Видимо, такого рода вдохновляющий вопрос мог задать Нельсон или Смит.

— За родную Англию! — порывисто крикнул Нед.

Итак, мы бросились бежать, и уже через мгновение нашу компанию поглотило узкое входное ущелье с множеством извилистых поворотов и беспорядочно нависающими скалистыми склонами. На плечах Неда ритмично подскакивала сосновая дубина. А волосы Астизы волнами разлетались за спиной.

Откуда-то сверху донесся крик, потом грохот. Мы подняли головы. Отскакивая от стен узкого ущелья и разбрасывая осколки, точно шрапнель, вниз летел обломок скалы размером с бочонок пороха.

— Быстрее!

Мы рванули вперед и успели заметно удалиться от этого снаряда до того, как он грохнулся на дно. С верхнего края хребта послышались арабские проклятия.

Быстро придя в себя, мы продолжили бег. Вскоре раздался выстрел, за ним последовала вспышка света. Эти негодяи растянулись по всему хребту! Силано, должно быть, подозревал, что мы можем обмануть его, и предпочел устроить нам засаду на выходе. Ружейный выстрел вызвал обильный камнепад, и на сей раз я удержал моих спутников, мы переждали этот обвал под скальным навесом. Когда дно ущелья перестало сотрясаться от падающих камней, мы устремились дальше, перепрыгивая через появившиеся каменные преграды, но скрытые от арабов облаком пыли.

Выпущенные наугад пули не причинили нам вреда.

— Поднажмем! Пока они заряжают свои ружья!

Следующий выстрел вызвал второй камнепад за нашими спинами, но это нам уже не мешало, а вот погоню Силано вполне могло задержать. Я прикинул, что мы одолели половину пути по этому извилистому ущелью, и раз арабы забрались наверх, намереваясь помешать стрельбой нашему бегству, то, вероятно, лошади остались без охраны. Забрав наших лошадей, мы отпустим на волю остальных и…

Запыхавшись от бега, мы завернули за очередной поворот и увидели, что путь нам перегородила повозка. В таких оборудованных клеткой фурах, как я не раз видел, перевозили рабов, и, вероятно, именно ее появление вблизи нашего лагеря сильно напугало лошадей. Возле нее торчал одинокий араб, направивший на нас дуло мушкета.

— Беру его на себя, — прорычал Нед, поднимая дубину.

— Нед, не стоит подставляться под пулю!

Однако моряк успел сделать всего шаг, когда просвистевший мимо нас почти со скоростью пули камень поразил лоб араба, не дав ему прицелиться. Мушкет громыхнул, но пуля пролетела мимо нас. Я оглянулся назад. Мухаммед, развязавший свой тюрбан, ловко использовал его в качестве пращи.

— Так я в детстве отгонял собак и шакалов от наших овец, — пояснил он.

Мы бросились вперед, чтобы связать ошеломленного араба и убрать повозку, Нед впереди, за ним Астиза. Однако, падая, этот бандит задел какую-то задвижку, и повернутая к нам задняя сторона клетки с грохотом отвалилась. В фургоне маячила здоровенная темная зверюга, изготовившаяся к прыжку.

— Нед! — предостерегающе заорал я.

Этой твари, похоже, даже не понадобилось отталкиваться задними лапами, она вылетела на нас словно выпущенный из катапульты снаряд. Я заметил лишь песочную гриву, разинутую пасть с белыми клыками и вываленный розовый язык. Астиза завизжала. Столкнувшиеся нос к носу Нед и лев взревели в унисон, дубинка с треском обрушилась на голову хищника, а его челюсти в тот же миг сомкнулись на левом предплечье Неда.

Моряк взвыл от боли и ярости, но в ушах у меня звучал только треск львиных ребер, ломавшихся под ударами дубинки, наносимыми с такой бешеной мощью, что лев, не разжимая, однако, челюстей, повалился на бок, увлекая за собой Неда. Человек и зверь катались по земле, напоминая пыльное меховое облако. Разъяренный моряк продолжал колотить дубинкой, не обращая внимания на раздирающие его львиные когти. Одежда на нем повисла лохмотьями, обнажив израненную плоть. Меня охватила безумная ненависть.

Мой томагавк в данном случае был не полезнее чайной ложки, но я ринулся на помощь, невольно отбросив благоразумие и осторожность.

— Итан! — как в тумане услышал я голос Астизы.

Очередной камень из пращи Мухаммеда, просвистев мимо меня, врезался в голову хищника, и лев рухнул на землю.

Вмешательство оказалось весьма своевременным, поскольку я уже собирался врукопашную сразиться со зверем, чтобы отодрать его от Неда. Мой топорик пробил лоб над львиным глазом, и тогда лев, разжав челюсти, выпустил руку Неда и, оглушительно взревев от боли, задергался всем телом и забил хвостом, взметая пыль. Астиза тоже подключилась к сражению: словно атлет, она подняла над головой тяжелый камень и швырнула его прямо на окровавленную голову зверя, разбив ему морду.

Этот удар оказался решающим. Лев вдруг вскочил и, перемахнув через доставившую его сюда повозку, бросился к выходу из ущелья. Продолжая бегство, он не преминул, как я увидел, напасть на спешивших нам навстречу с явно недружелюбными намерениями арабов Нажака. Пронзительно завизжав при виде такой переориентации их собственного тайного оружия, бандиты развернулись и бросились наутек. Окровавленный лев свалил одного из них, чуть помедлив, разодрал ему горло, потом разделался с остальными и устремился к вольным склонам окрестных холмов.

Дико заржали перепуганные лошади.

Наши сердца тоже колотились со страшной силой, мы еще не оправились от потрясения. На окровавленное лезвие моего томагавка налипли волоски львиной шерсти. Астиза, задыхаясь от пережитого ужаса, склонилась к земле. Как ни удивительно, но все мы, за исключением Неда, не получили ни единой царапины. Опустившись на колени возле могучего моряка, я попал в такую зловонную атмосферу звериной мочи и крови, что слова застряли у меня в горле. Схватка Неда со львом стала для меня примером непревзойденной храбрости.

— Нед, Нед! Нам пора двигаться дальше! — наконец прохрипел я. — Силано скоро бросится в погоню, но я полагаю, что лев очистил для нас путь к свободе.

— Боюсь, нам не по пути, мистер, — с трудом процедил Нед сквозь сжатые челюсти.

Все его тело поблескивало живой алой кровью, словно у запоротого плетью человека. Мухаммед бинтовал ему руку тканью своего тюрбана, но в данном случае любые повязки были бесполезны. Рана выглядела так, будто плоть искромсали какие-то гигантские ножницы.

— Мы понесем тебя!

Он рассмеялся или, скорее, фыркнул, с присвистом выпустив воздух через стиснутые зубы, в его широко открытых глазах светилось знание собственной обреченности.

— Разве что с дьявольской помощью.

Так или иначе, мы попытались его поднять, но он взвыл от боли и отпихнул нас.

— Бросьте, мы все понимаем, что мне не суждено вернуться в Англию! — проворчал он, не замечая скатывающихся по грязным щекам слез. — Он задрал меня до самых ребер, нога у меня то ли вывихнута, то ли сломана, а вешу я больше короля Георга вместе с его коронационной каретой. Бегите, летите на всех парусах, тогда хоть я не зазря тут сдохну.

Его сжимающие дубину пальцы совсем побелели.