Он стремительно поел, чувствуя, с каким трудом проходит пища сквозь травмированное горло, сдерживая кашель, переоделся в чистое, почти бегом домчался до храма и уже отсюда, из бухгалтерии, позвонил домой Макарычу.

– Да, – сразу поднял трубку бравый майор.

– Андрей Макарович, мне нужно с вами переговорить!

– После службы? – Уже по тону священника старый рубоповец понял, что произошло что-то серьезное и задавать ненужных, «не телефонных», вопросов не стал.

– Разумеется, после службы.

– Хорошо, буду.

* * *

Но пришел Андрей Макарович быстрее, еще не было и девяти, и вместе с Санькой.

– Что стряслось? – уже в беседке напряженно поинтересовался Макарыч. – Как вы мне позвонили, так я сразу понял, что с вами что-то произошло.

Отец Василий опустил ворот, задрал бороду вверх и продемонстрировал свою шею.

– Мама родная! – охнули рубоповцы. – Никак Торпеда?!

Священник молча кивнул.

– Вот это номер! – сокрушенно покачал головой Макарыч.

– Рассказывайте, батюшка, – нетерпеливо заерзал на скамейке Санька. – Не томите!

Отец Василий начал рассказ, стараясь не упустить ни одной, самой, казалось бы, малозначительной детали, и когда он завершил, то увидел, что рубоповцы сидят задумчивые и даже подавленные.

– Хреново! – первым нарушил тишину Макарыч. – Мне Скобцов сказал, сейчас все и решается; надо сидеть ниже травы и тише воды…

– И пожаловаться некому, – в тон ему произнес Санька. – Скажут, опять вы дурью маетесь…

– Но я же не сам себя задушить пытался! – резонно возразил священник.

– Да мы-то это понимаем! – расстроенно отмахнулся Макарыч. – Только как-то не ко времени это все.

Священник горько усмехнулся: то, что убийца напал «как-то не ко времени», было сказано хорошо. Красиво.

– Тут все ясно, как день, – задумчиво произнес Санька. – Торпеда думает, что он на грани раскрытия, и поэтому попытался опередить. И это… – он с болью посмотрел на священника. – И это – не последняя попытка.

Макарыч виновато потупился.

– Придется мне в засаду ложиться, – вздохнул Санька и тут же сделал протестующий жест ладонями. – И не возражайте, Андрей Макарович! Вы просто сделаете вид, что ничего не знаете… Вы только ствол мне на всякий случай дайте…

– Откуда у меня ствол? – подозрительно уставился на лейтенанта майор.

– Да бросьте! – махнул рукой Санька. – А то я не знаю, что вы себе из Чечни целый арсенал вывезли! Не обеднеете, если поделитесь.

Майор вздохнул и неопределенно качнул головой:

– Ладно, посмотрим.

* * *

С этого часа вся жизнь отца Василия протекала строго по графику. Он вставал в одно и то же, строго согласованное с отставным лейтенантом Мальцевым время, делал во дворе короткую, но энергичную зарядку, принимал душ, завтракал, садился в пригнанную Санькой свою машину и ехал на службу. И все это минута в минуту, так, словно он родился и вырос не в Усть-Кудеяре, а в Центральной Пруссии.

Тому были жесткие основания. Залегший в засаде на чердаке соседнего недостроенного коттеджа Санька должен был успевать перемещаться, чтобы уверенно контролировать местонахождение священника и всегда оставаться на приемлемой дистанции. И, надо сказать, лейтенанту это удавалось. Правда, некоторое беспокойство доставлял маршрут от дома до храма, но способа сделать этот отрезок пути более безопасным ни отец Василий, ни Санька не видели.

– Батюшка, Санька не у вас? – время от времени названивала Катерина. – А то я его уже третий день не вижу.

– Нет, Катенька, не заходил, – чистую правду говорил священник: в дом Санька действительно не заходил.

– Что-то и впрямь наш Сашенька словно испарился, – сокрушенно качала головой попадья. – Вы там никакой новой авантюры не замыслили?

– Что ты, Оленька! Господь с тобой! – отмахивался отец Василий, и это тоже была чистая правда: никаких авантюр, нормальная техника безопасности.

А потом наступило это воскресное утро. Отец Василий, как всегда в последнее время, вышел во двор, сделал энергичную разминку, вернулся в дом и принял душ, а потом прошел на кухню.

– Что-то Стрелки я во дворе не вижу, – поделилась с мужем Ольга.

– Ага, – кивнул священник.

Кобыла и впрямь запропастилась, даже когда он на зарядку вышел, не встретила.

И в этот миг Стрелка подала голос. Ее ржание было исполнено негодования. Священник отодвинул занавеску: Стрелка стояла напротив крыльца и нервно перебирала ногами.

– Скажи ей, чтобы заткнулась, – покачала головой попадья. – Еще Мишаньку разбудит… Ну вот, я так и знала!

Она пошла на звонкий и недовольный Мишанькин вопль, а священник вздохнул и прошел в коридор. Кобылу и впрямь стоило успокоить. Он принялся надевать туфлю, нагнулся, чтобы взять рожок, не нашел, принялся искать, и вдруг что-то почуял…

Он принюхался: это был слабый, еле заметный запах мужских носков. Чужих носков. Священник стремительно, не поднимая головы, повел глазами – в углу прихожей что-то выглядело не так… Отец Василий напрягся.

В следующий миг в его голове хрустнуло, и он упал на колени. Но за миллисекунду до этого он все-таки успел отклониться в сторону. Чуть-чуть, на какие-то сантиметры, но этого хватило, чтобы остаться в живых. Потому что если бы отец Василий не отклонился, то, скорее всего, получил бы перелом основания позвоночника.

Священник почти автоматически перекатился вбок и вскочил на ноги. Прямо перед ним стоял в коридорном полумраке тот самый «автомобилист». И в руке у агрессора виднелось что-то вроде обрезка трубы.

– Торпеда? – произнес отец Василий.

Автомобилист сделал ложный выпад своей трубой и, как только священник на него отреагировал, нанес сокрушительный удар кулаком в подбородок. Отец Василий отлетел прочь и ударился затылком о косяк. В глазах потемнело. А уже в следующий миг он понял, что его шею вновь захлестнула удавка.

«Ну вот и все!» – спокойно констатировал кто-то внутри его, и в ушах раздалось далекое пение ангелов.

Священник схватил напавшего за руки и нечеловеческим напряжением воли принялся сводить их вместе, чтобы ослабить давление на горло. Раздался мощный, почти колокольный звон, и хватка агрессора резко ослабла. Но в глазах было все еще темно.

Отец Василий хватанул ртом воздух и понял, что сверху никто больше не сидит и он может перевернуться и даже подняться.

– Как вы? – склонилась над ним Ольга.

– Во двор! – прохрипел отец Василий. – Там Санька. Зови…

Хлопнула входная дверь, и священник, тяжело перевалившись на живот, подтянул ноги на себя и, покачиваясь, встал. Торпеда лежал на боку, а рядом с его окровавленной головой валялась чугунная блинная сковорода. «Не убила бы», – подумал отец Василий и склонился над киллером. Тот дышал.