– Я не сомневаюсь в вас, Павел, – со всей серьезностью откликнулась Софи, помня, что рядом находится британский посол. – Этой миссии вы соответствуете как никто другой. – Повернув голову в сторону лорда Фитцхерберта, она с нарочитым содроганием пояснила: – Эти татары, сэр, такая грубая и непредсказуемая нация! Они совсем недавно стали подданными ее императорского величества. Вполне возможно, что кому-то захочется выразить свое неудовольствие.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул головой посол, разглядывая величественного генерала и его отряд. – Насколько мне известно, генерал, у вас большой опыт боевых действий в Крыму?

– В известном смысле да, – признательно поклонился Дмитриев. – Когда происходило присоединение, я воевал под командованием фельдмаршала, а потом имел дело с несколькими восстаниями.

– В таком случае наша безопасность в надежных руках, – вежливо заметил англичанин. Демонстрируя галантность, он послал свою лошадь вперед, давая возможность генералу наедине попрощаться со своей женой.

– Желаю вам как следует насладиться верховой ездой, дорогая, – мягко произнес Павел. – Тем более что это удовольствие для вас скоро закончится.

Не дожидаясь ответа, он поскакал прочь. Софи всей кожей ощутила липкие миазмы омерзения; не в силах радоваться неожиданному освобождению, она сомневалась, что в состоянии подъехать к голове каравана, где находился граф Данилевский, чтобы переброситься с ним несколькими словами, постараться растопить его лед и самой немного развеяться. Но тут появился лорд Фитцхерберт, и ей пришлось вернуться к своим обязанностям.

Ближе к вечеру караван остановился. Пассажиры высыпали из своих экипажей и разбрелись по зеленой, цветущей степи. Солнце уже пригревало не так сильно. Воздух был напоен свежими запахами цветов и трав. Вскоре из походных печек повалил дым, затем поплыли густые ароматы жарящегося мяса. Повсюду булькали кипящие самовары. Прислуга металась между прогуливающимися группами, быстро разворачивая огромный полотняный город, в котором должно было разместиться на ночь все блистательное общество. Шатры были столь же блистательны: богатые декоративные ткани были украшены серебряными кистями и драгоценными камнями, тускло поблескивающими в лучах заходящего солнца.

Софи пришлось делить шатер с двумя дамами из императорской свиты. Это не было неожиданностью, хотя она и не удержалась от того, чтобы не сморщить носик при столь явном неудобстве. Мужа нет, зато две компаньонки! Впрочем, после утреннего недоразумения Адам даже не взглянул в ее сторону, из чего она заключила, что до прощения еще далеко. Он должен быть поставлен в известность, что Дмитриев покинул процессию, поэтому Софи надеялась, что столь явное отстранение продлится недолго.

Переодевшись к ужину, она направилась к царскому шатру, который легко было отличить от всех прочих по короне и двуглавому орлу, вознесенным над украшенным драгоценными камнями полотняным сооружением. Спальню Екатерины от просторного помещения для приема гостей отгораживал занавес из дорогих гобеленов. А само помещение было обставлено в духе салонов Царского Села – летней резиденции императрицы: кресла, диваны, оттоманки, богатые ковры, полностью покрывшие землю, от которой тем не менее исходил потрясающий запах цветущей степи. Повсюду горели светильники в изящных серебряных канделябрах. Сновали лакеи с подносами, уставленными шампанским, водкой, оливками, рыбой и соленьями.

Софи присоединилась к дамам, окружавшим императрицу. Она улыбалась, разговаривала, осторожно пригубливала шампанское, но глаза ее постоянно выискивали в толпе Адама. Потом она почувствовала, как он подошел сзади. Волосы на затылке зашевелились. Слегка задев ее, он склонился в глубоком поклоне перед императрицей. Та любезно приветствовала его.

– Могу ли я предложить вам бокал фруктового сока, княгиня? – мягко проговорил он, делая шаг из тесного круга, обступившего Екатерину. – Я заметил, что вы предпочитаете сок шампанскому.

– Благодарю вас, граф. Вы очень любезны. Но мне не хочется ни того ни другого. – Она вопросительно и с беспокойством взглянула ему в глаза.

– Уж не знаю, что же мне вам предложить, Софья Алексеевна, – откликнулся он. Серые глаза его весело сверкнули. Софи вздохнула с радостным облегчением. – Я слышал, – продолжил он в полный голос, – ваш супруг отбыл в Бахчисарай?

– О да, убедиться, что все идет как надо. Это задание, для которого он годится лучше всех.

Продолжая беседу, они незаметно отделились от плотной толпы гостей. Софи принялась яростно обмахиваться веером.

– Здесь очень жарко, не правда ли, граф?

Он бросил на нее быстрый взгляд, словно хотел убедиться, что ее жалоба – не более чем уловка, повод выйти на воздух, а не духота. Но цвет лица оставался нормальным, она улыбалась.

– Глоток свежего воздуха? – предложил он руку, поворачиваясь к выходу из шатра.

Оказавшись снаружи, они некоторое время молча разглядывали удивительное зрелище полотняного города, выросшего в дикой степи.

– Смотри на Полярную звезду, – заговорил Адам будничным голосом, как о чем-то совершенно заурядном. – В том направлении небольшая рощица. Я буду тебя ждать.

– Когда? – Голос ее невольно дрогнул.

– В любое время, когда ты сможешь покинуть свой шатер незамеченной. – Голос его не изменился.

Софи подумала, что Адаму великолепно удается сохранять тайну. На обычный тон обратят внимания гораздо меньше, чем на заговорщический шепот. Она не подозревала о таких блестящих способностях. Наверное, этот опыт у него от военного воспитания.

Однако избавиться от компаньонок оказалось не так-то просто. Императрица все хорошо продумала. Желая создать княгине Дмитриевой наиболее подходящую компанию ровесниц, она выбрала ей в компаньонки известную сплетницу Александрину Оленину и более мягкую по характеру молоденькую графиню Браницкую. В выборе Александрины Екатерина преследовала и иную цель. От этой любительницы посплетничать мало что могло ускользнуть; она была крайне любопытна, ей хватало малейшего намека, чтобы очередная новость стала всеобщим достоянием. Если Софья Алексеевна о чем-то проговорится своим компаньонкам, царица незамедлительно будет об этом знать.

Пока все готовились ко сну, Софи подумала, что Александрина, наверное, просто жить не может без болтовни. Нескончаемый словесный поток так и лился из ее розового-пухлого ротика – основного и единственного, казалось, органа, представляющего ее сущность. Она словно была создана не из плоти, а из слов. Даже трудно было представить, что сон может когда-нибудь прервать этот поток, усыпляюще действующий на Софью. Слова мягко обволакивали ее, глаза закрывались сами собой. Усталость после прошедшего дня брала свое, свежий воздух приносил умиротворение и покой…

Вздрогнув, она проснулась, не понимая, что могло выдернуть ее из дремотного состояния. Этой причиной оказалась тишина, божественная тишина, нарушаемая лишь ритмичным, ровным дыханием компаньонок. В шатре было слишком темно, чтобы понять, который час. Софи выскользнула из постели, накинула халат с капюшоном и тихонько выбралась на улицу. Стояла лунная, звездная серебряная ночь. Ее часы показывали два. Ждет ли еще Адам? Плотно запахнувшись, она босиком побежала по росистой траве, держа направление на Полярную звезду. Крупные звезды мерцали и переливались над головой; впереди смутно начала вырисовываться темная купа деревьев. Трава колола подошвы. Она бежала со все нарастающим волнением. Ждет ли он ее до сих пор?