Лекарь даже смог припомнить кое–что из того, что она лепетала тогда.

Кроме прочего, он вспомнил, что на вопрос, как ее зовут, она ответила: «Юля», но позже имя само собой сменилось на более привычное для обитателей Пустоши.

У Тимерлана не было детей. Его жена умерла за несколько сезонов до того. Он удочерил девочку. Со временем она забыла, как попала в Арзамас, и он приказал не рассказывать ей об этом.

Так я узнал по крайней мере хоть что–то: Юна Гало очутилась здесь тем же путем, что и я. По словам лекаря, она упоминала зал с круглой площадкой и окнами вверху, лежанку с ремнями и вспышку… Эта вспышка пугала ее больше всего.

Я не стал говорить Юне о том, что услышал от лекаря. Она искренне горевала по отцу. И искренне считала себя его наследницей, законной главой Меха–Корпа. В этом мире нового Средневековья наследование титулов, званий и должностей было нормой.

Юна заставила стенающего казначея выдать мне приличную сумму в золоте и серебре, велела главному механику Форта показать мне все машины из гаража и отдать ту, которую я выберу.

Город возвращался к привычной жизни, люди стали потихоньку заселять освобожденные от некроза кварталы. Там творилось что–то странное – выяснилось, что в тех местах больше нет насекомых и мелких грызунов, не осталось даже тараканов с крысами, и они почемуто не спешат возвращаться туда. Кроме того, были какие–то нелады с электричеством, аккумуляторы разряжались сами собой, не хотела всходить закваска для теста и быстро скисало пиво, а по ночам слышались необычные шумы.

Мы с Юной Гало попрощались в воротах Форта. Двое ее здоровяков–телохранителей стояли неподалеку и подозрительно пялились на меня, будто опасались, что я схвачу их хозяйку в охапку, суну в машину и умчу прочь. Юна сказала, что я всегда могу вернуться. И подарила мне серебряную табакерку с гербом Меха–Корпа. Она посмотрела мне в глаза, провела пальцами по моей щеке, резко отвернулась и ушла.

Садясь в джип, я посмотрел ей вслед. Не знаю почему – раньше у меня никогда не возникало желания оглядываться на женщин, от которых я уходил, или смотреть вслед тем, которые уходили от меня. Но в Юне Гало было что–то такое… Неженская твердость, сочетавшаяся с рано проснувшейся женственностью? Жизненная сила? Умение командовать, управлять и манипулировать, не теряя человечности и сострадания? Наверное, она станет хорошей главой Механической Корпорации.

Мне хотелось увидеть ее снова. Но я не мог оставаться здесь, так ни в чем и не разобравшись. Хотя после смерти Тимерлана Гало казалось, что последняя возможность узнать подоплеку событий исчезла. Был, правда, еще Владыка Гест, который знал явно больше, чем говорил, но как к нему подступиться?..

Под задним сиденьем джипа лежали две канистры с очищенной в лабораториях Корпорации водой, на сиденье – автомат, револьвер и рюкзак с боеприпасами. В багажнике, помимо запаски и канистры с горючим, находились две объемные сумки: одна с едой, в другой спальный мешок, веревки, сменная одежда и всякие вещи, необходимые в дороге. Еще там лежал раскладной ветряк на телескопической штанге с проводами.

В приборной панели был даже радиоприемник, но бо́льшую часть времени он ничего не ловил, лишь иногда выхватывал из эфира обрывки переговоров, глухие голоса или далекую неразборчивую музыку.

* * *

Съехав с холма, я взял левее, чтобы миновать вышку ЛЭП, и когда проезжал мимо нее, впереди показался автомобиль.

Очень необычный для Пустоши – я даже подался вперед, навалившись грудью на руль и выглядывая в смотровую щель между листами брони. Он напоминал армейский «хаммер», только кабина больше – там, помоему, можно было стоять в полный рост. Над крышей выступала приземистая круглая башенка с пулеметным стволом. На капоте была нарисована черной краской перевернутая на бок восьмерка – знак бесконечности.

Я слегка повернул, чтобы проехать мимо, и «хаммер» повернул тоже. Крутанув руль в другую сторону и убедившись, что автомобиль зеркально повторяет мой маневр, я нажал на тормоз. Схватил автомат с заднего сиденья, распахнул бронированную дверцу, пригнулся за ней, выставил сверху ствол и осторожно выглянул.

«Хаммер», проехав еще немного, встал. Некоторое время ничего не происходило, только башенка вместе с пулеметом повернулась к джипу.

Потом на ней откинулся круглый люк, высунувшийся человек оглядел меня и скрылся. Распахнулись дверцы, из «хаммера» выпрыгнули молодой парень и мужчина в возрасте, оба с автоматами, в черных комбинезонах, шлемах, обтянутых масксетью, и высоких ботинках со шнуровкой. Они разошлись в две стороны от машины, контролируя каждый свой сектор и не обращая на меня внимания.

Ствол пулемета на башенке опять начал медленно поворачиваться и в конце концов обратился в противоположную от джипа сторону.

Из «хаммера» выбрался старик в просторных темных одеждах. Опираясь на деревянную палку с набалдашником, неторопливо пошел в мою сторону. Несмотря на палку и седину, он не казался глубоким старцем, наверное, из–за уверенности и силы, которые излучал.

Разглядев его лицо, я выпрямился и опустил автомат.

Следом за стариком из салона вышел высокий блондин в кителе без знаков отличия и узких брюках, с револьвером в открытой кобуре на боку. Почему–то я сразу решил, что он эстонец. Старик что–то сказал ему, и мужчина остался стоять возле «хаммера», внимательно наблюдая за мной, положив ладонь на револьвер.

Старик шел ко мне, прихрамывая, опираясь на палку. Для меня с тех пор, как я видел его в последний раз, прошло меньше месяца, но человек этот, судя по лицу, постарел лет на двадцать пять. Хотя взгляд его оставался таким же холодным и цепким.

Остановившись на полпути к джипу, он поднял руку в приветствии и произнес с едва заметной усмешкой, будто называя пароль, кодовое слово, которое давно стало пустой формальностью:

– Вечность.

На его пальце блеснул золотой перстень. Я повесил автомат на плечо и захлопнул дверцу.

– Мне сообщили, какой дорогой ты выехал из Арзамаса, – сказал доктор Губерт. – Вообще–то ты сейчас должен быть там, на хорошей должности в Форте, ведь ты спас Корпорацию. Извини, за эти года подзабыл имя… Степан?.. Нет, Егор. Егор Разин, так?

– Да. – Я медленно пошел к доктору Губерту.

Гость из прошлого кивнул:

– Ты мне не очень–то доверяешь, это понятно. Можем поговорить здесь, или в твоей машине, или в моей. Я предпочитал бы не стоять под дождем. В моем возрасте легко заболеваешь и трудно выздоравливаешь.

– Мы останемся здесь, – отрезал я. – Скажи мне одно: это – будущее? Это чертово будущее, да?

– Да, Разин, – подтвердил Губерт. – А что же еще?

– Вначале мне казалось, что вокруг какая–то игра. Большая локация. Это было как… как шизофрения. Ощущение, вроде как сошел с ума. Какой сейчас год?

– Смотря в каком летосчислении. По моим подсчетам, со времен Погибели прошло около ста лет.