— Так… в чем же дело?

— А ты как думаешь? — вежливо спросил он.

— Я… Я не знаю.

— Хорошо, — он на секунду задумался. — Почему ты испугалась, когда увидела меня? Ты же прекрасно знала, что никаких… дешевых разборок не будет?

— Я… — она с усилием глотнула. — Я не хотела, чтобы вы встретились.

— Почему? — удивился он.

— Потому что… Это — мое, и я… Я ни с кем не хочу этим делиться. Ни с тобой, ни… Вообще ни с кем.

— Но никто же у тебя не отнимает…

— Я не хочу ни с кем это обсуждать, и я не хотела… Словом, я ответила на твой вопрос, и даже если ты не понимаешь, ты видишь, что я говорю правду. Ты всегда видишь.

— Да, видимо у тебя какие-то, — он усмехнулся, — возрастные… Ты говоришь правду, — кивнул он. — Может быть, только правду, но… К сожалению, Рыжик, не всю правду.

— Почему? — она вскинула на него удивленный взгляд. — Мне больше нечего…

— Рыжик, может быть, я задам вам обоим один вопрос и мы решим это дело в ускоренном темпе?

— Ну… Задавай, чего ты ждешь?

— Слава Богу. Итак, вопрос, ребятки: где ключ от сейфа?

Я удивленно уставился на него, а потом перевел взгляд на Рыжую. Она уставилась на него с точно таким же удивлением, хотела что-то сказать, но он предостерегающе поднял руку, не глядя в ее сторону. Его цепкий холодный взгляд внимательно изучал меня, казалось, залезал в мой мозг и спокойно щупал его содержимое. Потом он встал, подошел к буфету, сунул руку в узкое пространство между буфетом и стеной, картина с мрачным, сюрреалистическим сюжетом (кладбище, крест и какая-то раскрытая книга) отъехала вверх — видимо, она висела на специальной панели, — и на ее месте возникла дверца… Да, это была дверца сейфа, или несгораемого шкафа — я в них не разбираюсь — металлическая дверца со скважиной для ключа, закрытой металлическим «ушком», в самом центре. Вокруг «ушка» были нанесены деления с цифрами. Ковбой снов уставил на меня свой цепкий взгляд и удовлетворенно кивнул.

— Да, — кивнул он, — ты вообще не знал, где он, и видишь его в первый раз. Это довольно старое устройство, открывается простым ключом, никаких наворотов — он даже не насыпной. Единственный секретик — нужно знать, в какую сторону на сколько делений и сколько раз повернуть ключ. Если не знать и повернуть неправильно — включается сигнализация. Рыжик хотя и не знает…

— Я же не знаю, где ключ, — перебила его Рыжая. — И тебе это прекрасно известно. Но…

— Но это — поправимо, не так ли? — улыбнулся Ковбой.

Рыжая вздрогнула, а он негромко хлопнул в ладоши. Тот охранник, что торчал в прихожей, словно ждал этого — он бесшумно возник в комнате, как-то возник в середине комнаты, у стола — и протянул подошедшему к столу хозяину две видеокассеты обычного формата — VHS. Ковбой кивнул, и «ствол» исчез — убрался обратно в прихожую.

— Снимали, конечно, не на эти, — сказал Ковбой, — но мальчики для удобства переписали.

Он подошел к телевизору-двойке, сунул одну кассету в видюшник, уселся на свое место во главе стола и пультом включил видео. По экрану побежали полоски, потом в углу замелькали цифры, а потом появилась… Спальня. И мы с Рыжей — в ее любимой позе (открытой основной массе советского народа в эпохальном фильме «Маленькая Вера») на огромном семейном ложе. Камера снимала почти от двери, только чуть левее — приблизительно от того места на стене, где был выключатель верхнего света с реостатом. Тот самый вечер, когда вместо оргии она напилась, и мы трахнулись перед сном без долгих игр, без всяких изысков — просто, как…

— Прямо как семейная пара, — буркнул хозяин, с легким интересом глядя в экран. — Вы меня даже слегка заинтересовали и… разочаровали. Все-таки…

— Ты стареешь, — резко бросила Рыжая, уставившаяся в экран с опущенными уголками губ и собранными в уголках глаз морщинками… Недобрый прищур… Похожий на хозяина — Squint Иствуд… — Подглядывать за сорокалетней бабой…

— Да, ни за кем я не подглядывал, — поморщился он. — Просто мальчики включили обе камеры, а я взял не ту кассету.

— Но кто велел им включать эти… камеры? — фыркнула Рыжая. — Кто…

— Я, — холодно кивнул Ковбой. — Я велел, когда они доложили мне, что нет ключа.

— Да я даже не знаю, как выглядит этот чертов ключ! — воскликнула Рыжая. — Ты никогда не показывал мне…

— Сейчас я поставлю другую кассету, — перебил ее хозяин, — и мы продолжим разговор. Я бы сразу ее поставил, — добавил он с усмешкой, — но кажется, маэстро увлекся… Маэстро, — повернулся он ко мне. — Разреши, мы прервемся. А эту, — он указал на экран, — я могу тебе подарить, раз уж она так тебе понравилась.

Я, правда, увлекся. Мне давно было интересно, как мы с Рыжей смотримся со стороны, и теперь… Мы неплохо смотрелись. Пожалуй, зря мне казалось, что погляди на нас молодое поколение, мы были бы для них каким-то архаичным гротеском, каким-то анахронизмом, хотя… Кто их знает? Конечно, нам на этой пленке (и не только на ней) далеко до тренированных молодых актеров, и потом, камера снимала статично, без наездов, в одном ракурсе, но… Может, как раз от этого, от этой непохожести на профессиональное порно, и создавалось впечатление какого-то… уюта, какой-то… Не знаю, интимности, что ли. Это не стоило показывать чужим, посторонним. И не потому что я стеснялся своей, прямо скажем, не очень спортивной фигуры или не очень подтянутой и не очень молодой спины и задницы Рыжей — нет, на это мне, в общем, было наплевать. Нет, просто чужие ничего бы не увидели здесь, кроме… Они оценивали бы позу, степень увлеченности, может, подсчитали бы количество оргазмов Рыжей — и все. И остались бы равнодушны, как наверняка остались «стволы» Ковбоя, которые, конечно, смотрели это, когда переписывали на VHS. Вряд ли это могло завести молодых тридцатилетних мужиков, это вообще не было предназначено для завода и могло вызвать интерес только у своих… Странно, но в круг своих, я почему-то мысленно включил хозяина. Это вышло как-то само собой… Это…

Я оторвался от экрана, глянул на Ковбоя и… неожиданно спросил:

— Похоже на… тебя с ней?

— Не очень, — он задумался. — Я могу показать тебе… У нас есть пленки — правда, это было лет пять назад… Со мной… — он щелкнул пальцами и усмехнулся. — Ты… Даже здесь, когда вам обоим не очень хочется, и вы как-то по… Ну, по-семейному, спокойно — она больше берет, а ты… Для тебя это нормально, и ты как-то сам этого хочешь. Может… — он задумчиво повертел в руках «Ронсон», — может, я и зря тебя с ужом сравнивал — ну, когда рассказал про тот случай… Может, ты — как раз и лягушка. Ведь даже здесь видно, что скорее она тобой пользуется, чем ты — ей. Я бы так не сумел…

— Потому что ты не можешь представить другого, — резко сказала Рыжая, внимательно глядя в экран. — Потому что для тебя кто-то обязательно кем-то пользуется, а это…