– Каринка, а там еще ножи есть?

– Лопат хватит, – неожиданно холодно ответил Александр Михайлович, цепким взглядом осматривая прихожую и комнату. – Я тут видел еще небольшую тяпку и грабельки для рыхления, кажется. А еще интересно, работает ли его пила на батарейках? Топор не ищи – я уже прихватил. – И повернулся боком, показать висящий на бедре легкий топор с пластиковой петлей на топорище.

Девушки, открыв рот, смотрели, как мужчины спешно вооружаются. Впрочем, быстро захлопнули рты, когда расслышали за окном, раму которого плохо закрыли, пронизывающий душу вой уже нескольких «бедных собачек».

Предварительно стукнув в дверь – предупредить о своем приходе, вошел Данияр.

– За забор участка ни одна нежить не проникнет, – хмуро сказал он. – Но, если быть откровенным, я не понимаю, что происходит. Наверное, придется…

Он замолчал, глядя в пол и раздумывая.

– Я с тобой, – спокойно сказал Александр Михайлович.

– Не имею права рисковать жизнью неопытных… – начал Данияр и осекся, резко оглянувшись.

Мимо дачного участка Мрака в темноте катилась звуковая волна воя на разные голоса, словно по дороге мчалась свора бешеных собак, среди которых были и маленькие, и громадные. И дорога перед участком уже не тосковала, а злобно выла и рычала на разные голоса, уносясь куда-то дальше, в темноту.

– Черт… – прошептал Александр Михайлович, мгновенно осунувшись. Понял, что его не услышали, и заговорил в полный голос: – Что это? Здесь все собаки взбесились, что ли? Или это…

Руся почему-то сразу представила, что мимо проезжают машины, из окон которых голосят динамики с записью собачьего воя. Почему уж так фантазия разыгралась – неизвестно, но… Машины продолжали ехать…

– Они бегут так, будто знают, что где-то… – вполголоса, словно боясь, что с опасной улицы его услышат, проговорил Митя. – И так много… Данияр, кто это?

– Сидите здесь! – решился ворон и вышел из домика.

– Безоружный?! – поразился Митя.

– Карина, сторожишь их! – рявкнул Александр Михайлович и тоже выбежал на участок. Хлопнула дверь. Шагов старшего ворона они не разобрали: вой становился плотным, как будто обезумевшие собаки огибали именно участок Мрака.

Воронушка растерянно посмотрела на дверь, словно ожидая, что старший ворон вот-вот вернется, а потом оглянулась на младших, оставленных на ее попечение.

– Митя, корзину на кухню! Руся, проверь, все ли окна закрыты!

Дел оказалось маловато. Карина-то успела на кухне приготовить ужин на скорую руку. Чем еще заняться? Свет не включали, хотя лампа на проводе вяло болталась под потолком. Но свет сейчас мешал бы: чудилось, что только в темноте можно будет разглядеть страшного врага, а вот свет не давал такого преимущества… Но и сидеть в темноте, видя лишь очертания силуэтов, тяжело. Вроде бы в закрытом доме. Вроде бы на защищенном участке (Данияру можно верить!), но…

Руся первой не выдержала.

– Давайте хотя бы на пороге постоим, – тихо предложила она. – Слышите? Вой ушел куда-то… Может, сейчас Данияр вернется и все расскажет.

Что именно мог рассказать Данияр – придумать не сумела. Но ребята охотно согласились постоять на пороге, у открытой двери, чтобы чуть что сразу заскочить в домик и запереться хотя бы на щеколду. Щеколду-то заранее проверили, как вдвигать на скорости. Повторив движение с щеколдой, все трое вооружились, чем сумели, и скучились на пороге, напряженно прислушиваясь к темноте.

Руся неожиданно для себя обнаружила, что ребята стоят с обеих сторон от нее, будто подрядились ее защищать. Может, это потому, что у нее в руках был только один из кухонных ножей, а у Карины – другой нож и топорик для разделки, который она нашла в кухне, а Митя стоял, приподняв лопату, в которую вцепился обеими руками?

Но от порога тоже трудно было разобраться в ситуации.

Они все понимали, что так и должно быть. Слишком неопытны, чтобы старшие допустили их к активным действиям. Александр Михайлович тоже неопытный. Но он бывший военный. А значит, может пригодиться Данияру.

– Данияр сказал – забор защищен, – тоненьким от волнения голосом напомнила Руся. – Может, посмотрим, что там?

Они и в самом деле ее охраняли. Пошли к забору так, что она оказалась между ними. И, прежде чем высунуться над краем забора ей, сначала выглянула Карина.

– Никого, – шепотом доложила она, кривясь, потому что прислушивалась к невнятному вою и рычанию где-то далеко.

Митя тоже посмотрел, прижимая к себе лопату.

– Пусто, – тоже негромко доложил он. – Мне кажется, они убежали куда-то вниз. Здесь ведь везде холмы.

Руся едва удержалась от вопроса: «Они – это кто?» Но сказала другое:

– Как вы думаете, Данияр и Александр Михайлович пошли за ними?

– Наверное, – неуверенно сказал Митя и поежился. – Только не понимаю – зачем? Если собаки бешеные, то с ними лучше не связываться.

– А если не бешеные? – возразила Карина, машинально строгая столбик забора ножом. – Мы же сразу не поняли, почему в поселке тихо. А если дачники знают, что тут вот такое бывает? Поэтому… затаились? Или уехали в город заранее? Пока солнце не село? Поэтому и своих собак спрятали?

– А мне кажется, Данияр понял, что случилось… – с тревогой сказал Митя. – Только как бы они там…

С подножия холма внезапно раздался пронзительный крик, такой громкий, что он перекрыл даже непрестанный вой. Впрочем, и вой теперь постепенно перешел в рычание.

Все трое вцепились в забор, со страхом вслушиваясь в этот крик. А тот превратился в острые вскрики, болезненные и отчаянные. И к нему присоединился еще один долгий вопль, который тоже вскоре прервался, а после нескольких болезненных вскриков перешел в затихающий стон, пока не пропал в торжествующе кровожадном вое неизвестных существ.

– Убили кого-то, – прошептал Митя.

– Типун тебе на язык! – огрызнулась Карина. Голос ее дрожал, но секунды спустя воронушка резко отстранилась от забора и жестко сказала: – Уходим! Они возвращаются!

Едва она это сказала, как из-за забора, снизу, из черной травы, Руся услышала умоляющий голосок:

– Матушка толмачиха! Голубушка! Спаси – помоги укрыться за защитой колдовской!

Данияр

У воронов – навий слух. В обычных условиях они живут обычными людьми, и чутье их слегка притупляется из-за множества мелких дел и забот. Но в экстремальных ситуациях ворон вслушивается в подозрительные звуки и мгновенно определяет такие тонкости, какие не думал найти ранее…

Услышав первый вой, уловив его особенности, Данияр просто ушам не поверил.

Этого не может быть.

Но, вспоминая того самовлюбленного дурака-некроманта, одновременно потрясенно признавал: именно это и должно было случиться! Логично же! Именно такой стопроцентный дурак, как этот некромант, и мог такое проделать. А именно он, ворон, должен был понять эту его… логику! И не понял. Тоже дурак.