– А на обратном пути нельзя заправиться? – вздохнул хирург, поглядывая на часы.

– Нельзя, – улыбнулся Паша, дожевывая бутерброд с вареной колбасой. – Можем элементарно не дотянуть до места. А ведь нам еще и обратно лететь

– Так ты что, сразу-то не заправился?

– Заправился, но вы видели, что один дополнительный бак сняли – прохудился.

– Нет, не обратил внимания, – потускнел Михаил Федорович.

– Да вы не переживайте так, это ненадолго. Зато обратно полетим напрямую, как говорится, с ветерком.

– Если по пути нового вызова не поступит, – кивнул Михаил Федорович и вернулся назад в салон, чтоб сообщить коллегам о предвиденной задержке.

Сообщение о дозаправке привело остальных членов бригады в плохо скрываемый восторг. Все с жаром принялись обсуждать вынужденную остановку. Только нахохлившаяся Катенька и хмурый Михаил Федорович не принимали участия в беседе.

– А там, интересно, речка или озеро есть? – кричала на ухо операционная сестра Жанна, разомлевшему после еды Петровичу.

– Не помню, – пожал плечами Петрович, стряхивая с коленок крошки себе в ладонь и отправляя их в рот, – я в том месте всегда зимой был. Летом первый раз. А под снегом не разглядишь ничего. А тебе зачем?

– Как зачем? – вскинула кверху длинные брови Жанна. – Искупаться! Мы с Ленкой и купальники с собой вязли.

– Купальники? – переспросил Петрович, плохо расслышавший из-за шума двигателей окончание фразы.

– Да, купальники! Жара-то какая стоит – грех не искупаться. Ты-то как считаешь, Петрович?

– Прилетим – посмотрим, только боюсь, начальник не разрешит. – Петрович глазами указал на заметно наэлектризованного хирурга, прислонившегося спиной к правой стенке салона и картинно игравшего желваками.

– Это я беру на себя, – лукаво подмигнула ему Жанна, – главное, чтоб там речка приличная оказалась, или на худой конец, озеро.

В пункте дозаправки оказались и речка, что синей, манящей дугой изогнулась всего в каком-то километре от аэродрома и узкое, но длинное озеро серебряной полосой блестевшее в небольшом отдалении в противоположном от реки направлении, и густые прибрежные кусты по берегам обоих водоемов. Когда вертолет заходил на посадку, через иллюминатор виднелись облепившие обжитые берега голые человечки. Многие из них находились в воде.

– Никаких купаний! – жестко отрезал старший врач хирургической бригады. – Сейчас вертолет заправят, и сразу взлетаем.

– Ну, Мишенька, – надула пухлые губки Жанна, – пойдем искупаемся, такая жара на улице стоит, зря, что ли купальники брали? И между прочим, – она кокетливо облизнула сухие губы, – там очень густые и высокие кусты, настоящие дикие заросли.

– Жанна, прекрати меня дискредитировать, – зашипел на нее Михаил Федорович, делая круглыми глаза, – что ты при всех ко мне на «ты»?! И какие еще купальники? Какие кусты? Мы, кажется, летим на вызов, там человек погибает, а вам купаться вздумалось и по кустам шарахаться.

– Михаил Федорович, – лицо девушки приняло злое и недовольное выражение, – мы в этой дыре минимум часа два проторчим. Уже целых десять минут, как мы приземлились, а что-то никто не торопится нас заправлять. Не видно, чтоб хоть кто-то почесался. Если у вас нет настроения, то разрешите остальным отлучиться для купания. Здесь совсем близко.

– Я что, непонятно выразился? – гневно сверкнул глазами Михаил Федорович. – Никаких купаний, от вертолёта ни на шаг.

– И что даже в туалет нельзя? – подключилась к разговору анестезистка Леночка, нахмурив лобик.

– В туалет можно, – смягчился старший бригады и отер носовым платком, струившийся с лица тонкими струйками липкий пот.

– Миша, ты чего, в самом-то деле? – подошел к сидящему на пустом деревянном ящике из-под каких-то консервов другу анестезиолог. – Пошли, искупаемся? Мы же здесь явно надолго застряли. Время есть.

– Нет, и это приказ! – четко отчеканил каждое слово Михаил Федорович. – Я запрещаю отлучаться далеко от вертолета. Сидите все здесь!

– Да брось ты свои армейские замашки! – в сердцах бросил Аркадий Данилович.

Дело в том, что после окончания института Михаил Федорович Щедрый был призван на два года в армию. И попал служить не куда-нибудь, а в Афганистан. Где был хирургом в отряде спецназа. Участвовал в боевых операциях, награжден орденом Красной Звезды, был тяжело ранен в грудь. Собственно, из-за этого ранения его и комиссовали из армии подчистую. Пришлось вернуться на гражданку. А так бы он с удовольствием остался в Вооруженных силах. Очень уж по нутру пришлись Щедрому армейские порядок и дисциплина. Почти восемь лет с тех пор прошло, а командный голос нет-нет, да у Михаила Федоровича и прорезался.

– Причем тут замашки, – словно от зубной боли скривился Михаил Федорович, – нам поставлена задача долететь до стойбища и прооперировать больного оленевода. Насчет купания вводной не было.

– Не было, так будет, – плюнул на раскаленную землю посадочной полосы раздосадованный анестезиолог. – Пошли на речку, во-о-он ее отсюда видать, не валяй дурака, – тут он перешел на шепот и придвинулся к правому уху друга, – давай, там я видел, когда мы еще только подлетали, такие густые кусты. Ну, ты понимаешь? Я с Леночкой, а ты с Жанночкой. Пошли?

– Аркадий, ну прекрати уже, – Михаил Федорович сменил начальственный тон на более мягкий, – ты-то хоть дисциплину не нарушай. Скоро уже полетим.

– Смотри, Миша, – анестезиолог кивнул в сторону стоящих и нервно куривших неподалеку медсестер в компании веселого Петровича, – девчонки обидятся, больше не станут с нами летать. Придется потом со страшными старухами какими-нибудь летать. Григорьевну из общей реанимации помнишь? Ту, что с бородавкой на носу? Она давно уже к нам просится: хочу, говорит, полетать, надоело на одном месте сидеть.

– Ладно, – смягчился старший врач бригады, – передай им, что на обратном пути упрошу Пашу сделать остановку у приличного водоема и искупаемся. А пока от вертолета ни на шаг. Только в туалет и обратно, не разбредаться, быть в пределах моей видимости. В любой момент можем взлететь.

– Ну что? – насторожились медсестры, когда Бойко подошел к ним. – Разрешил?

– Нет, – покачал головой анестезиолог.

– Тьфу ты, – бросил недокуренную сигарету на землю Петрович, яростно растирая ее концом кроссовка, – елки зеленые! Ладно, моя очередь! Пойду, поговорю с этим начальничком.

– Петрович, брось, не ходи! – ухватил его за плечо Аркадий Данилович. – Бесполезное дело, ты же его знаешь: раз уперся рогом в землю – не сдвинешь.

– Ну это ты не сдвинешь, а у меня заветное слово имеется.

– Петрович, и, правда, не ходи, – подключилась Жанна, – тебе может ничего и не скажет, а на мне потом начнет срываться. Станет говорить, что это я всех взбаламутила. Не ходи.

– Не ходи, Петрович, – поддержала подругу Леночка, – тем более Аркадий Данилович говорит, что начальник наш обещал на обратном пути завернуть на какое-нибудь озеро и искупаться.