Протянув руку, она взяла из стопки укороченную юбку, подарок мужа перед отъездом, и прижала ее к груди. Ей так хотелось рассказать ему все, облегчить душу. Но ведь это значило бы переложить свой груз на его плечи, о чем ей не хотелось даже думать. Он и так уже столько всего вынес. И он заслуживает лучшего, а она никогда не сможет ему этого дать.

– Труус, – раздалось в трубке, – помни, даже в разлуке мы сильнее вместе.

Отобрав три тетради по математике, Зофи положила их в пустой чемодан, который стоял на кровати. Потом остановилась перед книжной полкой – папин подарок, он сделал ее своими руками, – пытаясь решить, какую из книжек о Шерлоке Холмсе можно взять в дорогу. Больше всего она любила «Скандал в Богемии» и повести «Этюд в багровых тонах», «Знак четырех», «Собаку Баскервилей», «Долину страха», но дедушка сказал, что она должна выбрать всего две. Подумав, она взяла «Приключения Шерлока Холмса», из-за самих рассказов, и «Знак четырех» из-за названия – в нем было число четыре, а оно всегда вселяло в нее уверенность. А еще ей нравилась Мэри Морстон, героиня последней истории о шести таинственных жемчужинах. Одной из богатейших наследниц Англии она так и не стала, зато получила в мужья доктора Ватсона.

Прибежала Иоганна:

– Зозо, – и протянула сестре фотографию, где были сняты они трое: мама, малышка Йойо и сама Зофи.

Снимок был в любимой маминой рамке. Чтобы не расплакаться, Зофи стала думать о фотографии, спрятанной в рассказе «Скандал в Богемии».

– В Англии будет холодно, – сказал дедушка. – Теплых вещей бери побольше. И помни, ничего ценного.

Взяв у нее из рук снимок, он вынул его из дорогой рамки и положил в верхнюю из ее тетрадей, чтобы не помялся.

Зофи взяла на руки Иоганну и прижалась, уткнулась лицом в ее шейку, вдыхая знакомый хлебный запах.

– Иоганна не едет, – сказала она дедушке. – Штефан тоже. И мама не придет меня проводить.

– Я хочу поехать с Зозо, – заныла малышка.

Аккуратно свернув любимый свитер Зофи, дедушка положил его в угол чемодана, рядом с тетрадями. Потом, добавляя юбки и блузки, трусы и носки, заговорил, успокаивая внучку:

– Маму скоро отпустят, Зофи. Мне точно сказали – вот-вот. Но в Австрии нам оставаться нельзя. Поэтому она будет рада, что ты в Англии. Когда ее выпустят, мы все уедем в Чехословакию, где будем жить у твоей бабушки до тех пор, пока не получим визы, а тогда приедем к тебе. – Он закрыл чемодан, убедился, что он не переполнен, и открыл снова. – Только подумай, Engelchen, сколько всего интересного тебя ждет. Ты увидишь Розеттский камень в Британском музее.

– И математический папирус Ринда, – откликнулась она.

– И дом Шерлока Холмса на Бейкер-стрит.

– Я могла бы уступить свое место Штефану и поехать к бабушке с тобой, мамой и Иоганной, – сказала Зофи. – И шестьсот все равно остались бы шестьюстами.

Обеими руками дедушка обхватил внучек и прижал к себе:

– Фрау Висмюллер уже объясняла тебе, Зофи, что выездные карты оформляются в присутствии немцев. Их части должны совпасть: и здесь, и на границе с Германией, и при въезде в Англию. А Штефан поедет следующим поездом.

– Но следующий поезд может отправиться, когда ему уже исполнится восемнадцать! – С Иоганной на руках она отпрянула от деда. – И тетя Труус не стала обещать, что другой поезд вообще будет!

– Если мы не закончим собирать чемодан и не отправимся на вокзал немедленно, то следующего поезда уже точно не будет, как и первого, – заворчал он.

Иоганна громко заплакала. Зофия Хелена прижала мордашку сестры к своей груди: так всегда делала мама, когда хотела защитить их и успокоить.

Дедушка со слезами на глазах повторял:

– Прости меня. Прости. – Протянув руку, он погладил волосики младшей внучки. – Мне так же трудно отпускать тебя одну, Зофия Хелена, как тебе – ехать.

Зофи почувствовала, что тоже плачет, несмотря на все данные себе обещания держаться, зная, что ее слезы только еще больше расстроят дедушку и Йойо.

– Но с тобой будут мама и Йойо, – вырвалось у нее, – а со мной только Шерлок Холмс, и тот не настоящий, а придуманный.

– Зато у тебя будет Кембридж, Engelchen, – продолжил дедушка уже более спокойно, желая ее утешить. – Обязательно будет. Твоя мама всегда хотела, чтобы ты поехала туда учиться, не сейчас, так в будущем.

Зофи опустила сестренку на пол, достала носовой платок и высморкалась.

– Это все потому, что я хорошо разбираюсь в математике.

– Не просто хорошо, а замечательно! – воскликнул дед. – Вот и в Англии кто-нибудь наверняка обратит на это внимание и поможет тебе найти наставника в Кембридже. – С этими словами он вынул из чемодана одну блузку и вернул ее в шкаф. – Ты необыкновенная девочка, и точка. Смотри-ка, я освободил местечко еще для одного «Шерлока Холмса» и для тетрадки по математике. И карандаши тоже войдут, они же тебе понадобятся. А теперь собирайся, нам пора на вокзал.

Штефан, в пальто и в розовом клетчатом шарфике Зофии Хелены, поцеловал маму в лоб.

– Идите, а то опоздаете на поезд, – сказала она. – Штефан, заботься о брате как следует. Ни на миг не отпускай его от себя.

– Вальт обо мне позаботится, правда, Вальт? – ответил Штефан.

Мама застегнула Вальтеру пальто и повязала ему шарф.

– Я серьезно, Штефан, – повторила она, – обещай мне.

Штефан посмотрел на два чемодана, бок о бок стоявшие у порога. В том, который принадлежал ему, была только смена белья, блокнот, карандаш и томик «Калейдоскопа», который Зофи сохранила, несмотря на запрет. Впрочем, брать его с собой в поезд сейчас тоже было нельзя, но это уже не имело значения.

– Я знаю, что ты еще молод, – сказала ему мама. – Но теперь тебе придется быть мужчиной. – Она прижала к себе Вальтера и глубоко вдохнула его запах. – А ты делай все, что тебе скажет старший брат, слушайся его всегда и во всем. Обещаешь?

– Обещаю, мамочка, – ответил Вальтер.

Мама опять взяла руку Штефана.

– Обещай мне, что всю дорогу до Англии будешь держать его за руку, – настаивала она. – И найдешь семью, которая возьмет вас обоих.

Штефан встретил ее взгляд, зная, что сейчас ему надо делать вид, будто он изо всех сил вглядывается в ее черты, запоминает их на всю оставшуюся жизнь. Если бы он не замешкался тогда, в подвале, когда Зофи запела в первый раз… если бы бежал потом быстрее… Но тогда мама осталась бы совсем одна.

– Я буду его беречь, – пообещал он.

И не обманул.

– Вальтер, вы со Штефаном будете жить в одной семье, – вновь обратилась мама к младшему сыну.

– А Петер тоже с нами? – спросил тот.