Николас смял бумагу, швырнул ее в корзину с растопкой:

– Вот вам еще растопка!

– Зачем ты выбросил? – удивилась Левина.

– Не получается. – Мальчик не скрывал раздражения.

– Мне показалось, тебе удалось уловить сходство.

– Нет, мне не удалось передать ее капризный нрав. Мне все хотелось понять, что она тогда замышляла со своей подругой. Я заметил это по блеску ее глаз, только не понял, в чем дело.

– Что значит «замышляла»?

– У них какая-то тайна.

– Эти две девушки обожают мелкие проказы. – Левина удивилась тому, как точно мальчик определил характер Кэтрин, но ничего не сказала, чтобы он не загордился, – иначе его высокомерие станет невыносимым.

– Мне не удается ее разгадать.

– Пожалуй, ты слишком стремишься к совершенству.

– Мистрис Теерлинк, разве стремление к совершенству – не главное в нашей работе?

Левина была в недоумении. Может быть, таким образом ее ученик косвенно критиковал ее? Нет, она не станет защищать свой свободный стиль от этого новичка, каким бы талантливым он ни был. Ему еще предстоит многому научиться, прежде чем он овладеет всеми секретами ремесла.

– Может быть, – ответила она. – А теперь помоги мне прибрать. Я схожу в Уайтхолл; мне нужно убедиться, что леди Кэтрин стало лучше.

– Вы очень дружны с семьей Грей, – заметил Николас.

– Да, – кивнула Левина. – Их мать была моей близкой подругой.

– Бодли говорит, что леди Кэтрин, скорее всего, назначат преемницей королевы. Это правда?

– Одному Богу известно, – искренне сказала Левина. – Я в этом сомневаюсь. Королева выйдет замуж и произведет на свет своих наследников.

– А как же горбунья? – Николас не скрывал пренебрежения.

Левина с трудом сдержала гнев:

– Мастер Хиллиард, я не потерплю, чтобы к леди Мэри относились неуважительно! – Она завершила разговор и, отвернувшись от него, стала затыкать пробками сосуды с пигментами, расставляя их на полке. Увидев, как бурно она отреагировала, Николас присмирел, молча закатал рукава и начал скрести рабочий стол.

Как только мальчик ушел, Левина собрала вещи, велела служанке поменять постельное белье и направилась к двери. На пороге она столкнулась с Георгом, который вернулся домой после ночного дежурства.

– Куда ты? – В его голосе были слышны обвинительные нотки.

– Я ненадолго, – ответила Левина. – У меня несколько мелких дел.

Она не сказала, что идет во дворец навестить Кэтрин; не хотела злить мужа. Георгу не нравилось, что она так тесно дружит с опальными сестрами Грей. Левина спрятала руку в складки плаща, нащупала склянку с гвоздичным маслом – оно облегчит зубную боль Кэтрин.

– От тебя пахнет краской.

– Конечно, – улыбнулась она. – Запахи моей работы всегда липнут ко мне.

– Да, верно. – Ей снова показалось, что в его голосе слышится раздражение, но потом он вдруг спросил: – Вина, можно мне немного проводить тебя?

Он притянул ее к себе, и Левина смягчилась.

– Проводи меня до реки, – сказала она. – Буду рада твоему обществу.

Они пошли рука об руку, как раньше; Герой жался к ним. Пес шел медленно; он уже не такой живой и бодрый, как в молодости. Левина невольно подумала о том, сколько прошло времени, мысленно подсчитала возраст пса; сейчас ему тринадцать, не меньше. Проходя мимо соседского дома, Теерлинки поздоровались с Генри Каррадом. Тот стоял на крыльце и наблюдал за прохожими. Они обсуждали новости: во Франции новый король. Его мать из семьи Медичи наконец поставила на место этих Гизов. Говорят о том, что Дадли так и не стал графом; беспокоятся из-за возможной девальвации валюты. Поговорив, Теерлинки пошли дальше, и Левина вдруг осознала: прошло целых два года с тех пор, как они жили в постоянном страхе за свою жизнь, а чудовище Боннер дышал им в затылок. Как быстро летит время! Сейчас прошлое кажется лишь смутным воспоминанием, а ведь тогда они боялись даже выходить из дома из-за мятежей.

– По крайней мере, мы живем в мирное время, – сказала она.

– Пусть оно продлится подольше, – поддержал ее Георг.

Ближе к реке дома теснее лепились друг к другу, похожие на кривые зубы. Верхние этажи нависали над нижними, из-за чего на улицу почти не попадал дневной свет. В полумраке Герой вдруг замер и на что-то зарычал; шерсть у него на затылке встала дыбом. Они подошли к псу и увидели, что он смотрит на крысу, которая как будто защищает кучу тряпья. Георг схватил кирпич из кучи рядом со строящимся домом, замахнулся на крысу. Та убежала, скрылась за помойкой. Герой двинулся вперед, порылся в тряпье, заскулил. Его что-то тревожило. Левина заметила, что из мусора торчит человеческая рука, и ахнула от ужаса. Перевернув тело, Георг всмотрелся в чье-то лицо, изъеденное грызунами, – перед ними был труп совсем молодого человека.

– Упокой Господи его несчастную душу, – произнес Георг. – Давно уже мы не видели здесь ничего подобного… после прошлой вспышки чумы. Иди дальше, милая; я обо всем позабочусь.

Усевшись в лодку, Левина все думала о покойнике. Ведь он был чьим-то сыном, братом. Мысли ее невольно обратились к Маркусу. Он живет в Риме, где лето дольше, зимы мягче, а вследствие этого чума чаще косит тамошних жителей. Она остановила себя. Такие мысли ни к чему хорошему не приведут – если позволить разыграться воображению, можно сойти с ума от беспокойства. Она смотрела на берег, на башенки и знамена дворца Уайтхолл, видные над широкими песчаными пустошами. На них валялись обломки, оставшиеся после отлива. На берегу почти пустынно, если не считать двух женщин вдали; они брели против ветра, кутаясь в плащи. Левине они показались знакомыми. Две фигурки жались друг к другу, и она невольно вспомнила Кэтрин и Юнону. Над рыбьим скелетом с криками кружили чайки; навстречу проплывала другая барка, подняв волну, отчего их суденышко закачалось и вода плеснула ей на юбку.

Когда они подошли к причалу Уайтхолла, Левина заметила, что две фигурки поднимаются по ступенькам дворца, и ей захотелось запечатлеть яркую сцену: резкие зимние цвета и черные развевающиеся плащи неизвестных женщин. Она велела себе не забыть об этом, приберегая сюжет для следующего раза. Уплатив лодочнику и выбравшись из лодки, она направилась во дворец. По привычке вошла через боковой вход, который вел на женскую половину.

Во дворце мертвая тишина. Она негромко постучала в покои Юноны, где, как ей известно, чаще всего можно застать Кэтрин. Никто не ответил. Левина открыла дверь и увидела, что камин еще теплится, а повсюду навалена одежда, но нет ни самих девушек, ни четвероногих питомцев Кэтрин. Чутье подсказала Левине, что чего-то недостает. Она невольно вспомнила, как Кэтрин упала в обморок – при всех, словно напоказ. В памяти снова всплыли две фигуры, которые стали подниматься по ступеням Вестминстера. «Что-то замышляют», – вспомнила она слова Николаса. Что, интересно, они тогда замышляли? Левина пыталась угадать, роясь в кипах одежды и постельного белья, сама не зная, что ищет. Мысли ее блуждали, а ощущение ужаса росло. Наконец страх заполнил ее целиком. Она взяла книгу стихов, открыла ее и увидела надпись: «Всегда твой Гертфорд». Ниже она заметила три слова, нацарапанные кое-как, словно в последнюю секунду: «скоро – твой муж». Неожиданно Левина вспомнила кольцо на цепочке, которое Кэтрин поспешно выдернула у нее из рук. Левина спросила, что это. «Ничего!» – ответила Кэтрин таким тоном, что стало ясно: она что-то скрывает. Левина замерла. Неужели Кэтрин собралась замуж за молодого Гертфорда?