— Арина, мы будем тебе рады! — развеселились демоны.

— Во-первых, именно я подстроила эту аварию, — начала Арина, но Маша уже кинулась к ней с воплем:

— Что?

Мариша ее удержала — скрутила так, что Маша могла только сопеть и плеваться.

— Так что смерть этой девушки даже не несчастный случай, — продолжала Арина. — И раз уж мы все оказались в столь двусмысленной ситуации, то я предлагаю решение.

Все отчего-то забеспокоились, но уставились на Жабу — Агриппину Мироновну — Арину с волнением.

— Все знают, что я уже двадцать пять лет отбываю наказание за некий проступок, — сказала Жаба. — Существую в этом безобразном теле, мне запрещено выезжать из области, а полномочия мои ограничены. Я тут подумала и поняла, что устала. Не хочу дожидаться помилования — хочу домой. Вы, — она кивнула ангелам, — дадите мне разрешение. Вы, — обратилась она к демонам, — оставите меня в покое. Расколдуете мое тело и отдадите его этой девочке, — она ткнула в Машу пальцем.

Маша ничего не понимала, но на всякий случай держала язык за зубами.

— Арина… — мрачно произнес демон. — Ты же понимаешь…

— Нет! — отрезала Арина. — На этот раз вы наломали дров!

— Но ты ее убила! — рассвирепел ангел. — Ты, черт тебя побери, виновата во всем и сразу! Да мы тебя…

— А где был ее ангел-хранитель? — перебила Жаба. — Что делала Зоя? Зарабатывала деньги для бедных сироток?

— У нас мало людей… — возмутился Ангел, но Жаба снова не дала ему договорить.

— Это! Ваши! Проблемы! — отчеканила она. — Где был демон-искуситель? — спросила она у Демона. — Искушал какого-нибудь миллионера?

— А что? А зачем? — растерялся тот. — Она вообще-то стала ведьмой, так что…

Ангел поспешно закивал, соглашаясь.

— Она не стала ведьмой! — рявкнула Жаба. — Ее сделали ведьмой в ходе вашей очередной безуспешной операции на тему очередного Апокалипсиса! Ну сколько можно? Вы что, не понимаете, что Апокалипсисами уже давно никого не напугаешь?

— Арин, ты уже один раз на этом погорела, так что давай не будем начинать снова-здорово… — напрягся Ангел.

— Давай! — Жаба широко взмахнула руками. — Все равно вас не проймешь! В общем, или вы принимаете мои условия, или я жалуюсь сами знаете кому, а также создаю вам на Земле такое количество проблем, что вы на собственной шкуре почувствуете, что такое Апокалипсис наших дней! Вы же все помните, что наказание я приняла добровольно? — поинтересовалась она.

— Нам надо подумать, — насупился Ангел.

— И нам! — обрадовались демоны. — Да! Да! Да!

— Думайте, — разрешила Жаба. — Только не очень долго.

Раздался шум крыльев, началась суета, и Маша не поняла как, но все они исчезли. Кроме Мариши и Жабы. Мариша выдохнула и отпустила Машу, которая от неожиданности чуть не упала.

— Агриппина Мироновна! — метнулась она к Жабе. — Хоть вы мне объясните!..

Жаба наколдовала еще один стул, усадила в него Машу и окинула ее долгим пристальным взглядом.

— Давным-давно, когда я еще была настолько наивной, что думала, будто могу что-то изменить, я решила доказать всем, что мир устроен не совсем так, как его видят оттуда… — Жаба кивком указала на потолок. — Я живу уже так много лет, моя дорогая, что сбилась со счета, я помню сражения между Добром и Злом, я помню совсем юного Сатану, я помню Воскрешение, я помню вид сверху, когда не было еще городов… Хорошее было время, интересное, захватывающее, но и опасное, страшное. Мы не привыкли бояться, не привыкли отступать от собственных убеждений — но в этом есть и плюсы, и минусы. Но я всегда любила Землю — это совершенное творение, и я не была падшим ангелом — я полюбила этот мир сразу, и спустилась сюда, чтобы наслаждаться произведением Творца. Я знаю о мирской жизни больше, чем кто бы то ни было — больше, чем он сам, и у меня было много тел, много имен… Однажды я решила стать женщиной — я еще триста лет назад почувствовала, что за вами будущее, но, как и любая женщина, я слишком увлеклась деталями и забыла о целом. Я поняла свою ошибку и решила вернуться, но меня не пустили. Ад хочет сотрудничества, Рай считает, что я не готова, — с Петром у нас никогда не было понимания, но я знала, что есть лазейка. То, что произошло с тобой, может иметь слишком тяжелые последствия. Ты думаешь, что люди умирают просто так, а на самом деле каждая жизнь — предмет ожесточенных споров между Раем и Адом. Ты должна была жить, так что им придется либо переписывать судьбы нескольких поколений, либо оставить тебе жизнь.

— Но это же будет не моя жизнь! — воскликнула Маша. — В чужом теле…

— Поверь мне, в чьем бы теле ты ни находилась, как бы ни выглядела, что бы с тобой ни случилось — это все равно будешь ты. Ты не потеряешь себя.

— Кстати… — улыбнулась Маша. — А как я буду выглядеть?

— Об этом пока рано говорить, — отрезала Жаба.

— Подождите, но как же тогда они предлагали мне смерть — или мою, или Ксюшину? — удивилась Маша.

Жаба расхохоталась:

— Запугивали! Ну ты и наивная!

— А почему они сами не предложили мне то, что вы предложили им? — Маша проявляла настойчивость.

— Тело, моя милая! Тело умирает — душа его покидает. Где бы они взяли тело, которое душа покинет добровольно? За такие тела идет жестокая борьба — и это не закономерность, а дело случая.

— А! Да! Точно! А чего тогда им думать? — воодушевилась Маша.

— А того, что они тугодумы! — рассердилась Жаба.

— Какая же вы интриганка! — воскликнула Маша. Злиться теперь не имело смысла. — Вы еще тогда все затеяли, когда я у вас появилась! А я-то думала, что это вы такая добренькая…

— Добро всегда кому-то выгодно, — усмехнулась Жаба. — Запомни это, если не хочешь остаться у разбитого корыта.

Ожидание длилось мучительно долго. Сорок дней Маша отсиживалась дома — то есть в унылой бетонной комнате, которую Мариша и Жаба украсили ковром, новой кроватью, книжным шкафом и занавесками. Был порыв сгонять на похороны, но, во-первых, она была не уверена, что выдержит это зрелище, а во-вторых, не хотела, чтобы близкие люди ощутили ее присутствие.

Некоторое время Маша провела в чудовищном унынии — все друзья считают, что она умерла, родственники, коллеги… У нее был целый мир, а что сейчас? Ведь сначала она об этом даже не подумала — что чувствуют все, кто ее знал. Девочки, мама, сестра… Она не должна была умереть! Нет!

Если не врали демоны, и Ад существовал, то она в нем уже побывала — нет ничего хуже, чем думать о тех, кого ты оставил, о том, какая боль живет в их душах…

Но вскоре и это уже не занимало ее — Маша могла даже грустно улыбаться, вспоминая сказки, в которых привидения были злобные и вредные, — озвереешь тут, на Земле, если у тебя нет тела. Маша все меньше времени проводила в «палате» — сновала по городу, потом рискнула перелететь через океан — в ее нынешнем положении приятно было лишь то, что она не чувствовала время — день, секунда, год — все едино. Она сновала по улицам Нью-Йорка, исследовала голливудские холмы, пронеслась по джунглям, осмотрела древние храмы майя, исследовала тибетские монастыри — правда, там ее вроде засекли, много времени провела на крышах Парижа… И все это было бессмысленно — она даже не могла втянуть воздух, пропахший булочками и ванильным кофе! Это было интересное, но тяжелое время — и Маша все меньше верила в то, что когда-нибудь состоится второе заседание. А что? Забудут о ней, и все…