– Ты говоришь, диким ордам нужна новая жизнь. Так пусть они сопроводят нас в барселонский порт! Защита в обмен на еду и вещи. Как прежде!

До этого момента Эга не знала, как они с Ротель будут сдерживать звериные порывы кланов, но предложение Годы могло повернуть ситуацию совершенно по-новому. Эга обернулась к Косле: вождь клана внимательно прислушивался к разговору, раздумывая, какую выгоду он сможет извлечь.

– Проведите их в Барселону в обмен на половину груза.

– Треть этой соли и бочонок соленой рыбы на обратном пути, – поправила Года. Такая торговля ее взбудоражила. – Нам предстоит еще много ездок. И каждый раз вы будете получать такую плату, если готовы защищать нас по дороге.

– Лучше уж мы заберем всю соль! – прорычал Косла, не привыкший договариваться, а уж тем более – договариваться с женщиной. Атаман не желал показаться слабаком.

– Отлично, – согласилась Года. Присутствие Эги наполняло ее решимостью. – Забирайте соль, а нас убейте! – А затем она указала атаману на голодных юнцов, стоявших с пращами в руках. – Вместо того чтобы есть рыбу, пусть эти мальчики грызут белые камни. Так-то ты о них заботишься?

– Господин, мы тут все рыбаки, – осмелился вставить слово Леотар. – Мы можем ловить для вас рыбу в обмен на защиту. А еще мы дадим вам сыр, овощи, зерно…

Косла отошел посоветоваться с Эгой и несколькими стариками, взгляды которых были исполнены надежды. Они долго и горячо спорили, но в конце концов атаман кивнул, хотя и с хмурым видом. Года едва не расплакалась. Они соглашаются. Встреча с Арженсией становится ближе, вообще становится возможной. Она нашла способ исполнить свой план. Спустя десятки долгих лет Барселона робко начнет торговать. Вот оно, начало. Фродоин может гордиться.

Ротель больше не могла выносить ожидания. Малик подсадил ее на своего коня, который тотчас попытался встать на дыбы – из-за плаща бестиария. Эга села к другому сарацину: если Изембард ранен, ему понадобится целительница. Ротель обожгла остававшихся нетерпеливым взглядом, и воины Малика, не встретив никакого сопротивления, галопом ускакали прочь. Прижимаясь к своему наезднику, Ротель чувствовала, как гулко колотится ее сердце. Но Малику она об этом не рассказала, чтобы не признаваться в своей странной слабости.

По долине Ванса прокатился слух о загадочном солдате, которого чуть было не похоронили заживо. Такие истории рассказывали часто. Ротель и ее спутники без труда отыскали монастырь.

Святые отцы пришли в ужас, увидав у дверей своей обители двух женщин диковинного вида. Та, что помоложе, назвалась сестрой умирающего, и черты ее тоже говорили о фамильном родстве. Девушка повесила свой плащ на ветку дуба, и им разрешили войти – подчинившись холоду в ее голубых глазах. Малик собирался уводить своих людей обратно в Льейду, но между ним и Ротель уже протянулась ниточка благодарности, поэтому Малик рискнул предложить ей новую встречу. Ротель промолчала, и это не было отказом.

Эга хмурилась, осматривая тяжелораненого. К лечению ладаном и чертополохом она добавила мазь из яичного белка с чесноком, а потом накрепко перевязала рану. Операцию следовало повторять каждый день.

– Он выживет, – воодушевился брат Бонифаций. Старик боролся со своим недоверием к этой женщине леса. Ему было чему у нее поучиться.

Ротель смочила Изембарду лоб и поцеловала в губы. Губы были сухие и горячие. Девушка побрила брата и долго вглядывалась в его лицо. Они – Рожденные от земли, которым не причинили вреда волки. Они снова вместе, только теперь их кожа и души испещрены шрамами.

Изембард, казалось, питался жизненными силами своей прекрасной сестры – через неделю он очнулся и был очень голоден. Его выздоровление сильно повлияло на саму Ротель. Каждая ее слезинка вымывала из девушки владевший ею сумрак, и Изембард понимал, что сестра возвращается. Критическое состояние брата и для нее оказалось переломным моментом: Ротель выходила на свет. Смерть Гисанда, Инверии и Нило оставила в ней глубокие раны, но брат с сестрой наконец были вместе, и эта связь, погребенная на много лет, осталась прочной. Изембард принялся взволнованно рассказывать о происшедшем на ассамблее и об опасности, угрожающей барселонским готам и особенно Годе.

Настоятель тоже был в курсе новостей.

– Мы слышали, что маркграф Бернат из Готии перешел Пиренеи. Сейчас он, вероятно, добрался до Жироны. Возможно, он уже и в город вошел.

Изембард попробовал подняться, но он был еще слаб. Ротель твердой рукой уложила брата обратно. Изембард удивился: сестра умела проявлять свою любовь и заботу, но могла быть и безжалостной.

– Я поеду в Барселону, братец. Мне нет никакого дела до твоего епископа, до Годы и до барселонской знати. Но я хочу, чтобы на этих землях был мир и чтобы мои орды могли здесь жить.

Изембард снова удивился. Ротель не справшивала у него разрешения, она уверенным тоном объявляла о своих намерениях.

– Найди Элизию. Я должен знать, что с ней все в порядке. Дрого разрушил ее таверну. Для нее она была всем, и, боюсь, сейчас Элизия терпит лишения.

– Братец, ты ведь помнишь, как Элизия спасла нас в Жироне? Не стоит ее недооценивать. Она умеет постоять за себя. Но все равно я ее навещу… если ты мне пообещаешь, что будешь лежать.

Ротель ушла из монастыря в одиночку в тот же день. Настоятель и брат Бонифаций только этого и ждали, чтобы забросать молодого рыцаря вопросами.

– В бреду ты упоминал о графине, о Гисанде и произнес еще одно имя: Гифре…

Юноше было нечего скрывать. К тому же эти монахи спасли ему жизнь. Поэтому он начал рассказывать.

– Гисанд из Барселоны был рыцарь, мой наставник в воинском искусстве. А во времена Рыцарей Марки он был вассалом моего отца. Перед смертью он заставил меня поклясться, что я буду искать жену и детей графа Сунифреда Уржельского. Мой отец помог им бежать, когда к власти пришел Гильем Септиманский, и с тех пор о них никто не слышал. А я должен был найти их и обучать, чтобы они вернулись как представители дома Беллонидов и предъявили законные права на графства Марки.

Монахи переглянулись, глаза их сияли радостью.

– Так, значит, все это правда! – взволнованно прошептал Бонифаций. – Я думал, что никогда этого не увижу.

– Изембард! – Настоятель заговорил самым серьезным тоном. – Мы считаем, что Господь привел тебя в Форнолс, чтобы завершилось то, что началось много лет назад. Ты вернулся из смерти, чтобы выполнить свое обещание. – Голос настоятеля дрогнул. – И мы сможем тебе помочь.

Когда Года наконец увидела Коронованный город, она обняла Эрмемира и заплакала от радости. Рыбаки благословляли Господа. Им пришлось отдать Косле чуть больше трети всей соли, но они выжили и договорились о защите для следующих путешествий в обмен на соленую рыбу, зерно, сушеные овощи, одеяла и льняные полотнища для рубашек и туник – количество будет зависеть от величины перевозимого груза.