Путь доврат был недолгим, ишли мывполной тишине. Мыслей небыло. Как инебыло нужды очем-то говорить. Всё это отныне являлось бессмысленным.

Аостановились мытолько тогда, когда подошли ксамому пространственному разлому.

—Ядогадываюсь, как закрыть врата, Зеантар, поэтому уходи,— тихо проговорил мироходец, рукой указывая наступени, носледующие слова дались ему сеще большим трудом.— Попрощайся хотя бы, если успеешь…

—Используешь то, очем говорил?— сухо спросил я, вспоминая про его ультимативную форму сослиянием энергии.

—Кто знает,— глупо улыбнулся он, почесывая затылок.

Навсе его слова ялишь вымучено улыбнулся иаккуратно выудил извнутреннего кармана почти обессиленную Ниа. Королева фей помогала мне досамого конца. Даже тогда, когда Шайден был вмоей власти.

—Добро… детель… Зеа… антар…— ослабленно иеле разборчиво шепнула малютка, пытаясь обнять мой палец, аизеёминиатюрных глазок внезапно закапали слёзы.— Не… надо… больше… Вы… же… Выже…

—Всё впорядке, Ниа, тысделала больше, чем нужно, аясделал то, что требовалось отменя. Без тебя мыбынесправились,— мягко поглаживая девчушку поголове.— Передавай всем привет отменя.

Пару мгновений снежной улыбкой налице явсё еще смотрел внаполненные слезами глаза, апосле поднял взор накартара ибережно передал фею Драгуну, которую онснепониманием принял.

—Вот. Возьми,— спокойно изрёк я.— Позаботься оней, даиостальных тоже недавай вобиду.

—Зачем… зачем тымне отдаешь Ниа?— свопросом уставился намоё лицо Паллад.— Яже… Аргх! Тычто… кхе… делаешь… кхе-кхе…

Договорить оннесмог, потому как тотчас согнулся втри погибели из-за моего неожиданного удара под дых. Мне женеоставалось ничего проще, как схватить того заворот доспеха имедленно поднявшись поступеням янамиг остановился.

—Нет смысла умирать двоим, когда может погибнуть один. Мои минуты всё равно сочтены. Янеуспею попрощаться, даивратами сам займусь. Передай девочкам идетям, что янехотел, чтобы всё обернулось именно так… Правда нехотел! Нотак получилось… Надеюсь, они простят меня… Янепутёвый отец иплохой муж…

Незнаю почему, нопоследние слова давались струдом, апощекам кэтому времени невольно побежали две дорожки слёз.

—Поэтому попроси уних прощения… искажи… скажи, что… что ялюблю их… очень люблю… Ибуду любить… всегда…

—Ты… кхе… Тычто творишь… кхе-кхе… отпусти меня… Ясейчас… кхе…

Однако встоль ослабленном состоянии тот немог сопротивляться власти четвертого оборота.

—Бывай, картар, тыхороший друг… Поэтому береги там всех…

Затем жебез какого-либо размаха забросил тело содрогающегося мироходца напротивоположную сторону врат, асекунду спустя дестабилизировал всё переходное пространство техникой Высшей речи, чтобы временно никто несмог сюда проникнуть.

Эскарп…

Некоторое время ятак истоял, наблюдая запляшущими перед моими глазами стихиями, азатем, повернувшись, медленно побрел поступеням назад и, дойдя досамого низа, под тихий рёв тварей впереди, вновь обернулся квратам.

—Пара минут осталась, может даже чуть больше. Должны уже пробудиться…— грустно декларировал я, глядя насвои искаженные руки имедленно сжимая иразжимая одеревеневшие исловно чужие пальцы.— Поторопить их, что ли? Задерживаются что-то… Итак уже всё потерял, атут еще иихждать…

Третий запрет Высшей речи. Нарушение договора итретьего завета.

Третье табу. Сфера превознесения пределов.

Третья запретная техника Высшей речи.

Эфир всего сущего… Призыв стихий ивсех судей…

Правда, заключительные слова, словно застряли вглотке, ноязаставил себя ихпроизнести.

—Плач Реанора…

Третий запрет Высшей речи. Нарушение договора итретьего завета.

Третье табу. Сфера превознесения пределов.

Третья запретная техника Высшей речи.

Эфир всего сущего… Призыв стихий ивсех судей…

Правда, заключительные слова, словно застряли вглотке, ноязаставил себя ихпроизнести.

—Плач Реанора…

Сила стихийной магии неберет своё начало изпустого места. Она нерождается изничего, неформируется извоздуха. Увсего живого имёртвого есть исходная иесть конечная точка. Одарённые испокон веков являлись тем самым концом, нуатак называемые судьи тем самым истоком. Весь этот сложный процесс происходит благодаря Астралу. Тончайший иглавенствующий мир. Оннейтрален, ноивтожевремя стоит навершине сущего, потому как своей безграничной силой ибесконечной мощью пронизывает все мироздания разом. Невозможно сказать сколь много высших существ проживает внём. Ведь они находятся как вблизи, так инанепреодолимом расстоянии друг отдруга.

Нодаже среди высших существ есть те, кто стоят навершине всего возможного. Порой пик любой силы для них ничто.

Изовутся они управляющими судьями. Они— воплощенное иразумное олицетворение той или иной стихии. Ихглавный проводник. Именно состихиями они ассоциируются. Пословам мастера Уартерата судей огромное множество под стать той или иной силе, носреди них выбивается лишь десять первородных идесять основоположников. Судьи— это те, кто наблюдает завсем исразу. Они соблюдают все мыслимые инемыслимые правила, нопри этом практически всегда из-за своего могущества находятся вглубоком сне. Инемногое может потревожить ихсон.

—Нуда, как же,— вдруг расплылся явширокой улыбке, всё сильнее теряя связь среальностью.— Немногое…

Икак быэто смешно или жестранно незвучало, ноодарённые всех мирозданий ивсего сущего всегда заимствовали чужую силу. Брали еёваренду унастоящих владельцев ивременно еюповелевали. Реанорцам жепокакой-то причине была дана возможность приказывать иотдавать команды напрямую. Для многих это невидимая грань, нонедля сведущих. Если говорить простыми словами, тоодарённые— это заложники многотысячелетней системы, аесть носители Высшей речи иеще несколько исключений изправил, кпримеру, тот жекартар, которые могут эту систему игнорировать.

Тем неменее, после всего пережитого ядогадываюсь вчем именно заключается неизвестная причина такой силы моего народа. Теперь японимаю, почему она так поступила. Почему выбрала именно такое наказание. Ведь янаеёместе поступил быаналогичным образом.

Сослов мастера Уартерата следовало, что лишь трое изсудей практически всегда находятся насвоём посту. Они невпадают вспячку. Ведь без изихсвоевременного вмешательства может случится непоправимое.

Все мысли ибеседы изпрошлого промелькнули подобно мимолётному всполоху. Точно такому всполоху, который яувидел перед глазами после произнесённой фразы запрета. Небыло нипронзительного всплеска стихий, ниужасающего светопреставления ввиде выплёскивающейся магии. Произошла только вспышка. Вспышка, что была наполнена всеми видами ивсевозможной цветовой гаммой, которая устремилась куда вверх.