– Дело в том, что…

– Не огорчай меня, Бастет. Ты – последний мой шанс на успех. Ты – моя девятая, последняя реинкарнация. НАПИШИ КНИГУ! Я ЭТОГО ХОЧУ. ЭТО ПРИКАЗ.

Она хмурится. Я в ответ лепечу:

– Как насчет нашего выживания прямо сейчас? Ты никак не можешь мне помочь?

– Повтори то, что однажды сделала: соверши побег по воздуху.

Первоначально богиня Бастет была местным божеством египетского города Бубастис («баст» – отсылка к Бастет). В 1887 году археолог Эдуард Навиль раскопал развалины посвященного ей крупного храма близ современного города Тель-Баста в 80 километрах северо-восточнее Каира.

В этом пышном храме имелся просторный открытый вольер для кошек. Жрецы кормили тысячи кошек, живших совершенно свободно. Эти же жрецы платили выкуп за кошек, подвергавшихся дурному обращению в соседних странах, чтобы вывезти их в Египет.

Начиная с шестой династии фараонов, в правление Пиопи II, этот культ получил широкое распространение.

Бастет считалась дочерью бога солнца Ра.

Она могла принимать два обличья: женщины с кошачьей головой и обычной кошки.

Она была одновременно богиней музыки, сексуального удовольствия и деторождения. Женщина считалась покровительницей всех женщин, так как обладала властью поощрять физическую любовь и одаривать детьми.

Бастет часто изображали доброй, тем не менее ей приписывали вспышки ярости в ответ на проявления неуважения.

Популярность этой богини поддерживали прежде всего посредством ежегодных празднеств в ее честь в огромном храме из красного гранита в Бубастисе. То был самый знаменитый праздник Средиземноморья. На этой церемонии все присутствующие египтяне переодевались в котов с заостренными ушами и длинными хвостами. Женщины наносили грим, чтобы стать похожими на кошек, и мазали кошачьей кровью открытые раны, которые сами себе наносили.

Греческий ученый Геродот, считающийся первым настоящим историком человечества, писал после посещения Египта: «Семьсот тысяч человек собираются каждый год в храме Бубастис для поклонения богине Бастет. Они с песнями, танцами, музицируя, сходили с лодок на берег. Мужчины играли на флейтах из лотоса, женщины били в бубны и барабаны, хлопали в ладоши. Все были переодеты в кошек. На берегу толпу охватывало ликование. Кошачьи трупы бальзамировали и клали в урны, которые помещали в подземные галереи города Бубастис. Потом все участники пили, раздевались и совокуплялись во славу богини Бастет».

Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том XII

– Ну до, бидумала, гаг на пади?

У меня раскалывается голова. Мяуканье Пифагора гудит в мозгу, как колокол собора Парижской Богоматери.

Чего это он так надрывается?

Я накрываю голову лапами, пытаюсь заткнуть уши. Звук не прекращается – видимо, сиамец повторяет одно и то же. До меня доходят только обрывки.

– Ну, что, придумала, как нас спасти?

Я отряхиваюсь, подыскиваю слова, зеваю, чтобы расцепить челюсти, и выдавливаю:

– Да.

– Мы слушаем.

Все уставились на меня. Сдержу ли я обещание? Почему на меня возлагают столько надежд?

Потому что я их царица, они знают это, знали всегда. Вся моя жизнь – цепочка испытаний на пути к трону. Потом я буду править, а они – чтить меня за то, кем я стала.

Ее кошачьим величеством.

Что до писанины, то я не желаю подчиняться приказам одного из моих прежних воплощений. «Завтра – кошки»? С этим можно повременить, сначала надо разобраться с нынешней ситуацией «сегодня – крысы». Если крысы всех нас перегрызут, то не будет ни писанины, ни книги, ни царицы.

Эсмеральда, Пифагор, Анжело не спускают с меня глаз. Ожиданиям надо соответствовать. Пусть поймут каждое мое слово.

– Мы спасемся по воздуху, все до единого. Роман говорил о постройке дирижабля. Мы взяли из университета все необходимое для работы. Таково решение, явившееся мне в забытьи от шампанского.

Вижу, что всех раздирает недоверие и восхищение.

Знаю я, что у них на уме. Почему мы не сделали этого раньше? Потому что воодушевление от обладания островом, а потом страх нападения заставляли нас думать только об организации обороны, забыв о бегстве.

Я делаю шаг, другой.

Не сметь шататься!

Роман и Натали едят вместе. Это не случайно, я ничуть не удивлена. Продолжаются, пусть медленно, их брачные игры. Интересно, сколько времени им понадобится, чтобы заняться, наконец, любовью? День? Неделя? Месяц? Полгода? Год?

Но сейчас не до сантиментов, пора браться за дело, за строительство.

– Ро-ман!..

Осечка из-за пьяной икоты. Согласна, шампанское распахивает кое-какие двери, но при этом тормозит мысль, лишает равновесия, мешает сосредоточиться.

– Роман! Натали! Забирайте с кораблика все необходимое и принимайтесь за работу. Стройте дирижабль!

Почему каждое слово дается мне с таким трудом? И почему так стучит в висках?

– Я совершенно об этом забыл, – признается Роман.

И немудрено, если он, как и я, заметил, что люди теряют надежду по мере таяния запасов еды.

Дерзкий план – именно то, что придаст всем сил. Все мы принимаемся за подготовку бегства по воздуху. В строительстве участвуют даже кошки, сжимая инструменты зубами.

Все происходит в огромном зале катка. Крысы, сгрудившиеся на обоих берегах реки, не знают, что мы поглощены работой, поскольку ничего не видят.

Сшиваются листы кевлара. Объем дирижабля в десять раз будет превышать объем нашего первого монгольфьера. Тут же делают гондолу – и она будет гораздо больше ванны, в которой мы путешествовали, и без труда вместит всех наших кошек вместе с людьми.

Спереди и сзади гондолы Роман привесил по винту, которые, если я все правильно поняла, станут приводиться в движение вертящими педали людьми. Хорошо, что нам не придется зависеть от запасов горючего.

Наблюдая за сборкой дирижабля, я постепенно начинаю понимать, как все это заработает, для чего руль спереди и лопасти сзади.

Мне не терпится взлететь, расстаться с враждебным миром тех, кто обречен ползать, и снова увидеть землю с высоты птичьего полета.

Все мои слуги, не считая лентяя сыночка, не теряют времени зря.

Натали ткет длинное полотно. Я подхожу к ней, трусь лбом об ее ногу, чтобы оставить на ней свой запах, и с урчанием удобно устраиваюсь у нее на коленях.

Она запускает длинные пальцы в свои черные волосы и улыбается мне.

– Мне очень повезло, что мы с тобой можем беседовать, Бастет. Столько людей мечтают поболтать со своими кошками…