Однако неверным будет утверждение, что теперь в замке экономили на еде или пили меньше. Бочка венгерского стоила четыре червонца, а скотины и земли, слава Богу, осталось достаточно. Невозможно и дворне голодать при такой-то дешевизне. Но реальную власть замок упустил из рук, и гордость семьи была этим сильно уязвлена.

Самый главный урон случился, когда князь Казимир заложил замок, решив на этом заработать, а вместо того обратил деньги в пыль, в те же пьянство и охоту. И словно глянец смыли с хозяев. Износился бархат внутри данцигской кареты, подушки обили скромным трипом. Лошадей больше не покупали на стороне, не красили их гривы в зеленый цвет, а брали из собственного стада. В молодости у князя Казимира был богатейший гардероб. Теперь его жупаны и парчовые кунтуши в зависимости от надобности расставляли для хозяина или ушивали для сыновей. По счастью, женская половина не страдала от отсутствия модных туалетов. Княгиня была женщиной чрезвычайно умеренной и набожной. Князь Казимир женился поздно, жена была моложе его на тридцать лет. Девицей воспитывалась она во французском монастыре, а потому знала иностранные языки и почитывала книги. Мужа она любила страстно, да и можно ли иначе относиться к такому герою, а поэтому всю жизнь с ужасом и восхищением смотрела на его подвиги, подчиняясь во всем безоговорочно.

Постепенно все приходило в запустение. Комнаты, кровля и сами крепостные стены требовали ремонта. А сколько денег уходило на дрова для этой махины! Дом пришлось поделить на две части. Неотапливаемая половина постепенно превращалась в гигантский чулан, куда сносили за ненадобностью всякое барахло.

Сыновей у князя Казимира было четверо. Двое из них умерли в младенчестве. Старшего, Онуфрия, привезли прошлой осенью с огнестрельной раной в груди. Остался второй — Ксаверий, гордость отца и надежда матери.

Про гибель Онуфрия говорили, что он погиб при странных, невыясненных обстоятельствах. Взял-де людей из дворни, пошел побродить по лесу с ружьем. И вдруг — убили…

Однако только на первый взгляд обстоятельства смерти молодого княжича казались странными. Каждый в замке знал, что поехал он на свою охоту верхами в ночное время, а в помощники взял не егерей, а трех своих головорезов, преданных ему по-собачьи. Только один из этой тройки остался жив. Прибежал, вернее, приполз к утру в замок с капканом на ноге. Капкан был поставлен на волка, как этот дурень в него угодил, непонятно. Неизвестно было также обитателям замка, что рассказал этот бедолага, дрожа как осиновый лист князю накануне похорон Онуфрия.

Княгиня после смерти старшего сына чуть с ума не сошла. Она требовала, чтоб муж нашел деньги для сооружения достойного надгробия в княжеском склепе. Сын погиб от руки негодяя в честном бою, а потому на могиле ему надо поставить мраморного поверженного воина с поломанным мечом. Пусть местные мастера постараются, а мрамор не так уж дорог. Князь ответил категорическим отказом: простая каменная плита с вырезанными на ней датами, ветка лавра внизу — и все!..

Только самые приближенные к особе князя Казимира знали тайну этой истории, за давностью лет можно рассказать ее и читателям. Князь Казимир был не только рыцарем бутылки, охотником, знатоком латыни и дамским угодником, он был еще истинным патриотом Польши и поэтому твердо стоял за Станислава Лещинского. Еще Август II был жив, а уже образовался кружок вельможных панов, ратующих за нового короля. Будущему избраннику необходима преданность. Лучшей поддержкой от начала летосчисления считалось золото, и во Франции это отлично понимали.

Замок князя Гондлевского был беден, но верен великим идеалам и истинно высок в духовном его звучании. Поэтому под его черепичной кровлей не единожды собирались патриоты для обсуждения насущных дел. Естественно, на этих сходках присутствовал и старший сын, хотя по складу характера он был не патриотом, а забиякой и героем всех скандальных историй в округе. Но здравого смысла Онуфрию было не занимать, и потом, годы брали свое. Словом, похоже, что старший сын остепенился и вступил на путь гражданина.

За несколько дней до гибели Онуфрия в замке князя Гондлевского в библиотеке произошла очередная сходка — только самый близкий круг! Члены собрания были оповещены о прибытии французского золота. Естественно, тут же начали обсуждать, как его лучше потратить, но один из патриотов, не будем называть его фамилию, довольно резко заявил, что это, мол, не их забота, а думать надо о том, как обеспечить золоту надежную охрану. Маршрут кареты содержался в глубокой тайне, кроме того, французы запаздывали, и вообще не случилось бы чего. Есть слухи из Парижа, что французы собираются тратить деньги в Варшаве, не согласуясь с желаниями патриотов. Мол, им там в Париже виднее. Здесь не поспоришь, кто заказывает музыку, тот и платит.

Со временем, когда 1732 год стал далеким прошлым и события тех дней превратились в легенду, которую домочадцы пересказывали друг другу в зимние вечера, в тексте этой легенды якобы был такой диалог, за правильность которого автор не может поручиться. Будто бы Онуфрий вышел с той тайной сходки рассерженным и, лишь разъехались гости, бросил отцу в сердцах:

— Вместо того чтоб депутатов подкупать, лучше бы на эти деньги крышу починить и замок выкупить из залога!

И будто бы старый князь также в сердцах бросил:

— И думать не смей! Эти деньги предназначены для свободы Польши!

Онуфрий якобы отозвался:

— А на кой Польше купленная у Франции свобода?

И якобы князь проревел, словно Юпитер:

— Если ты, безумный человек, пойдешь на прямой грабеж, я тебя прокляну! И не только прокляну — убью!

Все это, конечно, домыслы. Онуфрий три ночи караулил французскую карету. Обнаружить ее помог хозяин гостиницы Адам, за оговоренную плату, разумеется. Ну уж кто-кто, а Адам умел держать язык за зубами.

Князь рыдал на похоронах сына, как малый ребенок. И никого не проклял. Когда много месяцев спустя события стали проясняться и патриоты предъявили князю Казимиру справедливые требования, он стал убеждать их, что Онуфрий поехал в лес, чтоб взять на себя охрану кареты… Высокие паны прятали усмешку в усы.

После смерти Онуфрия в замке не было дня, чтобы кто-нибудь не говорил в отчаянии: «Где же все-таки сыскать денег, чтобы выкупить замок?» То собирали в кучу драгоценное оружие, ножны иных сабель радугой сияли от драгоценных камней, но были это не брильянты, а скромная бирюза, гранаты и рубины. Да хоть бы и брильянты! В те времена камни покупались на вес, а что работа хороша, так ее станут ценить двести лет спустя. От продажи старинных, выцветших гобеленов тоже много не выручишь. Можно, конечно, продать приречные пастбища и лес, но сейчас, когда короля выбирают, покупателей не найти.

Встреча в гостинице «Белый вепрь» с больной мадемуазель Сурмиловой показалась княгине Гондлевской подарком судьбы. Конечно, о, конечно! Вон соседский панич Ольбрехт женился на девице Вербинской, и сразу семья поправила свои дела. А за Лизонькой Сурмиловой стояла вся Россия, в которой богатств не счесть. Гондлевские спасут жизнь несчастной девице, а после этого пан Сурмилов должен у них в ногах валяться, за честь почитать, если они согласятся на руку его дочери.