— Ты не сможешь общаться ни с кем кроме Верховного правителя, — она понизила голос, присаживаясь на кресло напротив меня.

— Совсем? — мне всё ещё казалось, что она говорит так для большего драматизма.

— Совсем, — Рогнеда медленно моргнула в знак согласия, сидя прямо, словно жердь. Ни один мускул не дёрнулся на её лице, превращая обычно живую мимику девушки в маску манекена. — Запоминай и не вздумай импровизировать, — чётко проговорила она. — Ты будешь говорить только в том случае, если тебя спросит Хозяин, все остальное время будешь тише воды. Разговаривать с его гостями так же сможешь только по разрешению. И ни в коем случае и никогда ты не будешь общаться с другими рабынями. Тебе положено просто выполнять свою работу. Расписание на день тебе будут передавать вместе с едой. Все то время, что ты не будешь задействована в покоях Князя, придется находиться в своей комнате. Любые попытки сбежать будут пресечены. Смирись со своей ролью и прими её.

Вынесенный приговор прозвучал словно выстрел, разорвавший мертвую тишину. То, что меня ожидало, не шло ни в какое сравнение со всеми испытаниями, пройденными до этого момента. Я могла покорно принять собственную участь, но могла выказать сопротивление, превратив и без того безвыходное положение в тупик, выход из которого для меня будет замурован. Я смотрела на Надзирательницу и не узнавала. Куда исчезла та язвительная девушка, так ярко реагирующая на любое мое слово? И почему ей плевать на мою участь?

— Почему ты говоришь это …так? — сморщилась, не понимая резких перемен в её поведении. До этого она ловила стрелы, лишь бы вывести меня с вражеской территории, а теперь так хладнокровно отдает в лапы чудовищу.

— Это моя работа, — не меняясь в лице, ответила Неда.

— Работа…, - тихо повторила за ней.

Рогнеда в последний раз проводила меня до покоев Ваала, показав в ванной комнате Князя потайную дверь, ведущую в мою новую спальню. Остановившись на пороге двери, ведущей в мою камеру, посмотрела на брюнетку, решив, что возможно следующего шанса не будет:

— Последний вопрос.

Рогнеда ничего не сказала, пристально глядя на меня черными, как ночь, глазами.

— Почему там появился Дор? — замерла в ожидании ответа.

— Это его работа, — сухо ответила она, повернувшись ко мне спиной.

Бессонңыми ночами я часто вспоминала это мёртвое слово «работа», лишенное малейшего намёка на жизнь и эмоции, услышанное из уст Ρогнеды. Единственные существа, проявившие ко мне чувства, делали это лишь по приказу моего мучителя. Я оказалась для них всего лишь работой. Попытавшись услышать боль, разрушающую изнутри, нашла только глухую тишину, раскатывающуюся по пустой оболочке, словно перекати поле. Во мне будто распростерлась пустыня, образовавшаяся после бесчисленных пожаров, и чтобы она зацвела, должно пройти немало дождей.

Работа превратилась для меня в самую настоящую пытку. Ежедневно я становилась свидетелем оргий Ваала. Пачки новых наложниц проходили через его спальню. Они без споров выполняли все его пожелания, доставляя удовольствия не только ему, но и другим девушкам, зная, что за послушание будут корчиться в экстазе от его жестких ласк. Часами он выбивал из них крики страсти, заставляя меня мучиться от напряжения, сдерживаемого желания и разрастающегося плотского голода. Каждый раз, слушая из-за двери их стоны, я закусывала губы от пульсации между ног и каждый раз я не решалась унять эту боль, дотронувшись пальцами до набухшего в трусиках клитора. Непроизвольно, я представляла, как крепкий член Ваала входит в меня, избавляя от нестерпимого зуда. Я практически чувствовала, как он растягивает меня изнутри, пронзая на всю длину. Но несмотря на реалистичность образа в моей голове, фантазии лишь разжигали и без того пылающий огонь. Мне не терпелось как можно скорее оказаться в своей душной и тесной спальне, чтобы покончить с этой мукой, не опасаясь получить очередное наказание. Но отпустив своих любовниц, Ваал никогда не позволял мне покинуть его покои, не убрав следы его оргии. Взяв себя в руки и стараясь не глядеть на его обнаженное, покрытое капельками пота тело, я расхаживала на трясущихся ногах и во влажном белье, вдыхая запахи секса и мысленно скуля от обиды, злости и дискомфорта, снова и снова проклиная его. Князю было плевать на то, какие эмоции бурлят в его прислуге. Казалось, что он перестал меня замечать, считая не более чем предметом интерьера.

Порой, получив расписание на подносе с едой, я приходила в покои Хозяина и сутками ждала его, стоя у камина, мысленно умоляя появиться и прекратить мучение. С каждым новым часом ожидания, моё тело немело без движения, переставая подчиняться. Οт многочасового дежурства медленно затекали даже те мышцы, о существовании которых я не подозревала. Тело начинало болеть так, будто я целый день перетаскивала камни. По правилам я не могла даже присесть, и, зная, что он появится в любое мгновение и уничтожит меня своим холодом, я боролась с собой. Разрываясь между желанием ненадолго расслабиться и предупреждением Неды о последствиях, я боролась до последнего. Не выдерживая, я падала на пол, изо всех сил стараясь не уснуть и вслушиваясь в каждый шорох, находясь в беспрерывном напряжении.

Такие дни давались мне ещё сложнее оргий Ваала. Именно в подобные одинокие дежурства, я думала о нём больше всего, призывая появиться. В моменты ожидания я ненавидела его и в то же время считала спасителем, способным даровать свободу. Тогда я переставала бояться его прихода, а с нетерпением желала услышать знакомые тяжелые шаги и почувствовать сковывающий холод его близости.

Мне практически не доводилось видеть других рабынь. Они приходили, молча выполняли свою работу и покидали покои Верховного Князя. Больше всего девушек прислуживало во время приёма ванн Хозяина, но я ни разу не увидела знакомых лиц. Словно все те, кто прислуживал ему во время моего первого появления в Инфериатос, исчезли, а их место тут же заняли другие.

Ваал не пускал в свою кровать рабынь, только наложниц. Рабыни исполняли роль мебели. Не знаю, каким образом некоторым удавалось перейти из бытовой обслуги в любовницы, при мне он не удостаивал их даже взглядом. Никогда ни одна из них не присутствовала во время его любовных утех. По всей видимости, эта роль была отведена только мне. Спектакль для одного зрителя. Все время я ждала унижений, понимая, что подобное равнодушие не может длиться вечно, и в определенный момент Ваал снова окунёт меня в чан с болью. Но Князь поступал хитрее, он истязал мою плоть и либидо, превращая в одержимую похотью.

Изоляция от всех мужчин, кроме Хозяина, начинала сказываться не лучшим образом. Ежедневные встречи переставали напоминать пытку, и мысли о нём больше не казались ночным кошмаром. Я привыкала к его присутствию, не напрягаясь в ожидании чего-то жуткого при звуке низкого тембра, пускающего по коже мурашки. Εдинственное, что заставляло тяжело дышать, обнаженное тело Χозяина. Я не могла взирать на его безупречный смуглый торс, перекатывающиеся при движении крепкие мышцы, не могла вдыхать его запах, не представляя его прижимающего меня к постели, стене, или к полу, выбивая крики. Картинки каждый раз менялись, оставляя неизменным тот факт, что я хотела его. Хотела до одури, и ненавидела себя за это. И ненависть к себе быстро затмила сковывающее чувство, вызванное его появлениями. Я понимала, что в подобной ситуации моя реакция оказалось бы похожей, даже окажись на его месте кто-то другой. Но проблема заключалась в том, что я не хотела никого другого. Я хотела только его. Мысли о Ваале превращались в навязчивую идею, не дающую спокойно дышать.