– Возможно, – предположил он, – именно из-за размеров и некоторой изолированности?

– Возможно, – согласился я. – Но все равно не мешает проверить насчет недр. Займусь при случае.

Он сказал с готовностью:

– Ваше величество, я в свое время занимался проблемами княжеств и герцогств! У них есть особенности, потому тот, кто подойдет к ним с той же меркой, как к прочим королевствам империи, может принести вред… им, а также империи.

– Решено, – ответил я, – займитесь.

Он поклонился с выражением благодарности, хотя всего-навсего взвалил на его плечи добавочную нагрузку, но, с другой стороны, это еще и признак доверия.

– А еще, – сказал он доверительно, – как я понял по прибывшим с багера, вы с очередной победой?.. Я имею в виду, вы не только освободили маркиза… Мои поздравления, ваше величество!

Я откинулся на спинку кресла, помолчал, поздравлений еще наслушаюсь, сэр Джулиан терпеливо ждал, наконец я проговорил с неохотой:

– Маркиза освободил, но по дурости и самодовольству разрушил попутно величайшее сокровище, за которое можно было отдать весь этот трон!.. Но я, скотина, так собой любовался, ни на что не обращал внимания…

Он вздохнул с сочувствием, но произнес абсолютно деловитым голосом:

– Кто еще знает о вашем провале?

– Никто, – буркнул я. – Там были… слишком узкие ворота. Только я прошел.

Он еще раз вздохнул, но сказал с заметным облегчением и сочувствием:

– Ваше величество, тогда все просто. Помалкивайте о своих промахах, так все делают. Всякий выставляет напоказ только победы. И пусть провал колоссальный, как вы говорите, а успех мизерный, но все должны видеть только успех. Вся жизнь так устроена! Мало ли сколько у нас было попыток? Но засчитываются только успешные.

Я перевел дыхание, тяжелая холодная жаба в груди вроде бы начала понемногу уменьшаться в размерах.

– По уму все верно говорите, – согласился я, – только все равно гадко.

– Потому, – объяснил он, – что за «хорошо» или «гадко» отвечает не ум, ваше величество. Сейчас вам нужно эту случайную удачу, как вы говорите, подать как великую победу в результате вашего гениального замысла. Народ это любит. Особенно если по такому случаю во дворце будут пир, карнавал и танцы, а на улицах народные гулянья.

Я ощутил, что начинаю оживать, сказал с одобрением:

– Хорошая идея, сэр Джулиан!

Он подумал, добавил рассудительно:

– Раздать награды… одарить титулами… в честь вашей гениальной победоносности…

– Хорошая идея, – повторил я. – Находчивый вы человек, лорд-канцлер!.. Нужно будет составить список представленных к наградам. Обязательно включить в него сэра Альбрехта, а то я уже забодался вспоминать, герцог он или принц. Пусть будет принц!.. Но без дарения обширных земель с замками, угодьями для охоты и деревнями для первой брачной ночи. Обойдется. Будет служилым принцем.

Он спросил в недоумении:

– Но вроде бы сэр Альбрехт не участвовал? Я его постоянно видел здесь…

– Ну и что? – спросил я. – Разве система впервые наказывает невиновных и награждает непричастных? Мы должны соответствовать мировым стандартам и общепринятой практике. А то вдруг станем такими правильными, что самим будет противно!

– Ваше величество!

– И все рухнет, – добавил я. – Слишком правильно устроенное общество обязательно рушится! Предварительно прогнив с ног до головы и обратно. Нужно обязательно оставлять место для недовольства и тщательно контролируемого бунтарства.

Он посмотрел с великим уважением, а я ощутил, что не льстит и не прикидывается, а на самом деле я сморозил что-то умное или державное.

– Ваше величество! – произнес он прочувственно. – В вас чувствуется опыт управления державами большими, чем здесь!.. Вы правы, абсолютно правильные какие-то подозрительные, словно что-то замышляют. Но все-таки для награждений нужно какое-то обоснование…

Я сделал удивленное лицо.

– В самом деле нужно? Какой же я тогда самодур если не могу самодурничать?.. Ладно, тогда за выслугу лет!

– А он разве старый? – поинтересовался он с сомнением. – Выглядит молодо для своего возраста. Обидим хорошего человека.

– А за реформы в армии?

– Нашей? – уточнил он. – В ней пять тысяч лет не было реформ.

– Тогда за гуманизм и победы в правах женщин?

Он взглянул с недоумением, обронил осторожно:

– Он в таких делах не замечен.

Я подумал, вздохнул.

– Скрытный гад. Тогда за элегантность?.. Он как никто умеет сочетать наш северный стиль с изысканностью местной моды, а это как бы мостик дружбы между народами. Даже между цивилизациями. Наша, естественно, выше, а ваша так себе, но богаче и разнообразнее.

Он подумал, сказал с осторожностью мудрого человека:

– Только сформулировать нужно как-то поторжественнее и с надлежащей многозначительностью. Вы правы, что-то насчет дружбы народов и расцвета культуры. Под эту хрень, как вы часто говорите, можно подверстать все, а также вскользь упомянуть ваше благотворное влияние на здешнее общество.

– А оно было?

Он покачал головой:

– Ваше величество! Такие формулировки тем и хороши, что в них никто не вчитывается. Это как чириканье птичек за окном или милое щебетанье женщин про их наряды и фасоны. А вот то, что идете от победы к победе, это настолько замечательно, что просто страшно…

– Ого, – сказал я с интересом, – у вас знают притчу о перстне Поликтета?

В его глазах вспыхнул огонек любопытства.

– С детства обожал притчи. А что с тем перстнем этого… не знаю такого, но явно человек уважаемый?

– Да, – подтвердил я. – Царь Коринфа, богат, мудр и уважаем. Ему способствовал такой нескончаемый успех во всех делах, что мудрые советники уже начала опасаться. Один сказал, что надо бы хоть какую-то неудачу, чтобы не искушать судьбу. Поликтет подумал и согласился, добавив, что он отправил месяц назад караван кораблей с товарами, но о них ни слуху ни духу, а на море разыгрались две страшнейшие бури… Но только договорил, как из порта донеслись вопли радости, корабли вернулись все целые и с богатой добычей… В общем, что он ни делал, чтобы причинить себе вред, но его богатство только умножалось. Наконец снял с пальца самый ценный перстень с огромным бриллиантом и швырнул с балкона в море. Но когда готовили ему обед, прибежал повар и принес этот перстень, найденный в желудке пойманной рыбы…

Сэр Джулиан спросил заинтересованно:

– И что с тем царем?

– Правильный вопрос, – сказал я с одобрением. – Советник в ужасе бежал от такого правителя, а на Поликтета в самом деле вскоре посыпались несчастья, разорился, в пожаре сгорели дворцы, его самого свергли с трона, тяжело болел, окончил жизнь жалким нищим где-то в бедной рыбацкой хижине. Но мне пока что везет просто сказочно. Настолько, что наглею очень быстро, даже сам заметил!