Так вот. Узнал однажды Сергей Николаевич, что в поселке Горелово, где он, кстати сказать, был прописан, осетины открыли кафе. Рассердился Сергей Николаевич на них за то, что не платят они долю малую. И пришел он к осетинам, и разговаривал с ними, и молвил: «Господь велел делиться». Не сказать чтобы осетины сильно обрадовались визиту господина Нягина, но не признать его правоту они не могли – действительно, говорил Спаситель такие мудрые слова.

И стали осетины платить господину Нягину дань. Собирать ее было удобно, потому что дом Сергея Николаевича стоял как раз рядом с кафе.

Просто сказка сказывается, да не просто дела делаются – в какой-то момент перестали платить осетины. Не поверили в защиту нягинскую. И стали на них с удивительной периодичностью – сутки через трое – наезжать какие-то молодцы, бить хозяев и выносить из кафе все, что понравится. А нравилась молодцам в основном выпивка. «Ну, ясное дело, – скажет читатель. – Бойцы нягинские уму-разуму их учили». Скажет такое читатель и ошибется, потому что были это никакие не нягинские бойцы, а милиционеры из Пушкинского учебного центра, и периодичность их появления – через трое суток – объяснялась графиком дежурств и учебы. Уставшие от ментов и бандитов, осетины пошли в Управление по борьбе с организованной преступностью и попросили избавить от супостатов. Добры молодцы из РУОПа замыслили колоссальную операцию по поимке коллег – с наружным наблюдением, с подставными и понятыми, с видеокамерой в нягинском, кстати, подъезде. Стали ждать злодеев. Точно по графику злодеи появились. «Сгорели менты», – скажет проницательный читатель, но опять ошибется. На этот раз вместо милиционеров заявились как раз нягинские, которые, как бы специально позируя перед видеокамерой, стали учинять в кафе погром и выносить оттуда ящики со спиртным, с шоколадом, а один тащил даже кассовый аппарат – ему сказали «взять кассу», ну он и понял это буквально… Не знал парень, что «касса» может означать выручку.

И вот что интересно: то, что на осетинское кафе с упорством параноиков через три дня на четвертый по вечерам наезжают пушкинские милиционеры, знала в Горелово каждая собака. Это кафе – единственное заведение в селении, где подавали спиртное, так сказать, центр жизни. Опять же все видели: то хозяева нормальными ходили, а то вдруг с поломанными челюстями. Титаническая операция РУОПа по поимке оборотней секретной, честно говоря, не была. И не потому, что не хотели, а потому, что скрыть подготовку к захвату в Горелово просто невозможно. Что скроешь в деревне? Тем более видеокамеру в нягинском подъезде.

Как же так получилось, что вместо милиционеров в кафе появились бандиты? По старому принципу – одним деньги получать, другим «расходным материалом» быть? И почему в скором времени один из хозяев-осетинов пропал без вести, а другой был успешно закидан гранатами и расстрелян?..{ Самого Сергея Нягина, казалось бы благополучно пережившего бандитское лихолетье девяностых, убьют 4 сентября 2008 года в его собственном офисе. Подробнее – см. главу «Малышевский могиканин».}

Ждите ответа. Или не ждите, потому что ждать всегда трудно. И страшно. Особенно в такой час, который пробил сегодня над Россией. В час оборотня…

Говорить о причинах, побуждающих нарушать закон тех, кто призван его охранять, можно до бесконечности. Пожалуй, совсем непоследним будет и то обстоятельство, что сам закон плох и несовершенен. А неверие в собственные законы порождает правовой нигилизм и желание переступить через то, что мешает работать.

Но что нужно делать, чтобы уберечь от ментовского синдрома тех, кто отдает себя делу борьбы с преступностью? По мнению одного нашего эксперта, за честность нужно платить. Честность дорого стоит. Ведь высокая зарплата – это не только устроенный быт, что само по себе чрезвычайно важно. Высокая, достойная зарплата – это еще и показатель того, насколько ценен и дорог государству конкретный работник.

А все остальное… Трудно придумать что-то новое.

Из недавнего разговора с действующим оперативником МОБ ГУВД, отдел по борьбе с карманниками (весна 2008 года):

– …Фактически действующих и подготовленных оперов по ловле карманников на все ГУВД человек 20–25. И это на весь город, область, железную дорогу и метрополитен. Карманников как минимум в 10 раз больше. Это не считая гастролеров, прибывающих к нам в туристический сезон. Большинство из них знают всех нас в лицо. Воровской автопарк не сравнить с нашим. У нас его просто нет… Если карманник в день делает 100 баксов (иначе его день прожит зря), то мы в день зарабатываем по 500 рублей. И за эти деньги надо в толпе проходить часов по десять, использовать вместо радиостанции свой мобильник, разговаривая опять-таки за свой счет, так как средства связи, выдаваемые ГУВД, – чудовищны.

Каждое задержание – возня на улице. Бывает, в луже. Остаемся с разодранными куртками. Надеяться на то, что государство возместит порчу одежды, смешно. Я уж не говорю о том, что жулье может тебя и порезать… В МОБ ГУВД есть великолепный опер – Максим Вайсберг. На его счету ежемесячно от 8 до 10 уголовных дел. Его по-настоящему боятся воры. Но он вынужден часто проситься в командировки в Чечню, чтобы заработать немного денег.

Депутатам – чего? В Госдуму воров не пускают. Я имею в виду карманных. А депутаты, в свою очередь, не бывают на «Апрашке». Они с карманниками живут в разных измерениях. Поэтому и считают, что 1000 рублей – не деньги… Не скрою, порой нам приходится подкладывать деньги терпилам. Я готов продолжать борьбу с карманниками по новым законам. Но в том случае, если мне будут платить не 13 тысяч за мой одиннадцатичасовой рабочий день, а 150 тысяч, как за депутатский…

…Полицейская коррупция существует везде, и многие страны имеют прекрасный опыт решения этой проблемы. Помните замечательный фильм «Откройте, полиция!», где Филипп Нуаре играл старого продажного французского полицейского? Или другой фильм «Основной инстинкт», из которого мы с удивлением узнаем, что, оказывается, в каждом полицейском участке США, в каждом отделе работают полицейские-психологи. Служба эта чрезвычайно нужная и важная. Ведь люди не железные, и у тех, кто работает со страшными нагрузками, может попросту поехать крыша. Психологи могут стать наблюдателями, теми, кто способен увидеть признаки синдрома, провести профилактическую работу, спасти работника от него самого…

С недавних пор должность психолога в милицейских подразделениях ввели и у нас. Однако, поскольку служба в «спокойных» кадрах (где зарплата и звания точно такие же, как и на «земле», а ответственности куда как меньше) традиционно относится к разряду блатных, то и на должности психологов в основном стали принимать многочисленных родственников и знакомых милицейских начальников всех рангов и уровней. Соответственно, каков поп, таков и приход. Бывший сотрудник одного из управлений питерского Главка как-то делился со мной своими воспоминания об их психологе: «Поначалу он проявлял хоть какое-то подобие активности. По заданию руководства провел тестирование сотрудников каждого отдела, по результатам которого составил какие-то диаграммы и схемы. Применительно к нашему отделу, например, выяснилось, что все мы – сплошь уроды, атмосфера в подразделении близка к взрывоопасной, и вообще непонятно, как мы до сих пор еще не поубивали друг дружку. Начальство, реагируя на психологические выводы, вкатило замполичу за плохую индивидуально-воспитательную работу. А что оно еще могло сделать?.. А потом психолог этот как-то резко успокоился. Плотно засел в своем кабинете и в основном напоминал о себе лишь в дни рождения сотрудников – раз в год каждому из нас полагалась стандартная поздравительная открытка от руководства, отпечатанная на принтере в кадрах. Вот, собственно, и вся психология».