Он был прав. Юлита прекрасно знала, что делать.

Она отложила телефон, потянулась к компьютеру. Включила Tor, зашла на страницу из ежедневника Бучека и начала вводить логин и пароль. На это ушло почти полчаса: она брала телефон, пользуясь только одной рукой, запоминала несколько знаков из длинной последовательности, вбивала их один за другим, проверяла, нет ли ошибки, потом повторяла все сначала, и так снова и снова. Наконец почти в десять вечера она нажала enter. Страница долго грузилась. Но в итоге открылась.

У форума было очень простое графическое оформление: серый фон, голубые буквы. Сверху название: “Детская площадка”. А чуть ниже разделы: фото, видео, онлайн-трансляции. Юлита открыла один из них. Возрастные категории: 4–8 лет, 8–12 лет, 12–16 лет. Она уже знала, что будет дальше. Но не кликнуть не могла. Она должна была знать наверняка. А потом резко захлопнула крышку ноутбука и сбросила его с кровати.

Встревоженные шумом медсестры примчались через минуту, они что-то ей говорили, задавали вопросы, но Юлита их не слышала. Она думала о Доротке. Семилетняя девочка-инвалид из Иновроцлава, которая ездила по студии “Воздушных замков” на пони, плакала вовсе не от счастья.

В Сиднее стояла жара. Пот стекал по лбу, влажные брюки натирали бедра. Цезарий Бобжицкий не любил такую погоду, он вообще не любил крайностей. Если бы все зависело от него, будь у него волшебный термостат, то везде и всегда было бы восемнадцать градусов тепла. Он взял такси прямо до отеля и провел весь день в номере с кондиционером. Пытался читать, но засыпал, голова то и дело падала на грудь. В итоге он отложил книжку и включил телевизор. С минуту щелкал каналы, наконец решил посмотреть матч регби, South Sydney Rabbitohs против Brisbane Broncos, хотя даже не знал правил игры. Огромные бородатые мужики сталкивались на полной скорости; на повторах в замедленном темпе было видно, как при столкновении отклоняются назад их головы, искажаются лица. Прокурору казалось, что сотрясение мозга можно получить от одного только просмотра.

Бобжицкий вышел из отеля лишь под вечер. На улицах было шумно, жители праздновали победу своей команды: повсюду слышались гудки клаксонов и пьяный хор болельщиков, выливающихся из баров. Прокурор шел по Питт-стрит, минуя китайские забегаловки и туристические лавки. Через пятнадцать минут он был на набережной Circular Quay и купил билет на паром до Мэнли. На корабле было полно туристов, которые бросились фотографировать знаменитое здание оперы в свете закатного солнца; десятки вспышек трещали, как облако цикад. Прокурор сел на корме, прикрыл глаза и вдыхал соленый воздух.

Он договорился о встрече в баре прямо на пляже, рядом с променадом, по которому бегали загорелые джоггеры. Сел на веранде, заказал воду со льдом и наслаждался видом темнеющего океана. Отдельные любители серфинга еще барахтались в воде в надежде использовать последние светлые минуты, но без особого успеха: волны были слишком маленькими, вода – слишком спокойной.

Прокурор услышал тяжелые шаги, кто-то шел к его столику. Высокий грузный мужчина с потрескавшейся от солнца кожей, на вид лет сорок, может, пятьдесят. Редкие седеющие волосы, зачесанные назад, красная от бритья тупой бритвой шея. Цезарий узнал его по фотографиям, хотя, должно быть, их сделали несколько лет назад, когда он был стройнее. Сержант Натан Келли, основатель группы “Апория”.

– Господин сержант, сюда. – Прокурор встал и помахал. – Цезарий Бобжицкий. Спасибо, что…

– Как-как? – Полицейский наморщил лоб.

– Бобжицкий. Бо-бжи-цкий.

– Боб-шии-тски?

– Ну да. Спасибо, что согласились встретиться со мной.

– Во-первых, зови меня Нейт. – Сержант сел в кресло и вытянул ноги. На нем были старые незашнурованные кроссовки. – Во-вторых, не за что. Друг Майкла – мой друг, а кроме того… У меня сейчас много времени. Дорогуша… – Натан зацепил проходящую мимо официантку. – Будь так любезна, принеси мне бутылочку Tooheys.

– Сейчас, – юная девушка с веснушчатым лицом кивнула. – Темное или светлое?

– Темное.

– Уже несу.

– Так о чем ты хочешь поговорить? – Сержант повернулся к Цезарию.

– Думаю, ты догадываешься. Об операции Clockwise.

– Ах да. – Нейт провел пальцами по волосам и помолчал. – Ты раньше занимался делами педофилов?

– Нет. Это первое.

– Ясно. А у тебя крепкие нервы?

– Я прокурор. Положено иметь крепкие.

– Ясно. Тогда скажи мне, коллега… – Нейт взял пиво у официантки, поблагодарил ее кивком головы. – Ты когда-нибудь слышал, как кричит пятилетний ребенок, когда его насилуют?

Бобжицкий онемел. У него было такое ощущение, словно кто-то со всей силы ударил его в живот, он согнулся, ему стало плохо. Нейт покивал, глотнул пива. На его загорелой руке выделялся бледный след от обручального кольца.

– Я вот слышал, – сказал Нейт, поставив бутылку на стол. – И видел. Кадр за кадром. Я сидел за компьютером, ревел белугой, но смотрел. Потому что должен был смотреть. Потому что это часть моей работы. Потому что… Блять, господи… Словами этого не описать.

Снова стало тихо. Над верандой проносились летучие мыши размером с небольшую собаку. Никто не обращал на них внимания.

– Помни об этом, – сказал сержант. – Когда ты выслушаешь мою историю, когда тебе захочется меня оскорбить, плюнуть мне в лицо, а я ручаюсь, что тебе захочется… Вспомни, что я видел вещи, которых ты не видел. Которых никто и никогда не должен был видеть. Окей?

– Окей, – кивнул Бобжицкий.

– С чего бы начать… Может, так. Ты в курсе, что в девяностые почти удалось уничтожить педофильскую порнографию? Этим долго никто не занимался, в шестидесятые-семидесятые подобными материалами торговали абсолютно в открытую… А потом, к счастью, кто-то опомнился, и в восьмидесятые их полностью запретили. В 1990 году циркулировало всего тысяч семь подобных фотографий. Все они были в нашей базе данных, все пронумерованные. Казалось, еще немного, и мы покончим с этой проблемой.

– А потом?

– А потом появился интернет. – Нейт постучал пальцем по выключенному экрану лежащего на столе телефона. – Раньше педофильские фотографии надо было проявлять или копировать, покупать, где-то хранить… Риск большой, а последствия потенциального ареста огромные. А в Сети? Копировать картинки можно бесплатно и моментально, а потом можно за несколько секунд разослать их по всему миру, причем достаточно анонимно. Результаты не заставили себя ждать. В 2007 году Интерпол собрал уже пятьсот тысяч фотографий с педофильской порнографией. А в 2011-м говорили о двадцати двух миллионах фотографий и видео. Настоящий бум, да?

– А сейчас? Сколько их сейчас?

– Одному Богу известно. – Нейт допил пиво, подавил отрыжку и заказал еще одну бутылку. – Но… Худшее было впереди. Мы научились ловить их и в интернете. Сеть была вовсе не так безопасна, как могло бы показаться, достаточно было узнать номер IP, чтобы отследить подключение. После первых арестов педофилы, конечно, поднаторели, начали по-всякому