Люди рассказывают эти сказки, и дымок клубится; дымок клубится, а они рассказывают сказки.

Оини неизвестна среди народов, не знают о ней в местах встречи купцов, не говорят о ней чужие губы.

Да и впрямь, Оини – крохотный остров, и любят ее те, кому знакомы ее побережья и местечки, укрытые от моря.

Не стяжавшая славы, известности и богатства, Оини горячо любима эльфами да еще немногими; но все умершие здесь продолжают любить ее и, часто нашептывая, бродят ночами по ее лесам. Можно ли забыть Оини даже после смерти?

Ведь здесь, да будет вам известно, есть дома людей, и сады, и золотые храмы богов, и удаленные от морских берегов священные места, и шелестящие леса. И есть здесь дорога, которая петляет по холмам и ведет в таинственные святые земли, где духи лесов пляшут ночами или поют, невидимые, в свете солнца. И никто не заходит в эти святые земли: тот, кто любит Оини, не хочет лишать ее таинственности, а любопытные чужеземцы сюда не заглядывают. И правда, мы любим Оини, хотя она так мала; она наша матушка и добрая нянька морских птиц.

Посмотрите, и сейчас ласкают ее нежные руки матери-моря, чьи мечты витают далеко отсюда, близ старого скитальца Океана.

Не забудем и вулкан Фудзияму. Гордо возвышается он над облаками и морем, у подножия – окутанный туманом, расплывчатый и смутный, в вершине – отчетливо зримый со всех окрестных островов. Передвижения кораблей не укрываются от его взора, ночи и дни обтекают его, как ветер, лето за летом и зима за зимой расцветают и угасают у его ног, жизни людей бесшумно приходят и уходят, и Фудзияма все видит – и знает».

И стражи в воротах сказали: «Входи».

И я мог бы подарить им сказку, чудесную и правдивую, – сказку, которую рассказывал во многих городах и которой до сих пор никто не поверил. Но солнце уже село, и наступили быстротечные сумерки, и призрачная тишина шла от далеких, растворяющихся во тьме холмов. Покой воцарился над воротами города. И величавая тишина торжествующей ночи была больше по душе стражам ворот, чем людские речи. Потому кивнули они в нашу сторону и взмахнули руками, позволяя войти в город беспошлинно. И мы тихо прошли по песку, затем между высокими каменными столбами ворот, и глубокий покой снизошел на стражей, и безмятежно замерцали звезды.

И как недолго говорит человек, недолго и суетно. И как долго он безмолвствует. Совсем недавно видел я царя в Фивах, который молчит уже четыре тысячелетия.

Позавчера я был в Лондоне на званом обеде. Когда дамы встали из-за стола, место справа от меня опустело. Слева же сидел какой-то человек, который, очевидно, знал мое имя, ибо через несколько минут он повернулся и сказал:

– Я читал ваш рассказ о Бетморе в журнале.

Разумеется, я помнил этот рассказ о прекрасном восточном городе, который в одночасье опустел по неведомой причине.

Пробормотав «да-да», я принялся подыскивать какое-нибудь более подходящее выражение благодарности.

И очень удивился, когда он вдруг сказал:

– Вы ошибаетесь насчет гнусарской болезни, она здесь совершенно ни при чем.

– Как! – воскликнул я. – Вы там бывали?

И он ответил:

– Да, с помощью гашиша. Я хорошо знаю Бетмору. – И вытащил из кармана маленькую коробочку. В ней было что-то вроде дегтя, но с очень странным запахом. Незнакомец предупредил меня, чтобы я не дотрагивался до черного вещества, потому что пятно останется на несколько дней.

– Мне дал эту штуку один цыган, – пояснил мой сосед. – У него такого добра хоть отбавляй. Гашиш свел в могилу его отца.

Но я прервал его. Мне хотелось узнать, почему люди покинули Бетмору и почему они так спешили.

– Было ли то Проклятие Пустыни?[15] – спросил я.

И он ответил:

– Отчасти то была ярость Пустыни, а отчасти приказ императора Тубы Млина, ибо этот трусливый мерзавец в родстве с Пустыней по материнской линии.

И он рассказал мне странную историю.

– Помните моряка с черным шрамом? Он был в Бетморе в описанный вами день, когда к медным воротам подъехали вестники на мулах и все тотчас обратились в бегство. Я встретил его в таверне пьющим ром, а после он подробно рассказал мне обо всем, что там случилось. Но, как и вы, моряк не знал, в чем заключалась весть и кто ее послал. Он заявил мне, что должен увидеть Бетмору еще раз. Как только он попадет в какой-нибудь восточный порт, то непременно отправится в заброшенный город, пусть даже ему придется встретиться с самим дьяволом. Моряк то и дело повторял, что готов иметь дело с дьяволом, лишь бы разгадать тайну послания, опустошившего город в одночасье. И под конец заявил, что готов встретиться с императором Тубой Млином, свирепость и трусость которого явно недооценивал. Вскоре моряк сказал мне, что нашел подходящий корабль, и больше я не видел его в таверне, где он любил пить ром. Приблизительно в то же время я раздобыл гашиш у цыгана, у которого этого добра было с избытком. Человек, попробовав гашиш, выходит из себя в полном смысле слова. У него словно вырастают крылья. Он переносится в другие страны и даже в другие миры. Однажды мне открылась тайна вселенной. Не помню толком, в чем она состоит, но, похоже, Творец не принимает свое Творение всерьез. Я помню, как Он сидел в Пространстве, глядя на плоды Своих трудов, и смеялся. Я был в ужасных мирах и видел невероятные вещи. Туда переносишься с помощью воображения, и только с его помощью можно вернуться назад. Однажды, летая в эфире, я встретил бродягу-духа, который принадлежал человеку, умершему от наркотиков сто лет назад. И он увлек меня в области, о которых я и понятия не имел. Где-то за Плеядами мы повздорили, он улетел, а я не мог сообразить, как вернуться назад. Через некоторое время я встретил огромную серую Тень, дух какого-то великого человека, и умолил ее указать мне путь домой, и Тень, обдав меня ветром, прервала свой полет и благосклонно спросила, вижу ли я крошечный огонек вдали. Я смутно различил тусклую звезду. Это Солнечная система, сказала Тень и продолжала свой непостижимый путь. Мне с огромным трудом удалось добраться до дома, и как раз вовремя, потому что тело мое, оставшееся в кресле, уже начало коченеть. Камин к тому времени погас, в комнате было очень холодно, сил у меня хватило только на то, чтобы по очереди шевелить пальцами. Кости страшно ломило, и мне казалось, что под ногти мне загоняют сотни иголок, но постепенно руки согрелись, и я смог дотянуться до колокольчика. Ко мне долго никто не приходил: все давно спали. Наконец появился слуга, позвали доктора, и тот сказал, что я отравился гашишем, но дело, конечно же, было не в гашише, а в том бродяге-духе.

Я мог бы рассказать вам удивительные вещи, но вы хотите знать, кто послал ту весть в Бетмору. Что ж, то был Туба Млин. И вот как я об этом узнал. После описанного вами события я часто посещал Бетмору – обычно я принимаю гашиш по вечерам у себя дома – и никогда никого там не встречал. Пески Пустыни устремились в город, улицы сделались желтыми и мягкими, а сквозь распахнутые двери, что качались на ветру, песок проникал внутрь домов.