Мне это было просто жизненно необходимо, потому что Никос как раз дочитал до строк: «…Люблю тебя всей душой, твоя Джул!» – и уронил голову на скрещенные руки.

– Никос! – Размашистыми шагами в кабинет зашел Йоргос. – Прекрати киснуть! Я уезжаю в аэропорт встречать родственников. Надеюсь, ты помнишь, что завтра моя свадьба и ты мой шафер?

Казидис повернул голову в его сторону.

– Конечно, дружище, – спокойно ответил мужчина. – Я с удовольствием сдам тебя с рук на руки жене, и ты прекратишь доводить меня своими придирками и оставишь в покое.

– Если считать придирками тот факт, что я заставляю тебя хоть немного есть и спать, – то не надейся! – заверил его Георгиос. – После моей свадьбы тобой займется тетушка Димитра! И уж ей ты не будешь по двадцать раз на день прокладывать маршрут из нескольких букв!

– Не трогай маму! – предупредил Никос. – Ей и так досталось!

– А тебе? – спросил Йоргос, присаживаясь на краешек стола. – Сколько уже можно скорбеть по этой… женщине? Она тебя изводила, дважды бросила, предала, пыталась разорить…

– А еще она меня любит, – тихо прервал поток обвинений в мой адрес Никос.

– Ты уверен?! – Синие глаза Георгиоса потемнели, на челюсти загуляли желваки. Он захотел было проехаться по исчезнувшей миссис Казидис опять, уже развернутым текстом, но, увидев зарождающееся бешенство шефа, передумал.

– Ты уверен в Рыжей? – ответил вопросом на вопрос Ник.

Йоргос посмотрел на него долгим взглядом.

Но когда муж хотел, он умел быть настойчивым:

– Уверен?

– Как в самом себе! – отрапортовал эсбэшник, расплываясь в улыбке. – Потрясающая женщина! Я был бы идиотом, если бы позволил себе ее потерять… – Пауза. – Извини, Ник…

– Почему ты мне тогда отказываешь в том же самом? – гневно поинтересовался Казидис. С надрывом: – Я чувствую – Джул где-то рядом и есть какое-то разумное объяснение происходящему!

– Угу, – не смог промолчать Йоргос. Этот гад прямо-таки сочился издевательским неверием.

Демон поднял вверх два больших пальца в жесте «одобряю!». Я жестоко пнула его ногой.

– Блажен, кто верует! – мрачно заявил родственник, не желая встревать в дальнейшие дискуссии накануне такого знаменательного события, как торжественное принесение в жертву своей личной свободы на алтарь семейного счастья.

Вид у Йоргоса все еще оставлял желать лучшего: следы пыток после слез ангела и хирургического вмешательства сгладились, но далеко не все – некоторые пальцы по-прежнему зияли жуткими шрамами-провалами вырванных ногтей; на лице после происшествия добавилось свежих шрамов; а в шевелюре – снежно-белых пятен седины. Йоргос прихрамывал до сих пор, и движения пальцев левой руки были временами довольно скованными. А правую руку только недавно сняли с лангеты.

Тем не менее изнутри деверь изменился до неузнаваемости. Его лоб разгладился, глаза сияли, а на губах время от времени проскакивало что-то предваряющее искреннюю дружескую ухмылку, пусть пока оформившуюся не до конца и оттого – кривоватую и неуверенную, но зато без привычного яда цинизма и холодного скепсиса.

Господи, сделай так, чтобы этот дуралей вопреки всему был счастлив! Пусть им с Рыжей повезет!

– Верую! – словно солнце в просвет туч, улыбнулся Никос. – Я верю, что мы будем вместе! Мы уже вместе, навсегда.

Можно я пойду долбанусь лбом об стену и сделаю вид, что мне больно от этого?

Демон уже просто истекал крокодиловыми слезами и громко сморкался в клетчатый платок. Еще немного – и начнет кататься по ковру от хохота.

– Ты хоть и ангел, а дура дурой! – весело ухмыляясь, заявил он мне. – Хоть завтра в церкви не оплошай! А то потом принесу второй экземпляр договора и буду зачитывать его тебе вслух три раза в день! Из принципа!

– Отстань! Сгинь, нечистый, – отмахнулась я. И застыла. Боже, он прав! Конечно! В ЦЕРКВИ!

Впрочем, доживем до завтра и проверим…

Совесть – не вампир! Осиновый кол ей не поможет.

Возле Свято-Николаевского кафедрального собора, главного православного храма Нью-Йорка, расположенного в Манхэттене на Пятнадцатой улице, было не протолкнуться.

Чтобы проводить в «последний путь» дорогого родственника и боевого товарища – причем в обоих случаях относительно и жениха и невесты это было отнюдь не преувеличением, – собрались американские и греческие друзья, родственники и сослуживцы. Оба лагеря недолго присматривались друг к другу и вскоре тесно между собой перемешались.

Настолько тесно, что иногда становилось непонятно – на каком языке происходило общение. Впрочем, мужчины нашли универсального переводчика – бутылку с помощниками-стаканами, а женщины разглядывали чужие туалеты и сплачивали ряды на ниве моды и стиля.

– И вот она… налей… буль-буль… вот с такими… подержи стакан – покажу… отдай обратно, я же сказал: подержи, а не пей!

– Нет, вы только посмотрите… какой ужас… Si, si… да нет! Декольте у нее нормальное, а вот подол… или это макси-пояс?

Несмотря на то что невеста, мисс Кристин Алишефф, проявила небывалую пунктуальность и приехала на белом Volvo вовремя, тютелька в тютельку, испсиховавшийся Йоргос уже полчаса рвался ее искать. И только усилиями его тетушек, а если точнее – благодаря телефонным звонкам со строгими указаниями посаженой матери, мадам Димитры, он еще на всех парах не рванул выручать суженую из лап городских пробок, жестоких преступников и непонятных монстров. Никакие убедительные доводы насчет того, что его невеста сама кого хочешь в бараний рог скрутит, повяжет и в тюрьму отправит, в расчет разумом жениха в данный момент не принимались.

– Если она сей секунд не появится! – бушевал синеглазик. – То я вызову сюда SWAT!

– Мы тут! – попытались ему тонко намекнуть сослуживцы.

– И что? – воззрился на них жених. – Вы тут, а SWAT – нет! Где Кристин?

– У нее отпуск, – вякнул кто-то из неженатых, а потому неуравновешенных. – Она бы все равно не приехала!

– Может, кто-то нальет? – поинтересовался Йоргос. – Если вы уж за своими уследить не можете!

Все близко знакомые с Рыжей вспомнили о ее крутом нраве и отказались, незнакомые – посмотрели на более умных и тоже не рискнули.

Вот что любовь с людьми делает! Невозмутимый «сейф» Георгиос, из которого сильные переживания пытками не вырвешь, стал человеком! Небывалое событие, достойное войти в исторические анналы.

Небольшое лирическое отступление…

На пути к скоропостижной… мой демон-сосед сказал – «кончине», но вообще-то речь шла о свадьбе… Так вот, на пути к благополучному почину… началу ускоренного воспроизводства семи детей неожиданно встала одна мощная преграда. Принадлежность к религиозной конфессии. И это совсем не то, что вы подумали! Самое забавное – оказалось, будущие новобрачные оба относили себя к прихожанам ортодоксальной церкви, как называют в Америке православие, потому что невеста оказалась эмигранткой с русскими корнями в третьем поколении.