– Вы серьезно? – несколько опешил Калачев.

– Конечно. Давайте поступим так. Приходите ко мне в грядущую среду, в обед. Я подготовлю для вас рекомендательное письмо и наведу справки. По крайней мере, мы можем попробовать.

– А вам это зачем? – настороженно спросил Игорь Анатольевич.

– Вот видите, – засмеялся Савранский, – вы уже себя ведете как натуральный контрразведчик. Даже на добрые дела смотрите скептически и ищете какой-то утаенный умысел.

– Бросьте. Павел Иванович, все слишком очевидно. Тут никакого таланта нет и быть не может. Просто вам будет выгодно, если я прекращу за вас делать вашу работу.

– Хм, – задумчиво улыбнулся Савранский.

– Интересно, если меня не возьмут или я не соглашусь, то что вы предпримете? – Игорь Анатольевич смотрел Павлу Ивановичу немигающим взглядом прямо в глаза. Впрочем, провокация не удалась.

– Игорь Анатольевич, я убежден, что нам не придется соперничать или противоборствовать, потому что у вас есть определенный талант. В контрразведке нужны такие люди. Вас возьмут. Даже не сомневайтесь. – Савранский формально ушел от ответа на каверзный вопрос, но они оба поняли друг друга более чем. Поэтому в среду Калачев был уже в уездном отделении Имперской полиции, где беседовал с представителем Имперской контрразведки на предмет трудоустройства. И, несмотря на то что разговор был долгим, Игорь Анатольевич вышел после него вполне довольный. Его брали. Теперь перед ним открывались новая жизнь, новые возможности и новая, чрезвычайно сложная работа.

Александр аккуратно ехал по улицам Москвы к Николаевскому вокзалу, однако со стороны мало что напоминало выезд Императора. Внешне неприметная правительственная карета установленного образца ничем не отличалась от тех, на которых ездило довольно значительное количество чиновников высокого ранга. Разве что эскорт в новой армейской форме был чуть больше обычного. Ну да это мало о чем говорило, так как количество вооруженных сопровождающих гибко варьировалось от ситуации и характера поездки.

Император не очень охотно выдвинулся на полигон возле села Кубинка, где, по словам Дукмасова, ему готовили сюрприз. Что там реально было? Одному Богу известно. Но Александр решил подыграть своему окружению, несмотря на сомнения и вообще общую усталость, накопившуюся потому, что последнее время у него стали проскакивать пугающие мысли о покушении. Ведь что мешало его там тихо устранить и подменить на двойника? Зачем? Мало ли у кого какие интересы имеются? Может быть, врагам продались или напортачили, а теперь стремятся избежать наказания. Впрочем, Саша держал себя в руках и никак не выдавал свою тревогу, хотя кобура с револьвером была расстегнута. На всякий случай, который, как известно, бывает разный. Конечно, Александр не надеялся на то, что получится выжить в случае предательства ближнего круга, но тяжесть револьвера грела душу в надежде забрать с собой хотя бы несколько злодеев.

Причина паранойи заключалась в том, что с момента вселения прошло уже довольно много времени, и Император обзавелся весьма крепко сколоченной командой. То есть чем дальше, тем больше «свита играла короля». Смешно сказать – Александр уже стал «бронзовой» легендой. Можно даже сказать, что ситуация, на его взгляд, стала напоминать эпизод с бароном Мюнхгаузеном, когда живой барон с каждым днем становился неудобнее и неудобнее, нежели вымышленный персонаж из баек пропаганды.

Неприятные страхи, которые даже и не думали оставлять его в покое, возникали прежде всего потому, что Император отлично видел – практически вся информация, попадавшая к нему на стол, проходила через руки его окружения. И только от этих людей зависело то, как и в каком свете подавать полученные ими сведения или дезинформацию. А то и вообще – подавать ли или приберечь до срока? Вокруг его трона с каждым днем разгоралась очень серьезная многоходовая борьба, в которую уже к концу 1871 года были вовлечены практически все административные структуры Империи. Даже такие, казалось бы, мирные службы, как Рыбнадзор и Санэпиднадзор.

Однако в этот раз все обошлось, и на железнодорожной станции, куда прибыл поезд с Николаевского вокзала, его ждал Николай Иванович Путилов – главный энтузиаст и альтруист отечественной промышленности. «Вряд ли он может быть замешан в покушении», – пронеслась мысль в голове у Императора, вызывая некоторое расслабление.

– Рад вас видеть, Николай Иванович, – улыбнулся Александр, пожимая ему руку.

– И я вас, Ваше Императорское Величество. Мы вас тут все заждались, томясь в нетерпеливом желании показать небольшую поделку.

– Да что же это такое! Какой смысл от меня скрывать ту новинку, что вы собираетесь мне показать? В чем подвох? – больше для вида разворчался Император.

– Так никто не скрывает, – хитро улыбнулся Путилов и, повернувшись к ближайшему ангару, махнул рукой. Этот сигнал передали внутрь, и все затихло. Секунд на двадцать. Потом раздался странно знакомый звук, чем-то напоминающий бензопилу «Урал-2», только с ощутимо более низкими оборотами, да ниже тональностью. Взгляд Императора стал очень внимательным и заинтересованным. Да и он весь встрепенулся и, аккуратно ступая, как будто боясь спугнуть, направился к этому ангару.

Когда Александр был уже в двух десятках шагов от здания, он услышал что-то похожее на перегазовку и остановился. Двигатель, а он был полностью в этом уверен, еще раз рыкнул за стеной и, мерно застрекотав, стал приближаться. Спустя несколько секунд из ворот ангара выкатилась легкая подрессоренная коляска с установленным на ней карбюраторным бензиновым двигателем.

– Николай Иванович, но… почему вы скрывали от меня эту разработку? – Александр повернулся к Путилову с совершенно потрясенным выражением лица. – Это ведь один из перспективных двигателей, который мы разрабатывали во второй очереди. Бензиновый, карбюраторный двигатель, если мне не изменяет память.

– Мы только недавно смогли добиться у него устойчивой работы. Относительно устойчивой, конечно. Инженер Георгий Найденов с небольшой группой слесарей работал по переданным ему материалам около двух лет. К всеобщему удивлению, его труд увенчался успехом. Даже он сам не ожидал, что выйдет что-то путное так быстро. Ведь остро не хватало точных чертежей и приходилось работать по принципиальным схемам и эскизам.

– Хм. Георгий Найденов, значит. Отлично! Представите мне нашего героя?

– Конечно, – Путилов кивнул, приглашая подойти сиротливо стоящего оператора выкатившегося из ангара чуда техники, произнес несколько формальных фраз, и Александр завалил Найденова расспросами. Тот, конечно, опешил от столь пристального интереса к своей работе со стороны Императора, но очень быстро втянулся и, увлекшись, стал вести себя очень свободно. Тем более что Его Императорское Величество этого не только не пресекал, но и, напротив, поощрял да поддерживал всячески.

Беседа шла долго. Двигатель и всю конструкцию «самобеглой коляски» эта парочка облазила вдоль и поперек. И даже более того, слишком увлекшись, Его Императорское Величество совал во всякие места конструкции пальцы; иногда влезал с гаечным ключом; что-то рассказывал и объяснял, то есть ровным счетом вел себя так, как будто это он сам и сконструировал, а не видел первый раз в своей жизни. Ну, или, в крайнем случае, уже неоднократно сталкивался с подобной техникой.