Лукавил ли Никиша? Думаю, нет. Охотники в своих рассказах никогда не лгут и ничего не выдумывают. Все, о чем они говорят — отражает их искренние убеждения и веру в то, что все произносимое — правда. А тот, кто верит каждому своему слову сам, разве он может считаться обманщиком?

* * *

Офицер возвращается с охоты и говорит жене: «Все, милая, в этом месяце мяса покупать не будем». «Что, убил лося?» — спрашивает жена. «Нет, просто все деньги пропили», — отвечает муж.

Даурия — небольшой поселок в забайкальской степи и название известного романа Константина Седых, хорошего, но мало читаемого сейчас писателя. Я, говоря о Даурии, имею в виду поселок и окружающую ее степь.

Полки 7-й Отдельной Хинганской кавалерийской дивизии, расквартированные в Даурии, размещались в казармах, построенных в годы русско-японской войны. От домов офицерского состава до расположения нашего дивизиона минут пять — семь ходьбы. Чтобы попасть в часть к утреннему разводу много времени не требовалось. Майор Зенков по меньшей мере раз в неделю тратил на дорогу от трех до четырех часов.

Стылыми ночами (ожигающий свирепый ветер, трескучий мороз) майор вставал в три утра, брал ружье и шел в степь. Он знал волчьи тропы, по которым к гарнизону подходили звери. Их привлекал теплый дух армейских конюшен и надежда на поживу.

Сделав по степи крюк километров десять — пятнадцать к разводу майор Зенков появлялся в дивизионе и принимал рапорт дежурного по батарее.

Не реже двух раз в месяц Зенков возвращался с поля с добычей: на себе он тащил тушу волка. Звери, как правило, были огромные, размерами с телят. Матерые хищники ближе и нахальнее других подходили к поселку и встреча с охотником их особенно не пугала. Не знали они Зенкова.

За шкуру убитого волка в те времена охотникам выплачивали помимо ее стоимости премию — пятьсот рублей. Так что в зимнее время года Зенков имел неплохой приварок к офицерскому жалованию.

Изучив волчьи тропы, Зенков приобрел капкан и решил разнообразить охоту. С этой попыткой связано одно забавное происшествие. Как всегда оно было в духе Зенкова — смешным и неожиданным.

Офицерские дома в гарнизоне имели печное отопление. В каждой квартире стояла своя печь. На ней готовили еду и согревали жилье. Топили печи углем. Хорошо, когда удавалось достать черемховский — жаркий, промышленный с антрацитовым блеском. Чаще приходилось жечь харанорский — бурый, который сильно дымил и плохо грел. Дымоходы быстро забивала сажа — черная, липкая, плотная. За зиму, чтобы не вызвать пожара трубы приходилось чистить два, а то и три раза.

В один из зимних дней три солдата из артиллерийской мастерской нашего дивизиона пришли почистить трубу печки своего начальника — майора Доронина. Поднялись они на чердак, достали инструмент и вдруг увидели, что на крюке, вбитом в балку стропила, висит замороженная баранья туша. Холодильников в те времена никто не имел и мясцо зимой хранили на морозе. Чердак для такой цели кому-то из офицеров показался местом удобным и надежным.

Почистив трубу, артмастера ушли в дивизион, а ночью они снова вернулись к офицерскому дому. Тот, кто хранил барана на чердаке и не принял мер к его охране, не заслуживал снисхождения и мясо было обречено на отчуждение.

Всю ночь в артиллерийской мастерской горела печь, там рубили и резали на порции мясо, потом варили его в котле, жарили на вертелах и на сковороде.

Утром груду вареного мяса перенесли из артмастерской в солдатскую кухню. Сжевать за одну ночь такое количество мяса узкому кругу артиллерийских мастеров было трудно, а растягивать пиршество на несколько дней казалось опасным. Поэтому было решено выделить ДБ — добавку всему дивизиону.

Повар отнесся к благотворительной акции благосклонно. Только предварительно спросил:

— Случаем не свинья?

— Баранина, — успокоили его спонсоры.

Отношение к свинине в нашей дивизии после одного случая было строгим, почти мусульманским. А причиной тому стало удивительное происшествие.

На краю даурского гарнизона по дороге на стрельбище сразу за военным госпиталем располагалась воинская часть, отгороженная от мира трехметровым глухим забором. По слухам, за ним размещались склады медицинского оборудования и медикаментов. Через строгий КПП за забор проходили и оттуда выходили офицеры с узкими серебристыми погонами медицинского состава, украшенными змеями, которые пристрастились к выпивке. Это подтверждало слухи и гасило всякие сомнения.

Однажды на стрельбище строем шли солдаты разведвзвода одного из кавалерийских эскадронов. Разведчики — глаза и уши армии. Именно потому они и обратили внимание на мелочь, которая ускользала от солдат других специальностей: за высоким забором хрюкала свинья.

Ночью разведчики появились у примеченного заранее места. Подкопали под забором лаз, отыскали свинью, закололи ее, вытащили за забор, унесли в гарнизон, мясо сварили. Потом силами разведвзвода добычу съели, косточки обсосали, завернули в газету и выбросили подальше. Сытые и довольные легли спать.

А утром по дивизии уже шел шорох. Полки по очереди один за другим без оружия в полном составе выстраивали на плацу. Перед строем появлялись командир дивизии, начальник политотдела и неизвестный никому полковник в медицинских погонах. Именно он обращался к личному составу с проникновенным словом:

— Товарищи солдаты, сержанты и офицеры! В связи с чрезвычайными обстоятельствами должен объяснить вам опасность сложившейся в гарнизоне ситуации. Я возглавляю противочумный отряд центрального подчинения. Мы работаем с вирусами и бактериями, которые вызывают смертельные заболевания и могут использоваться в военных целях. В одной из наших лабораторий была свинья, которой привита культура опасной болезни. Сегодня ночью свинья пропала. Нет сомнения, что те, кто ее увели, свинью уже съели. Таким образом гарнизон оказался на пороге эпидемии. Последствия ее трудно представить. Я прошу тех, кто позаимствовал у нас животное и по незнанию употребил его в пищу, а также всех, кто имел дело со свинкой, выйти из строя и объявить об этом. Даю офицерское слово, что никто из участников этой истории не будет наказан. Единственное — мы отправим всех в карантин и сделаем все, чтобы они не заболели.

От разведчиков требуется смелость и умение рисковать. Оба эти качества у участников ночного пиршества обнаружились в полной мере. Целый взвод сделал шаг вперед.

Почти месяц разведчиков держали в карантине. Их увезли в степь и разместили в специальных боксах. Как рассказывали потом любитель свининки (я допускаю, что для драматизации истории они немного привирали), они были полностью отделены от мира и даже медики общались с ними через специальную амбразуру. Каждый солдат в назначенное время подходил к ней, спускал штаны и принимал позу рычащего льва. Стекло открывалось, и руки в перчатках делали необходимые процедуры — ставили градусники, закатывали инъекции. Чтобы не было обмана, на ягодицах у каждого солдата был тушью написан личный номер.