– Вам в головы нацелены три ствола, два в руках нашего друга Кариба, а один в моей проворной быстрой руке. Не шевелитесь, если дорожите своей жизнью, молодые – такие молодые! – люди, ведь ваш шанс стать постарше висит на волоске… на крошечной волосинке, подобной нежному пушку на темени новорожденного.

Продолжая болтать что-то полубессмысленное, Вука подошел вплотную и принялся обыскивать меня. Ловкие, как у картежника, пальцы засновали по одежде, прикосновения их были неприятны, даже омерзительны. Чосер вытащил из кобуры револьвер – я лишился второй буквы инициалов – и отступил в сторону. Электра шепотом выругалась, когда человек-лоза занялся ею.

– А что это висит у тебя на груди под курткой? – снова заговорил Вука. – Милая, ты носишь на шнурке свисток… как странно. Святая Венера, между какими формамион висит! О, эти нежные мягкие холмы, подобные двум пузатым щенкам своей непорочной трогательностью… Позволь-ка, я сниму с тебя сию необычную свистульку, вот только расстегну все пуговки на твоей куртке.

– Ах ты, бледнолицый маньяк! – выдохнула Эли возмущенно. – Убери от меня свои потные грабли!

Развернувшись, она дала Чосеру звонкую оплеуху. Он тонко вскрикнул, отскочил – и сильно ткнул ее тростью в лоб. Ахнув, она села на пол, потом завалилась на спину.

– Ты! Не трожь ее! – неожиданно взревел Заяц, как оказалось, успевший прийти в себя и лишь изображавший обморок. Вскочив, он с кулаками бросился на Чосера, но не добежал – шагнувший к нам Кариб врезал ему стволами обреза по темени, и мальчишка опять растянулся на полу.

Эли села и помотала головой. Тяжело дышащий, раскрасневшийся Чосер переводил разъяренный взгляд с нее на меня.

– Насилие так возбуждает! – воскликнул он, но тут же мгновенно успокоился и добавил ласково: – Ты тоже что-нибудь предпримешь, мой мальчик?

– Я стою на месте и не двигаюсь, – ответил я сдержанно и уловил презрительный взгляд, которым меня наградила выпрямившаяся Электра. Под расстегнутым воротом на ее груди висел на шнурке металлический цилиндр размером с мизинец.

Кариб держал нас на мушке, а Вука, сунув револьвер в карман и зажав трость под мышкой, подошел к стене, откуда торчали несколько металлических воронок, закрытых круглыми крышками. Откинул одну и громко произнес:

– На связи! Как слышно? Мы взяли их.

Он приник к воронке ухом. Донесся голос графа, но слов было не разобрать. Выслушав ответ, Чосер снова заговорил:

– Да, следили с самого холла. Конечно, потайные окна и глазки, а также ходы между стен – одна из самых удачных твоих идей, о великий брат мой!

Заяц медленно встал на колени и стал оглядываться с таким видом, будто удар Кариба вышиб из него всякое понимание происходящего.

– Разоружены и безопасны! – хохотнул человек-лоза, отвечая на вопрос графа. – Мы немедленно ведем их к тебе, в твою удивительную библиотеку, это скопище знаний вселенной – спешим, шагаем, маршируем в ногу!

– Когда-нибудь ты захлебнешься словами насмерть, – проворчал Кариб. – Заткнись и делай дело.

– Как ты сегодня разговорчив, мой крепкошкурый друг! – восхитился Чосер, оборачиваясь. – Столько всего сказал зараз – смотри, как бы не отказал язык.

– Идите к двери, – Кариб повел обрезом. – Не к этой, к той.

Я шагнул, куда было сказано, но яростно сверкающая глазами Электра осталась на месте, и Кариб проворчал:

– Я болтать, как он, не буду. Выстрелю по ногам – поползешь.

Человек-кулак сказал это без угрозы, вообще без всяких чувств, будто сообщал простой факт вроде того, что собирается выпить стакан воды, – и тем убедительнее прозвучали его слова. Девушка скрипнула зубами и под хохоток Вуки направилась вслед за мной. Заяц догнал нас у двери. Его пошатывало, и я взял его за шиворот, помогая идти.

В коридоре Эли прошептала:

– Трусость – опасная зараза.

– Глупые люди путают трусость с осторожностью, – ответил я.

Она шумно вздохнула, засопела почти как Заяц и широко зашагала дальше, опередив меня.

– Куда торопишься, милая? – крикнул сзади Чосер. – Смерть не уйдет от тебя. Каждого из нас она поджидает в конце пути, и вопрос лишь в том, кого раньше старуха примет в свои костлявые объятия.

Библиотека оказалась большим помещением с рядами уходящих в темноту высоких, до потолка, шкафов. Пустых. Там не было книг! В немом изумлении я оглядел голые полки. Они вызывали чувство тревоги.

Перед дверью стояли столик, стул и две софы. На одной сидел, положив ногу на ногу, Бальтазар Цепеш, облаченный в синие панталоны, пиджак с кружевами на рукавах, в шапочке с пышным восточным узором и торчащим сбоку алым перышком. Он держал перламутровый мундштук с тонкой сигарой, на шее был небрежно повязан синий платок.

Бальтазар рассеянно кивнул при виде нас. Во всем облике графа были изящество и сила. На столе перед ним стояли фарфоровый графин и три высоких бокала, в одном было налито нечто темно-красное, показавшееся мне в тусклом освещении почти черным. Вспомнив рассказ Электры, я подумал, что в бокале кровь, и в который раз одернул себя: брось чудить!

– Красивая пепельница, – тихо сказала Электра.

По крайней мере, та была необычной – миниатюрная Эйфелева башня с откинутой на петле верхушкой. Мы с девушкой хорошо разглядели рисунок на столе возле радиоустановки и теперь уставились на пепельницу во все глаза.

Мистер Чосер, обойдя нас, остановился возле брата, и я отметил фамильную схожесть их черт. Непохожи были только глаза – у Вуки обычные, а у Бальтазара огромные, нездорово выкаченные. Такие, наверное, могли принадлежать какой-нибудь глубоководной рыбе.

– Каких птенчиков мы доставили к тебе в руки, а? – Вука осклабился. – Съешь их сырыми или сначала хорошенько прожарим?

Я исподтишка разглядывал графа. Он был больше младшего брата не просто физически, с первого взгляда Бальтазар Цепеш казался более крупной личностью. Вука, при всей его пугающей изменчивости и коварстве, выглядел суетливым, лукавым, дерганым и, в сравнении с графом, попросту мелким. Бальтазар отличался от него разительно. То, что в младшем брате я бы назвал игривостью – его привычку забавляться с людьми, как кошка с мышью, – у старшего превращалось в изящный артистизм.

– Что же, я приветствую наших незваных гостей, – произнес Бальтазар, выпустив в потолок струю сизого дыма. – Вы трое прибыли в замок вместе?

– А, по-моему, нет, братец, – весело ответил Вука.

Взгляд, которым старший брат наградил его, был не слишком добр. Мистер Чосер развязной походкой прошелся вокруг стола и присел на его край. Кариб оставался позади нас.

– Вы, как я понимаю, довольно бойкий юноша, – обратился ко мне граф задумчиво, словно размышляя над какой-то дилеммой. – Расскажите мне, как попали в замок?