– Здорово тут, – сказала Алька, но как-то неуверенно уже. – Можно… Можно в прятки играть…

Это точно. Прятаться здесь было где. Сараи, кучи веток, заросли. Раздолье. Но мне это раздолье совсем не нравилось. Потому что теперь мне казалось, что за нами наблюдают. Что кто-то смотрит на нас сквозь щели в заборах, крадется, прячется за банями, дышит, нюхает воздух, пытаясь уловить наши запахи, чуждые для этого места.

Мы шагали по дачной улице, пустынной, заросшей. Машины тут не ездили лет несколько, все заросло травой. Люди, впрочем, здесь, кажется, хаживали, некоторые следы их присутствия я обнаружил – окурки, бумажки, причем явно этой весны, свеженькие. И ощущение. Ну, что за нами следят, ощущение это меня не покидало. Я то и дело старался аккуратно оглядеться. Делал вид, что завязываю шнурки, или поднимаю камень, или спотыкался немного – и все время оглядывался по сторонам, стараясь уловить движение.

Ничего. Весна была на пике, но уже успела выцвести и потускнеть, а осенью тут, наверное, вообще вешалка, электричества нет…

А электричества на самом деле нет – провода обрезаны, и изоляторы на столбах разбиты, не, местечко нежилое.

– А как тут зимой живут? – спросила Алька.

– Зимой тут не живут, – ответил я. – Летом, похоже, тоже. Заброшенный поселок.

– Табличка, – указала пальцем Алька. – Видишь?!

Я не видел, зрение у Альки лучше, две строчки под единичкой, в космический отряд можно записываться.

Как она эту табличку углядела вообще? На куске фанеры, прибитом к столбу, написано маркером «Горюново, восьмая линия».

– Горюново, – прочитала Алька. – А почему Горюново-то? Навигатор же показывает, что тут Тенистый…

Она протянула мне телефон.

Ага. Если верить электронному экранчику, то действительно Тенистый.

– Карты старые, видимо, – предположил я. – Или… Или еще что-то…

– Наверное, модуль барахлит, – сказала Алька. – Я читала, что не очень хорошего качества попадаются… Что делать будем? В этом Горюнове, кажется, никого нет, как вымерли…

– Деревня проклятых, – страшно прошептал я. – Тут все вомперы…

– Вомперы в дачных поселках не живут, они в особняках. Тут вупыри, наверное.

– Вупыри в погребах.

– В подполах. Пойдем, а?

Пошли.

А Горюново на самом деле выглядело мертвечески.

Красок нет. Дачные домики серые, некрашеные, а крыши черные рубероидные или серые шиферные. Пугала, собранные из плащей, ржавых ведер, метел и всякой подручной дребедени, какие-то необычные. И, кажется, построенные одной рукой, каким-то пугальным мастером, или, точнее сказать, пугальным скульптором – сделано было художественно, я бы сказал, даже искусно, каждое пугало походило только на себя, в каждом просто пела индивидуальность.

Лица еще у них были. Точно из ничего сделанные. Вот вроде кусок ржавой жести торчит, а видно, что морда. Или ведро помятое, а помято так ловко, что в складках видно, что старуха ухмыляется. Одним словом, галерея современного искусства, вот уж не ожидал. Стал думать об этом. Странное все-таки это увлечение – строить пугала. Хотя каких только увлечений не бывает, вот тот же Симбирцев со своим…

Вдруг я услышал, что Алька рассказывает про кукол. Видимо, она тоже увидела пугало, и это натолкнуло ее на мысли про кукол, она недавно ходила на благотворительную кукольную распродажу, набралась там кукольной премудрости и теперь излагала ее мне. Про Египет, про Древний Китай и про тайских кукол-убийц, и про японских кукол, которые до сих пор делают в Хиросиме…

Она боялась. Очень. Нет, она рассказывала про кукол спокойно, рассудительно, однако я слышал страх. Да я и сам…

– Может, домой позвоним? – спросила Алька.

– Зачем? Чтобы мать вертолетов с полицией сюда понагнала? В цирке на прошлой неделе были.

– Ну да, – согласилась Алька. – Это точно. Лучше не звонить.

Это было второй ошибкой. Надо было звонить. Надо. Но я не позвонил, вместо этого я сфотографировал на телефон несколько пугал. Дурак.

– Гош, а что такое дээмбэ? – спросила Алька шепотом.

Вообще-то Алька у нас такой маленький энциклопедист, хотя частенько любит сыграть в дурочку. А на самом деле она знает кучу всего, ну, например, что такое сонар, что такое палеолит, ну, или, допустим инфильтрация. Это, впрочем, не только от природной любознательности, это еще от театрального кружка. Им там с какими-то прикладными театральными целями советуют расширять кругозор, вот Алька и расширяет. И преуспела в этом. Вот ведь что такое Эй-Си-Ди-Си, она не спросила, поскольку еще в детстве прочитала про AC/DC на ноутбучной зарядке, а потом сверилась в Сети и выяснила, что это всего-навсего переменный ток/постоянный ток. С дээмбэ она в жизни пока не встречалась, поэтому тут затруднения. А кругозор расширить надо.

– Дээмбэ? – переспросил я. – Это… Демобилизован, кажется… Пойдем лучше.

Мне захотелось поскорее выбраться из этого Горевого, я зашагал быстрее, так что Алька за мной едва поспевала. Идти становилось все сложнее и сложнее, сухая трава делалась все выше и гуще, так что мы в чем-то уже не шли, а продавливались, я первым, Алька за мной. Надо было повернуть, это давно было ясно, но во мне проснулось тупое упрямство, и я пер и пер вперед, я вообще поворачивать не люблю, у нас это тоже семейное. Алька тоже такая. С Алькой у нас, кстати, вполне взаимопонимание. В кино иногда даже вместе ходим.

– Гош. – Алька схватила меня за мизинец на левой руке и чуть его не вывернула, хрустнуло.

– Ты чего?! – остановился я.

– Назад оглянись.

Я оглянулся.

Пугало.

Оно стояло прямо посреди улицы, метрах в пятидесяти от нас.

– Мама… – прошептала Алька.

Не сразу понял, что это не пугало, а человек, слишком уж неестественно он стоял, как… Точно аршин проглотил, так, кажется, в книжках писали. Проглотил он этот аршин и теперь стал жить с ним. Ну, или не жить.

Жить, пугало шевельнулось и сделало шаг в нашу сторону.

– Мама… – прошептала Алька громче.

И уронила телефон.

Прямо в траву. Телефон пропал, растворился среди серых грязных стеблей. Нет бы купить обычный себе девчачий телефон, розовенький или там серебряный, с кристалликами, или с бисером, или с напылением каким, ну, чтобы блестело – так нет. Ей этого гламура не надобно, ей серьез и функционал подавай, водонепроницаемый в камуфляжном исполнении. Вот оно, камуфляжное исполнение, бульк в траву, и найти не можем. А телефон нужен.

Я достал свой.

У меня старый, синий такой, в виде телефонной трубки, отец мне подарил почти восемь лет назад, и ничего, как новенький. Стильный, как достаю, так все на меня смотрят, завидуют. Продать уже три раза предлагали, причем захорошо, можно новенький смарт купить. А я не продаю, во-первых, мне самому нравится, а во-вторых, я точно знаю, что он будет только дорожать.