Братья остановили коней. Конь по имени Том, ничем не связанный, продолжал мелкой рысцой семенить дальше. Повернувшись в седле, Билли посмотрел назад. Сзади на дороге оказались еще трое всадников. Он бросил взгляд на Бойда. Пес отошел к обочине дороги и сел. Бойд наклонился, сплюнул и поглядел на юг, через ничем не огороженные луга, вдали за которыми угадывалась гладь озера, бледно отражавшая затянутое облаками небо. Пять или шесть мышастых тощих волов подняли голову посмотреть, зачем это лошади вдруг встали на дороге. Бойд бросил взгляд на всадников сзади, перевел на Билли:

— Роги мочим?

— Нет.

— У нас кони свежее.

— Ты не знаешь, что за кони у них. В любом случае Бёрд не угонится за Ниньо.

Билли пристально наблюдал за приближающимися всадниками. Ружье сунул Бойду.

— Убери. Найди бумаги.

Потянувшись назад, Бойд принялся распутывать ремешок, завязанный бантиком на кармане седельной сумки.

— Да не маячь ты с этой железякой, — сказал Билли. — Убери.

Бойд сунул ружье в кобуру.

— Н-да-а… — сказал он. — Мне бы твою веру в бумажки.

Билли не ответил. Он смотрел, как приближаются всадники: все пятеро теперь ехали рядом и все, кроме одного, держали винтовки дулом вверх. Стоявший в это время у обочины конь по имени Том приветствовал идущих к нему лошадей ржанием. Один из всадников сунул карабин в кобуру и отстегнул лассо. Глазами проследив за ним, конь Том повернулся, намереваясь отойти в луга, но всадник пришпорил своего коня и, метнув аркан, захлестнул им шею Тома. Тот остановился в двух шагах от обочины, а всадник сбросил всю свернутую шлагами веревку на дорогу и, не останавливаясь, последовал за остальными.

Бойд отдал Билли бурый конверт с бумагами на Ниньо; с конвертом в одной руке и веревочным поводом в расслабленной другой, Билли сидел и ждал. От боков коня внутренние стороны его штанин насквозь промокли, запах коня щекотал ноздри, конь нетерпеливо топтался, кивал и тихонько ржал, поглядывая на надвигающихся всадников.

Они остановились в нескольких футах. Один из них был мужчина постарше, он оглядел братьев и кивнул.

— Bueno, — сказал он. — Bueno.[376]

Он был однорукий; правый рукав его рубашки был подвернут и пришпилен к плечу. Конем правил поводьями, связанными вместе; на ремне пистолет, простая шляпа с низкой тульей — того фасона, что уже редко на ком в этой стране увидишь, — сапоги по колено с тиснеными голенищами и пристегнутый к поводьям арапник. Посмотрел на Бойда, перевел взгляд на Билли и на конверт в его руке.

— Déme sus papeles,[377]— сказал он.

— Не давай ему бумаги, — сказал Бойд.

— Как же еще мы ему их покажем?

— Los papeles,[378]— повторил мужчина.

Пустив коня на пару шагов вперед, Билли вытянул руку и подал ему конверт, после чего сдал назад и замер. Мужчина взял конверт в зубы, снял зажим для галстука, которым конверт был схвачен, вынул бумаги, развернул и принялся разглядывать печати, так и сяк поворачивая их к свету. Просмотрел бумаги, вновь сложил, достал из подмышки конверт, сунул в него бумаги и передал конверт всаднику справа.

Билли спросил его, способен ли он их бумаги прочесть — они ведь на английском, — на что мужчина ничего не ответил. Чуть наклонился, чтобы лучше рассмотреть коня, на котором сидел Бойд. И сказал: дескать, бумаги недействительны. Что он, пожалуй, сделает им скидку на молодость и не станет обвинять официально. А если они все же хотят попробовать чего-нибудь добиться, то пожалуйста — прямиком к сеньору Лопесу в Бабикору. Затем он повернулся и что-то сказал человеку справа; сунув конверт себе под рубашку, тот выехал вперед, к нему присоединился еще один из их компании; оба держали винтовки дулами вверх в левых руках. Билли и Бойд переглянулись.

— Отпусти коня, — сказал Билли.

Бойд сидел, стиснув в руке веревку.

— Делай, как я говорю, — сказал Билли.

Бойд наклонился, ослабил петлю, затянутую под подбородком Бейли, и через голову коня снял аркан. Конь повернулся и, перепрыгнув придорожную канаву, рысцой устремился в луга. Билли спрыгнул с Ниньо, стянул с его головы недоуздок и хлестнул им коня по крупу; конь сразу свернул с дороги и последовал за Бейли. К этому времени те трое всадников, что догоняли их сзади, уже подъехали и сразу, без напоминания направились вслед за освобожденными конями. Тот, кого меж собой они называли jefe,[379]усмехнулся. Глядя на братьев, коснулся шляпы, набрал повод и резко повернул коня на дорогу.

— Vámonos,[380]— сказал он.

После этого он и его четверо конных стрельцов выступили обратно по дороге на Бокилью, откуда и прибыли. А на лугу юные бакерос уже отловили отпущенных было коней и гнали их теперь снова к западу, как вначале и намеревались. Вскоре все они исчезли из виду, осталось лишь струение жары над дорогой и тишина. Билли долго стоял на дороге, потом наклонил голову и сплюнул.

— Ну говори, чего молчишь-то, — сказал он.

— А что я могу сказать… Мне сказать нечего.

— Н-да.

— Ты готов?

— Ага.

Бойд вынул сапог из стремени, куда Билли вместо его сапога сунул свой, уперся и запрыгнул на круп позади брата.

— По-моему, выступили… просто дурнее некуда, — сказал Бойд.

— А я думал, тебе нечего сказать.

Бойд промолчал. Немой пес, который в трудную минуту ушел прятаться в придорожный бурьян, оттуда уже вышел, стоял ждал. Бойд сидел на коне и тоже ждал.

— Ну. И чего ты ждешь? — сказал Билли.

— Жду, когда ты мне скажешь, в какую сторону ехать.

— А ты, черт, что — не знаешь, куда нам ехать?

— Ну, в принципе мы собирались через три дня быть в Санта-Ана-де-Бабикора.

— Похоже, отстаем от расписания.

— А что с бумагами?

— На кой черт нам бумаги без лошадей? Да ты ведь сам же сейчас видел, чего стоят в этой стране бумаги.

— У одного из пацанов, которые погнали коней дальше, в пристегнутом к седлу голенище винтовка.

— Я видел. Не слепой.

Бойд развернул коня, и по той же дороге они поехали обратно к западу. Пес к ним пристроился сбоку — трусил теперь справа в тени коня.

— Или ты хочешь это дело похерить? — спросил Билли.