?

Я кивнула. Пока никто не пытался взломать базу данных. Если бы Уэсли или Марино явились на двадцать минут раньше, они застали бы меня по уши в бумагах.

Неудивительно, что моя вчерашняя просьба привела Маргарет в замешательство: чтобы распечатать файл, содержавший около трех тысяч дел – и это только за май, – понадобился рулон зеленой линованной бумаги, которой можно было обмотать все наше здание.

Однако дело осложняло еще одно обстоятельство – формат файла делал информацию нечитабельной. Я буквально выуживала фразы из нагромождения букв и цифр.

Больше часа ушло только на то, чтобы найти дело Бренды Степп. Когда я увидела в графе "Одежда. Индивидуальные особенности" запись "колготки телесного цвета", сердце мое затрепетало от волнения и ужаса. Никто из моих сотрудников не вносил эту информацию – ни сразу, ни после. Значит, данные были изменены кем-то еще.

– А почему тут написано, будто маньяк не дружит с головой? – Марино сунул газету мне прямо под нос: – Вы что, нашли у него в ДНК какую-то хрень, которая показывает, что у него винтиков не хватает?

– Нет, – честно ответила я. – Видимо, автор статьи хотел сказать, что неправильный обмен веществ в некоторых случаях приводит к проблемам такого рода. Никаких конкретных доказательств у меня нет.

– Опять эта чушь – типа маньяк придурок, типа он из низов. Работает мойщиком машин, сантехником и черт знает кем еще. Запомните, я так не считаю.

– Пит, успокойся. – Уэсли едва сдерживался.

– Я отвечаю за расследование – и я же должен читать чертовы газеты, чтоб быть в курсе?!

– У нас тут проблема посерьезнее, – перебил Уэсли.

– Ну, что еще стряслось?

Мы обо всем рассказали Марино.

Мы рассказали ему о телефонном разговоре с сестрой Сесиль Тайлер.

Марино слушал внимательно, гнев в его глазах постепенно уступал место недоумению.

Мы сказали, что у пяти убитых женщин определенно была одна общая черта – голос.

Я упомянула о допросе Мэтта Петерсена.

– Если мне не изменяет память, Мэтт рассказывал, как познакомился с Лори. Это произошло на вечеринке. Помните, он описывал голос своей будущей жены? Он говорил, что у Лори было контральто очень приятного тембра, что стоило ей раскрыть рот, как все вокруг замолкали и слушали только ее? Мы полагаем, что маньяк выбирает жертвы именно по голосу. Возможно, он даже не видит их. Он их слышит.

– Нам это и в голову не приходило, – добавил Уэсли. – Сразу почему-то представляется психопат, который сначала замечает жертву, все равно где – в магазине, в автомобиле, в окне. Как правило, телефонный разговор, если он вообще имеет место, происходит после того, как преступник увидел жертву. Он может позвонить, чтобы прислушаться к ее голосу и начать предаваться сексуальным фантазиям, но прежде он должен узнать, как она выглядит. Короче, Пит, в нашем деле все гораздо страшнее, чем обычно. Мы пришли к выводу, что работа маньяка позволяет ему говорить по телефону с незнакомыми женщинами. У него есть доступ к телефонным номерам и адресам потенциальных жертв. Маньяк звонит. Если ему нравится голос женщины, он останавливает свой выбор на ней.

– Да, это существенно сужает круг подозреваемых, – съязвил Марино. – Нам всего-то и осталось, что выяснить, были ли номера телефонов и адреса убитых в муниципальной базе данных. Затем нужно прикинуть, откуда им могли звонить. Я хочу сказать, женщинам постоянно звонят все, кому не лень, – один продает швабры, лампочки, всякую фигню, другой предлагает голосовать за какого-нибудь мудака, третий пристает с социологическим опросом типа "а вы замужем?", "а сколько вы зарабатываете?", "а всегда ли вы влезаете в штаны с левой ноги?", "а пользуетесь ли вы зубной нитью?".