– У меня, кстати, есть кое какие идеи по поводу того, что должно сегодня случиться. – Эйнштейн проследил за ее взглядом. – Понимаю, что это несколько противоречит законам физики, но, скорее всего, Барбара просто заберет себе твое тело. Не знаю, что ты будешь при этом чувствовать, наверное, это покажется несколько дискомфортно. Знаешь, быть духом хранителем не слишком приятно. Единственное развлечение – оборачиваться кошкой и пугать никчемных людишек. А может, у тебя и не получится трансформация, все таки материализация – это высший пилотаж.

– Эйнштейн, что с тобой произошло? – От описанных перспектив горло свело судорогой. Интересно, он позволит ей воспользоваться ингалятором? – Ты же был нормальным парнем.

– Был, – он кивнул, – до тех пор, пока не начал слепнуть. Пойми, Савельева, я не имею ничего против тебя. В каком то смысле ты мне даже симпатична. Но это сделка. Своя рубашка ближе к телу, ты уж извини.

– Она тебя обманет! – Воздуха не хватало катастрофически, перед глазами поплыли фиолетовые круги. – Она уже убила твоего отца!

– Это был несчастный случай! Он сам виноват, не нужно было лезть на лестницу.

– Эйнштейн, мне нужен мой ингалятор.

– А мне стопроцентное зрение. Каждому из нас что то нужно.

– Дай мне ингалятор, пожалуйста.

– Не могу. – Он присел перед ней на корточки, заглянул в лицо. – Она запретила. По моему, это даже гуманно, что во время обмена ты будешь без сознания.

Варя сделала глубокий вдох, потом резкий выдох. Надо успокоиться. Если она сейчас не сможет остановить приступ, если поддастся панике, ей конец. Вдох – выдох, вдох – выдох… Дышать стало чуть легче. Спасибо тебе, господи.

– А я смотрю, ты крепкий орешек. – Эйнштейн улыбался вполне дружелюбно.

– Что дальше? – Она должна знать, как будут развиваться события.

Эйнштейн глянул на часы, пожал плечами.

– Сейчас двадцать минут двенадцатого. Через десять минут я должен буду оставить тебя в подвале и вернуться в главный зал. Наверное, переселение душ – это очень интимный процесс, – сообщил он шепотом, а потом вдруг спросил: – А ты и в самом деле не помнишь, что случилось здесь тринадцать лет назад?

– Не помню.

– Барбара пыталась произвести обмен еще тогда, но ей не хватило времени и сил. Знаешь, чем питается призрак? Человеческими страхами. Вот зачем Барбаре понадобились эти шесть ночей – чтобы набраться сил. Вы стали идеальными донорами. А в то время, когда дом лежал в руинах, с донорами была напряженка. К тому же вслед за тобой нелегкая принесла Ворона, а он у Барбары в любимчиках, не могла же она травмировать свою любимую кровиночку. Но кое что ей все таки удалось сделать: ты начала меняться, в тебе уже есть частичка ее. Осталось завершить начатое. Ну что же, счастливо оставаться! – Он поднялся на ноги, отряхнул джинсы от пыли. – Может, еще свидимся…

Когда Влад открыл глаза, в прорехах сосновых лап виднелись звезды. Он рывком сел, сдернул с головы наушники. Сколько же он находился в отключке? Наручные часы показывали четверть двенадцатого. Скоро полночь!

К тому же непонятно, был ли это простой обморок. До того как отключиться, Влад слушал музыку, ту самую, что, по словам Эйнштейна, расширяет сознание и помогает вернуться в прошлое. Он вернулся в прошлое и вспомнил все: и призрак Барбары, и пробирающий до костей холод, и сладковатый запах горелой плоти, и парализующее ощущение от призрачного поцелуя…

Она существует на самом деле! Нет никаких голограмм и технических штучек, есть призрак, неупокоенная душа Барбары, женщины, связанной с ним кровными узами. А еще есть Варя, которая осталась в доме совсем одна…

Больше не думая о конспирации, Влад бросился к дому. В окнах первого этажа горел свет, на подъездной дорожке стоял байк Эйнштейна. Сам Эйнштейн нервно мерил главный зал шагами, иногда останавливался, к чему то прислушивался и снова ходил из угла в угол.

А где же Варя? Скоро полночь, она должна быть рядом с Эйнштейном. Если только… если только он не опоздал… Думать было некогда, Варю нужно найти до того, как ее обнаружит Барбара. Влад нашарил в кармане куртки ключ от дома, взбежал на крыльцо.

Сказать, что его внезапное появление привело Эйнштейна в замешательство, – это не сказать ничего.

– Ты?! – Эйнштейн попятился к незажженному камину. – Ты же уехал, я своими глазами видел…

– Я вернулся. Где Варя?

– Не знаю, я приехал, а тут никого нет. – Эйнштейн каким то излишне суетливым движением сдернул с переносицы очки, протер их краем футболки, снова нацепил на нос. Врет, скотина!

– Где она?! – Влад схватил его за грудки, встряхнул.

– Не знаю!

Первый удар пришелся Эйнштейну в челюсть, второй сбил с ног. Нет времени разводить церемонии. Потом, если что, можно будет извиниться. Влад присел на корточки рядом с распластанным на полу противником, рявкнул:

– По хорошему тебя спрашиваю, где Варвара?

– Это ты называешь «по хорошему»? – Эйнштейн облизал разбитые в кровь губы.

– Будет еще хуже, – пообещал Влад.

– Тебе ее не спасти, Ворон! Ты опоздал! – Даже толстые линзы очков не могли скрыть сумасшедший блеск его глаз. Как же они раньше не замечали, что Эйнштейн не в себе?.. – Она скоро исполнит свое предназначение, и все сразу станет на свои места. – Эйнштейн зашелся смехом, на губах запузырилась розовая пена.

Чтобы прекратить это, Владу пришлось снова его ударить. Смех захлебнулся на самой высокой ноте, затылок Эйнштейна гулко стукнулся о каменную плиту пола, и наступила тишина.

– Отдохни пока. – Влад поднялся, бросил взгляд на напольные часы – половина двенадцатого. Варя где то в доме, здесь все завязано на этом проклятом доме. Надо искать.

За десять минут он обыскал все. Заглянул в самые дальние закоулки, обшарил чердак. Он кричал так громко, что охрип. Все без толку, Варя точно сквозь землю провалилась…

Сквозь землю! Как же он сразу не догадался!

Дверь, ведущая в подвал, была закрыта на ключ. Влад подергал за ручку, врезал в дверь ногой – дохлый номер. Без ключа или хотя бы топора внутрь не попасть. Эту дверь сработали на совесть. Но ключ наверняка есть у Эйнштейна!

Эйнштейн уже пришел в себя, при виде Влада он замычал что то нечленораздельное, попытался отползти в сторону.

– Где ключ от подвала? – Влад, обшарив его карманы, вытащил связку ключей.

– Не надо, – Эйнштейн смотрел умоляюще. – Не ходи туда. Тебе не остановить то, что предопределено.

Руки так и чесались врезать этому недочеловеку еще раз, но времени осталось в обрез. Потом, он разберется с Эйнштейном потом, когда найдет Варю.

Когда подвальная дверь наконец поддалась, часы показывали без двадцати двенадцать. Внизу было холодно, настолько, что изо рта вырывались облачка пара. Галогеновая лампа под потолком вышла из строя: от вспышек мертвенно бледного света рябило в глазах, а окружающие предметы теряли свои очертания и казались нереальными. Влад зажмурился, пытаясь приспособиться к этому светопреставлению, а когда открыл глаза, встретился взглядом с Барбарой…