— Я пока еще думаю над этим, — признался он.

Они некоторое время смотрели друг на друга.

— Я люблю тебя, Бенни, — сказала она.

— И я тоже люблю тебя.

— Хотя я и ненормальная?

— Будто я нормальный? Я ведь слышу голоса, ты не забыла? — И он улыбнулся ей.

Никс негодующе покачала головой, но улыбнулась в ответ.

Бунтарка помогла Чонгу встать, поддерживая его, когда тот сделал пару нетвердых шагов. Ева безмолвно, словно призрак, двинулась следом. Она старалась не отставать, словно не желала расставаться с Чонгом.

Чонг настоял на том, чтобы забрать с собой колчан со стрелами и лук.

— Зачем?

— Ну, — ответил он слабым голосом. — Я могу стрелять. Я неплохо стреляю. И… если в Убежище есть врачи, то, возможно, они захотят изучить вещество, которым смазаны наконечники.

— Хорошо, — согласилась Бунтарка, помогая ему перекинуть лук и колчан через плечо. — Как себя чувствуешь?

— Бывало и лучше, — признался он. — Ноги ведут себя странно, словно они затекли, но я не чувствую покалывания. И еще рана от стрелы почти не болит.

— О.

— Да, — сухо откликнулся он, — но я уверен, что это плохой признак.

Они медленно дошли до двери. С каждым шагом Чонг ощущал, что равновесие постепенно восстанавливается, но это мало его радовало. Скорее всего, улучшения не произошло, а он просто приспособился к своему новому состоянию.

— Не знаю, захочется ли тебе услышать эту историю, — сказала Бунтарка, — но я знаю одного парня, который заразился серой чумой и не умер.

Чонг повернул голову и уставился на нее:

— Думаю, я очень хочу послушать эту историю.

На ее лице промелькнула грусть.

— Что ж… для него все сложилось не слишком хорошо.

— И все же расскажи.

Они вышли из лачуги и направились к квадроциклу.

Бунтарка втянула воздух сквозь зубы.

— Ну, — неохотно начала она, — был один парень по имени Гирам, который когда-то выращивал кукурузу, а потом стал охотником, предлагая свою добычу в небольших поселениях. Он выезжал на охоту в фургоне, облицованном листовым железом, а его лошади были защищены попонами, сделанными из грубой кожи, утыканной автомобильными номерными знаками. Он убивал оленя или другого зверя, а затем возвращался в поселение и продавал мясо прямо из фургона. И вот однажды он вернулся в очень скверном состоянии.

— Как я?

Она взглянула на него и слабо улыбнулась:

— Приблизительно.

— И что произошло?

— Ну, оказалось, что он попробовал ногу дикого барашка, которого застрелил на охоте. После этого он заболел. Гирам попросил папу осмотреть его, и папа потребовал, чтобы он показал ему остатки туши того самого барашка. — Она умолкла, помогая Чонгу забраться на квадроцикл. Здесь не было ремня безопасности, но она привязала его веревкой, которая нашлась в сумке для снаряжения.

Усевшись, он сказал:

— Кажется, я догадываюсь, что обнаружил твой отец, осмотрев остатки туши.

Бунтарка кивнула:

— На плече барашка виднелся крохотный укус. Рана не серьезная, но все же это был укус. Судя по всему, после укуса мертвеца барашку удалось сбежать. Тогда-то его и подстрелил Гирам.

— И что же произошло с Гирамом?

— Это самая забавная часть истории. Я имею в виду…

— Забавная — значит странная, а не смешная. Я уже понял.

Она кивнула:

— Гираму было очень плохо. Он пролежал в постели дней десять-двенадцать, и к нему на всякий случай приставили охрану.

— Но?..

Бунтарка подняла Еву на руки, обняла и поцеловала, а затем посадила на сиденье.

— Держи ее крепче.

— Не беспокойся, — ответил Чонг. — Я не отпущу ее. Но что случилось с Гирамом? Ему стало лучше?

На лице Бунтарки промелькнуло странное выражение.

— Это не то «лучше», о котором тебе хотелось бы услышать. Хотя он выжил. Старик Гирам смог встать с постели, смог общаться с людьми и все такое, и спустя некоторое время он даже вернулся к охоте.

— Но?.. — настойчиво спросил Чонг. Ему хотелось пнуть ее.

— Он уже никогда не стал прежним. И время от времени делался кусачим.

— Кусачим?

— Да. Он начинал звереть, вел себя странно и пытался кого-нибудь укусить. И ему это несколько раз даже удалось.

— Он покусал людей?

Бунтарка отвела взгляд.

— Возможно, он даже ел людей, но это всего лишь слухи. Некоторое время спустя он сбежал, успев ускользнуть от расправы.

— Что… я имею в виду… во что он превратился?

— Я не знаю, как по-научному называется этот случай. Но мы с друзьями дали ему свое прозвище.

— Сгораю от нетерпения узнать его! — воскликнул Чонг.

— Мы называли его полузомб, — ответила она. — Гирам Полузомб.

— Круто, — сказал Чонг, а про себя подумал: «Лайла бы пришла в восторг. А потом упокоила бы меня навсегда».

— Держись, приятель, — сказала Бунтарка. Она взобралась в седло, завела мотор, и мгновение спустя они уже мчались по лесу, и четыре толстых колеса поднимали вокруг тучи песка и пыли.

— Никс, думаю, нам надо отыскать это Убежище. Ты читала отчет, видела все эти записи. Кем бы ни была эта доктор Макреди, она считала, что обнаружила нечто очень важное. Более быстрые зомби? Более умные зомби? Если в Убежище есть ученые и военные, они непременно должны узнать об этих исследованиях. Мы не можем просто так бросить их здесь гнить.

Никс задумчиво закусила губу.

— И мы должны предупредить людей в Убежище о жнецах. Я не совсем понял, что здесь происходит, но ясно одно — матушка Роза со своими чокнутыми жнецами собирается напасть на Убежище.

— Я не хочу оказаться в эпицентре еще одной заварушки, — сказала Никс. — После Чарли, Белого Медведя и проповедника Джека я уже не знаю, смогу ли…

Она осеклась и закрыла глаза.

— Никс, — ласково сказал Бенни. — Я не собираюсь говорить всякие глупости про судьбу, но…

— Но все равно сделаешь это, — ответила она, взглянув на него. — Ты собираешься сказать, что нечто вроде судьбы, рока или призрака Тома привело нас сюда, и теперь мы должны принять важное решение, как поступить с этой информацией. Правильно?

Он ничего не ответил.

— Ты собираешься сказать что-то вроде «если не мы, то кто», вспомнив приключенческие романы, которыми вы с Морги когда-то зачитывались. О герое, отправляющемся в путешествие, чтобы столкнуться с трудностями, которые лишь ему по плечу, и все такое.