Оценивать людей и их отношения непросто, тем более через двести пятьдесят лет… И все–таки не могу не обратить внимание на интересную деталь: в тогдашней Германии мало кто сомневался: Христиану Августу сильно повезло! Жена ему досталась красивая и на 21 год моложе. Эти качества, стало быть, — молодость, хорошая фигура и правильные черты лица были главными для оценки людей и их отношений.

Мне же, уж простите неисправимого интеллектуала, все время кажется, — повезло как раз Иоганне Елизавете: нашелся старый неудачник, который польстился на неё — злую и грубую дуру, на заполошную самовлюбленную бабенку. Может быть, её ноги, грудь и шея действительно были «восхитительны» или там «чудесны»… выбирайте любое выражение. Может быть, у неё и в бытность Софии Фредерики Августы невестой живот оставался впалый, как в девичестве, талия узкой, а грудь высокой, энергии хватало на всё, и от Фридриха она шла, подпрыгивая от восторга. Но надо же быть такой исключительной дурой…

Самое интересное, что этими встречами Фридрих II вовсе не заполучил для себя хороших, надежных шпионов и агентов влияния. София Фредерика Августа старалась не поддерживать с ним отношений и вообще оказалась чрезвычайно осторожной.

Иоганна Елизавета, напротив, изо всех сил старалась и шпионить, и поддерживать интересы Фридриха при дворе. Но ведь давно известно: опасен не всякий шпион и не всякий диверсант. Опасны только умные шпионы и диверсанты, потому что только умные люди могут собрать, правильно проанализировать информацию, извлечь из нее самое главное и послать вовремя своему правительству.

Иоганна Елизавета не была умной женщиной, и ее идиотские донесения были не полезны, а вредны для Пруссии. Что же касается отстаивания позиций Пруссии при дворе Елизаветы, то трудно было причинить больше вреда интересам Фридриха в России, чем это сделала Иоганна. И потому что, если не уважаемый никем дурак агитирует за что–то, люди ведь могут сделать вывод — значит, это «что–то» вот таково, что только дурак за него и агитирует! И потому, что агитировать–то надо тоже умеючи, а. самомнения и самовлюбленности у Иоганны Елизаветы хватит на трех Фридрихов, а вот умения вести интригу…

Настанет день, и канцлер Бестужев предъявит Елизавете Петровне выдержки из писем Иоганны Елизаветы и маркиза Шетарди, неопровержимо уличающие его как интригана и шпиона, а Иоганну — как шпионку.

В письмах Иоганны будут и грубые выпады против Елизаветы, насмешки по поводу её внешности — например, фигуры. Иоганна столь «умна», столь «реалистично» относится ко всему на свете, что целые страницы посвятит важнейшему дипломатическому факту, имеющему определяющее значение для судеб всей европейской цивилизации: Елизавета толста, у неё нет хорошей талии, а вот у Иоганны талия очень даже есть!

Факт действительно важнейший, прямо–таки определяющий всю дальнейшую политику Российской империи и Пруссии, и я могу себе представить, как радовался Фридрих у себя в Берлине, внимательно изучая драгоценные данные, собранные великолепным агентом, но Елизавета «почему–то» не оценила собранных Иоганной сведений. Маркиз Шетарди в 24 часа изгоняется из Российской империи. Иоганна пока остается, но спустя несколько лет и её под благовидным предлогом — надо же ей лечиться на водах?! — выперли из Российской империи. К тому времени Христиан Август уже умер (ему Иоганна писала гораздо реже, чем Фридриху), а Фридрих, что характерно, не пожелал даже встретиться с неудачливой шпионкой и тем более вознаградить её (да, по правде говоря, было и не за что). Деньги у Иоганны были, выгнали её не босиком, но беречь их и думать о будущем она не умеет; не умеет и понять, что деньги эти — последние. Ни Российская империя, ни Пруссия больше не дадут ей ни копейки. Иоганна умерла в Париже в полной нищете, так и не послужив толком ни самой себе, ни Фридриху.

Настанет другой, тоже печальный для Пруссии день, и София Августа, став Екатериной II, тоже покажет нос Фридриху, не выполнив ни одного из его поручений.

И только одно сможет утешать Фридриха II Прусского: у него есть такое сокровище, как Петр III, великий князь и наследник престола. Человек, обожающий его настолько, что, даже став императором, готов нарушить интересы своего собственного государства, пойти на поступки, граничащие с государственной изменой, лишь бы сделать приятное Фридриху.

Именно герцог Голштин–Готторпский Карл Петер Ульрих, наследник престола Российской империи великий князь Петр Федорович, ставший императором Петром III, оказал Пруссии более важную услугу, чем любой другой агент влияния за всю историю этого государства. Именно этот человек вопреки всему буквально спасет Пруссию, оказавшуюся на грани гибели.

Потому что, решая важнейший для него вопрос о том, кто будет господствовать в Европе, Фридрих II неправильно оценивает потенциал многих государств, в том числе и России, ошибается в выборе союзников, преуве^ личивает собственные возможности, и в результате Пруссия не исчезает с географической карты только благодаря одному человеку — Петру III.

Уже в начале 1740–х годов дело откровенно идет к большой европейской войне между Англией и Францией и их союзниками в Центральной Европе. Уже в 1754—-1756 годах начались вооруженные столкновения французов и англичан в Канаде, а в мае 1756 года Британия объявила Франции войну. Это привело к коренным изменениям во всей европейской политике.

Опасаясь, что Пруссия нападет на Ганновер, наследственное владение английских королей, Британия заключила с Пруссией союзнический договор, откровенно направленный против Франции и Австрии. Договор развязывал руки Пруссии в отношении Австрии, и это заставило Австрию немедленно заключить союз с Францией.

Российская империя вынуждена была пересмотреть свою политику: всегда она была проанглийской и всегда союзнической в отношении Пруссии. Теперь оказалось, что Британия — союзник ненадежный, а Пруссия так вообще думает только о своих интересах и предаст в любой момент. Это открытие было не только дипломатически важным, но и задевало эмоционально: посмеиваясь над Фридрихом, стараясь ограничить «слишком захватчивого» короля, ему все–таки доверяли.

Зимой и весной 1756 года сложилось два общеевропейских блока: Британия, Пруссия, ряд немецких княжеств, зависимых от британских подачек, на одной стороне.

А с другой стороны — Австрия, Франция, Российская империя, Швеция, Саксония и большая часть германских государств, входящих в Священную Римскую империю.

Швеция хотела захватить Померанию; Австрия — вернуть захваченную Пруссией Силезию. Франция хотела захватить Ганновер и тем самым взять за горло Британию. Российская империя хотела сама присоединить герцогство Курляндское, сделать своим вассалом Польшу, утвердиться среди германских княжеств.

Реалистичнее всего было поведение Англии и Франции — они воевали за колонии, а военные действия в самой Европе были важны для них в основном способом обезопасить свой тыл. Не будь у Британии континентального довеска в виде Ганновера, ей и союз с Пруссией был бы совершенно не нужен.

А вот планам Пруссии позавидовал бы и Наполеон. Опираясь на союз с Англией, Пруссия хотела завоевать Саксонию, а саксонскому королю отдать Богемию (Чехию), которую тоже предстояло еще завоевать. Кроме того, Пруссия хотела присоединить к себе герцогство Курляндское, округлить свою территорию за счет польского Поморья, а всю остальную Польшу сделать своим вассалом.