– Так и меня отец наказал, – ответил Злой Зайтан.

– Да? – удивилась девочка, – даже вас? А как?

– Он прогнал меня прочь.

– Ой, как страшно, – сочувственно сказала Женя и всплеснула руками, – я бы, наверное, умерла с горя, если бы меня прогнали мама с папой.

– А я бессмертен, – ответил Злой Зайтан.

– Да? – протянула Женя, – а как это?

– Ты и этого не знаешь, хотя раньше все люди были как… – тут он замялся, а потом продолжил, – в общем, они могли жить сколько угодно. Хотели – жили, а хотели – умирали.

– А разве кому-то хотелось умирать самому? – удивилась девочка.

– Это был обычный переход на другой виток спирали Мироздания, – ответил он сухо.

– Я ничего не поняла, – призналась девочка, – вы сказали, что раньше смерти не было, так, что ли?

– Ее и сейчас нет, – ответил он, – вернее, есть, но то, что вы называете этим словом, тот же самый переход, только теперь ваш жизненный цикл значительно сокращен. И не без моего участия, между прочим, хотя… я уже говорил, что во многом виноваты вы сами. Мне просто было за что зацепиться.

– Ой, как непонятно вы говорите, – заметила Женя, – как жаль, что мне так мало лет, и я не все еще могу понять.

– А сколько тебе лет? – спросил Злой Зайтан.

– Четырнадцать, – ответила она.

– Ты ошибаешься, – возразил он, – тебе гораздо больше.

– Да нет, – теперь возразила ему она, – мне четырнадцать лет.

– Ты не поняла меня, – остановил ее Злой Зайтан, – ты живешь не в первый раз, ты уже умирала и рождалась, и твоя нынешняя жизнь лишь продолжение цепочки, все той же спирали Мироздания. И потому сейчас тебе… впрочем, не хочу считать, да дело и не в этом. Но что тебе не четырнадцать лет, это уж точно, поверь мне.

– А почему я этого не помню? – спросила Женя.

– Интересный вопрос, – ответил он, – в том-то и дело, что вы все забыли. Если раньше вы все это помнили и даже использовали опыт предшествующих жизней, то теперь напрочь лишены этого. И потому каждое ваше рождение для вас внове, вам надо начинать все сначала, ваше сознание – tabula rasa.

– Что, что? – не поняла девочка.

– Да это по латыни, – ответил Злой Зайтан, – tabula rasa – то есть чистая доска, где все стерто, вот вам и приходится начинать все с чистого листа. Потому вы за одну жизнь так мало успеваете, да еще тратите время на пустяки и безделье. А тут еще я подсовываю вам разные соблазны, – в общем, получается, то, что надо.

– Как интересно! – воскликнула Женя, – значит, если бы мы помнили, то мы могли бы использовать знания, что получили в прежних жизнях? И нам не надо было бы тратить время на изучение того, что мы уже когда-то учили?

– Все верно, – ответил он, – по сути, каждую свою жизнь вы тратите на бесконечное изучение букваря и каких-то элементарных основ, почти не продвигаясь вперед. А если вы и делаете какие-то открытия, то это, как правило, ценой невероятных усилий и подвижнического труда.

– А можно вернуть те способности? – спросила девочка.

– Можно, – ответил он.

– А как?

– Придет время – вспомните, – ответил Злой Зайтан неохотно.

– А скажите, сколько лет моей маме? – спросила Женя.

– И ей не одна сотня, а то и тысяча лет, – ответил он.

– А почему же она такая молодая? – хитро спросила его девочка.

– Оболочка-то у нее новая, – обронил Злой Зайтан странную фразу.

– Какая оболочка? – спросила Женя.

– Ту, которую вы называете телом, – ответил он.

– Ой, как интересно! – воскликнула девочка, – и папе тоже не одна тысяча лет?

– И папе тоже, – устало ответил он.

– А вашему отцу сколько лет? – неожиданно спросила его Женя.

– Сколько лет моему отцу? – растерянно переспросил Злой Зайтан, – он… вечен… он просто всегда был… и всегда будет…

– Как это всегда? – удивилась Женя, – его ведь тоже кто-то родил.

– Он сам все родил! – закричал на нее Злой Зайтан.

– Вы просто не знаете ответ на этот вопрос, потому и злитесь на меня, – спокойно сказала девочка.

– Да ты понимаешь, что ты спрашиваешь? Ты соображаешь, о ком ты говоришь? Ты отдаешь себе отчет, на кого замахнулась?

– И ни на кого я не замахивалась, – обиженно поджала губы Женя, – я просто спросила, сколько лет вашему отцу и кто его родил, а вы не ответили, вот и все. И даже закричали. А между прочим, моя мама всегда говорит папе, когда тот сердится: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав».

Злой Зайтан опять взлетел над ними, рассыпая вокруг себя язычки пламени. На этот раз он поднялся так высоко, что его огненное облако скрылось за острыми вершинами гор.

– Куда это он? – недоуменно спросила Лиза.

– Не знаю, – ответила Женя, – он рассердился. А что такого я у него спросила.

– Я тоже этого не поняла, – согласилась с ней Лиза.

– Если он когда-то поссорился со своим отцом, пусть придет к нему и попросит прощения, так ведь? – сказала Женя.

– Конечно, – согласно кивнула Кошка, – когда ты чего-нибудь натворишь, ты тоже всегда сначала дуешься, а потом приходишь к маме, и она тебя прощает, и даже по головке гладит.

– А сама-то… сама…. – сказала Женя.

– Что сама? – спросила Лиза и даже стала нервно бить хвостом.

– Помнишь, когда мы в первый раз взяли тебя с собой в машину, – напомнила Женя, – ты ужасно испугалась и от страха… даже надула маме на юбку.

– Зачем ты мне это напоминаешь, мне неприятно и стыдно, – попыталась обидеться Лиза.

– Не обижайся, Лизок, я просто говорю, что мама тебя даже ругать не стала.

– Она поняла, что у меня стресс, – сказала Лиза.

– Ладно, это был стресс, а когда ты порвала занавеску, помнишь?

– И что? – спросила Лиза и стала бить хвостом еще сильнее.

– Мама тоже тебя не особенно ругала, – сказала Женя, – потому что она тебя любит. И не нервничай, пожалуйста, я тебя тоже очень люблю.

Она обняла Лизу и поцеловала ее в лобик.

– Да я знаю, – ответила довольная Лиза.

– Вот я и говорю, – продолжала Женя, – и если Злой Зайтан тоже что-то натворил, пусть придет к отцу и попросит у него прощения, правда ведь?

– Конечно, – согласилась Лиза.

– Пусть даже он натворил много всяких гадостей, но я, например, знаю по себе – лучше сразу признаться. Помнишь, как я в прошлом году двойку по математике получила и хотела скрыть это от родителей, взяла и порвала дневник и засунула его в парту, а дома сказала, что его потеряла. Так потом кто-то его нашел и подбросил под дверь, и мама его нашла. Ой, что мне тогда было!