Вместо того, чтобы посторониться и пустить Юрия внутрь квартиры, Серков выдвинулся навстречу и осмотрел лестничную клетку: бросил взгляд вверх и взгляд вниз.

– Один пришел?

– Как перст! Встреча выпускников перенесена на сентябрь.

– Какая встреча?

Москаленко показалось, что Серков пьян. Отвечал бывший одноклассник замедленно и растягивал слова. Правда, от него не пахло.

– Короче, – обратился он к Серкову подчеркнуто громко. – Перетереть с тобой можно? А как насчет пивусика?

– Какого пивусика?

– Пиво будешь? Так я сбегаю.

– Не, не надо пива.

Он всё-таки отодвинулся, впуская Москаленко в квартиру. Как и ожидал Юрий, обиталище Серкова было захламлено до крайнего предела, в основном – бумагой. Валялись пачки газет, подшивки журналов, какие-то коробки. Похоже, бывший одноклассник использовал квартиру под склад. А что? Экономично!

Серков сел на одну из коробок, а Москаленко стул не предложил. Тогда Юрий сам взял несколько газетных пачек и соорудил из них импровизированное седалище.

Посидели. Помолчали.

– Ну говори, – предложил Серков. – Зачем пришел?

– Увидеться. Встретить старого друга.

– Врешь, поди? Да точно врешь. Дело, наверное. А ты от кого?

– Хм-м-м, – Москаленко замешкался. – От Корчака.

– От какого, блин, Корчака? – Серков явно начинал злиться.

– От Януша.

Наступила пауза.

– Не знаю, блин, Корчака, – Серков опять начал тянуть слова. – Многих пацанов знаю, а Корчака не знаю. От каких твой Корчак?

– От польских, – ляпнул Москаленко.

И это тоже привело Серкова в замешательство. Юрий понял, что разговор окончательно уползает в сторону от интересующей его темы. Пока он тут развлекается, Кошаку где-то очень плохо.

– Ладно, – сказал Москаленко. – Пошутили и хватит. Тебя недавно в приюте видели. Ты, говорят, туда часто заходишь?

– Я? В приюте? – Серков вдруг вздрогнул всем телом. – Бываю. А тебе чего, блин?..

– С детишками общаешься?

– Отвали, блин. Не колышет тебя, понял? Говори, от кого пришел, или катись.

– Павла Кошкина знаешь? Малец такой.

– Не врубаюсь, чего ты гонишь. Какой малец?

Серков больше не растягивал слова, и это Юрию очень не понравилось.

«Пора бы стукнуть его пару раз, – подумал Москаленко. – Для острастки».

Но тут у Юрия зазвонил радиотелефон. Он вытащил его из чехла, нажал кнопку и услышал голос старшего брата:

– Юра, слушай меня внимательно. Я еду к тебе. Наши тебя видят. Вставай и уходи. Слышишь? Немедленно вставай и уходи.

И тут Москаленко допустил ошибку. Мог бы сообразить, что брат не будет просто так звонить и требовать «вставай и уходи». Значит, надо слушаться. А вместо этого он резко сказал:

– Никуда я не пойду!

В следующее мгновение всё переменилось. Серков быстрым движением руки выхватил пистолет. И тут же грянул выстрел.

Еще через мгновение Москаленко обнаружил, что лежит на полу, опрокинув свой газетный трон. Сверху брызнуло стекло, а по полу заскакал стальной цилиндр, распространяющий белый удушливый дым.

Еще один выстрел. Совсем рядом вжикнула пуля.

С грохотом вылетела входная дверь, и в комнату ворвались бойцы в камуфляжной форме и противогазах. Сразу стало тесно. Но Юрию было не до бойцов, и не до тесноты. Дым ослепил и удушил его. Москаленко на ощупь пополз к выходу. Но тут его подхватили и с силой заломили руки за спину.

В себя он пришел только во дворе. Там стояли милицейские «уазики», грузовик спецназа и «береза» брата. Сергей страшно ругался, а Юрий сидел на скамейке, куда его прислонил спецназовец, и тупо кивал. Из глаз всё еще градом катились слезы, но дышать уже было полегче.

Потом в дверях появился Павел. Он был растрепанный и бледный, как смерть.

– Пашка! Кошак!

Юрий сделал над собой усилие, встал и поковылял к мальчишке:

– Что ж ты, Кошак?!

– Дядя Юра!

Подросток хотел уже подбежать и, может быть, обняться, но остановился на полушаге и насупился, как тогда, при первой встрече.

– Не надо, дядя Юра. Я плохой… А вы космонавт. Вам не надо.

– Дурак ты, Пашка, – сказал Москаленко. – Потом поймешь, какой дурак. Домой давай скорее! Мать там с ума сходит.

– Доставим, – пообещал угрюмый спецназовец.

Москаленко протянул руку Павлу. И тот, пряча глаза, ее пожал.

Они разошлись, а Юрий вернулся на скамейку.

– Ну что у вас там? – поинтересовался он у брата.

– Отдел по борьбе с наркоторговлей давно их пас, – сообщил он. – Наркота шла от поставщика из Узбекистана. Здесь сбывалась. Твой Серков у них типа профессионального убийцы был. Зачистки в случае чего устраивал. С конкурентами опять же разбирался. Ну и детишек пас.

– Дети-то тут при чем? – с тоской спросил Юрий.

– Они товар сбывали. Малолеткам срок за сбыт наркотиков не предусмотрен. Взятки гладки. Выбирали тех, кто из бедных семей, кто не устроен. Потому и паслись рядом с приютом.

– Так… кхе-кхе… Пашка – наркоторговец?

– Соображаешь. Но взбрыкнул, похоже. Потребовал чего-нибудь. А у этих пацанов ничего требовать нельзя. Себе дороже выйдет. Они его и взяли.

– А что собирались с ним сделать? – спросил Юрий, чувствуя себя полным идиотом.

– Не знаю я, что они собирались с ним сделать, – ответил Сергей и добавил, недобро усмехнувшись: – Но обязательно узнаю…

29

В приют Юрий Москаленко вернулся к полуночи.

Надежда нервно подпрыгивала на крыльце, хотя уже знала, что он едет.

– Ты герой сегодня, старший! – одобрительно сказал одноногий охранник.

– Чего ж ты их пускал, уродец? – Москаленко был зол и на себя, и на весь этот мир, поэтому грубить не боялся.

– Извини, старший, херня вышла, – тут же повинился охранник. – Свой же, вроде, парень. Тоже, понимаешь, покалечился на службе. За Родину пострадал. Кто ж знал?

– Может, он не на службе покалечился? Может, ему кореша глаз выдавили?

– Может, конечно, – понурился охранник.

– Ладно, живи, – разрешил Юрий и пошел к Надежде.

Увидев Москаленко, она побежала навстречу и порывисто обняла. Прижалась.

– Молодец! Какой же ты молодец, Юра!

– Да ладно, – Москаленко было приятно, но виду он решил не подавать. – Ничего особенного.