– Не колется, естественно, – хмыкнул Белов. – Говорит, что по пьянке туда полез. Просто похулиганить решил. Вообще-то ему вроде как этот армянин Юра нужен был – у него там к нему неприязнь на национальной и еще какой-то почве. Скорее всего деньги не поделили.

– Деньги? – с сомнением переспросила Лариса. – Что-то не верится… Я этого Юру успела довольно неплохо узнать, вроде солидный человек. А на этого Амирова можно посмотреть?

– Можно, – тут же согласился следователь. – Как раз через полчаса у меня допрос начинается, подъезжайте.

Ларису долго упрашивать не пришлось. Через двадцать минут она была уже у Белова в кабинете. Немного погодя ввели Амирова.

Это был типичный кавказец, с выдающимся носом, как водится, небритый. И одетый, будто только что из-за лотка – грязные сандалии, заляпанные джинсы неопределенного цвета и такого же пошиба рубашка.

– Ну что, рассказывай давай, за что бабульку-то грохнул, – с порога начал Белов.

– Не убивал я, – мрачно заявил Амиров, глядя в пол. – Я же говорю – по пьянке залез.

– А к Панфилову вчера тоже по пьянке залез? Что-то ты много пьешь, Амиров… А сам небось мусульманин, а?

Амиров не отвечал, более пристально уставившись в пол.

– У меня проблемы, вот и пью…

– Это какие же у тебя проблемы? Совесть, что ли, мучает?

– Нет, с родителями… Мать умерла, потом товарищ на деньги кинул…

– И ты решил пьянствовать, попутно залезая в дома? Что-то не складывается… Знаешь, почему не складывается? Потому что у бабки той деньги были большие – раз, и потому что у Панфилова дома тоже деньги водились. Мы их у тебя и изъяли.

– А сколько там было? – спросила Лариса.

– Пять тысяч взял… Не долларов, конечно, и не евро, а рублей. Но и то мясо. Сколько пить на эти деньги можно! Так кто тебя навел-то, а, Амиров?

– Никто не наводил… Говорю, пьяный был, дурной…

– У меня есть к вам предложение, – внезапно оживилась Лариса. – Давайте отправим его на экспертизу. Мне кажется, врет он все про пьянство свое. И Алина тоже утверждала, что на пьяного не очень он был похож, скорее под наркотой ходил.

– Под наркотой? – следователь Белов заинтересованно поднял брови. – Вот как интересно, Амиров! Может, мы и наркодилеров прищучим через тебя… Но это ладно, сейчас отсюда пойдешь на экспертизу. А вот скажи все-таки, за что ты бабульку-то убил? Ну, взял бы деньги и ушел…

– Да не убивал я! Зачем убивать? – Амиров наконец поднял глаза и взглянул на Белова умоляющим взглядом.

– Так… С тобой все понятно…

В этот момент Лариса, уже удостоверившаяся, что допрос следователь ведет довольно уверенно и даже с неким лихим азартом, не гармонировавшим с его обычно вялым видом, показала ему фотографию. Это был снимок, сделанный Эвелиной Горской совсем недавно, в ее салоне. На фотографии была Татьяна Гриценко, о чем и свидетельствовала надпись на обороте.

Белов взял фотографию и, прочитав ее, еле заметно кивнул Ларисе. Потом резким движением выбросил руку и поднес фотографию прямо к лицу Амирова.

– Вот, смотри!.. Давай колись. Ты, как исполнитель, получишь меньше, она больше. Давай колись, надоел ты мне уже.

– Что это? Что за баба? Что за женщина? – недоуменно скривился он.

– Не знаешь, да? Не знаком, ни разу не видел?.. – спокойно домыслил за него Белов.

– Не знаком, – подтвердил Амиров.

– Ну ладно. Это, в конце концов, неважно. Отпечатки твои есть, в квартиру ты накануне залез. Алиби у тебя на время смерти гражданки Карамановой нет. С адвокатами у нас не шибко гладко в последнее время – слишком много просят. У тебя может не хватить, Амиров, так что возиться я с тобой не буду, закрою это дело и так. Суд примет, никуда не денется.

– Да не убивал я, е-мое! – Амиров не выдержал и даже привстал со стула, а потом, жестикулируя, понес что-то на своем языке.

– Так, ты меня своими пацанами-то не пугай, – пошутил Белов, не поднимаясь с места и сохраняя спокойствие. – Давай говори лучше правду. Это для всех лучше будет.

– Я уже сказал всю правду, – упрямо мотнул головой Амиров и опять устремил взгляд в пол.

Белов с Ларисой переглянулись. В принципе, все было понятно – колоться не желаем. И Белов, вздохнув, объявил:

– Все, Амиров, шагом марш на экспертизу, потом на отдых в камеру, потом снова на допрос. Все, надоел ты мне…

Появившийся в дверях милиционер увел арестованного.

– Что ж, будем ждать, – развел руками следователь. – Кстати, вы не связались, случаем, с той самой квартиранткой из Харькова?

– Да, связалась, она завтра будет здесь, – ответила Котова.

– Отлично, значит, можно устроить очную ставку, – довольный, потер руки Белов.

Лариса согласно кивнула. На этом они и расстались. И уже когда Котова вышла из милиции, в машине раздался звонок по сотовому.

С шумом вздохнувший Степаныч объявил ей, что в ресторан пришла посетительница, которая требует директора лично. После взаимных уточнений и передачи трубки выяснилось, что это Татьяна Гриценко приехала в Тарасов раньше и тут же поспешила заявить о своем присутствии Ларисе.

Котова попросила снова передать трубку Степанычу и распорядилась об обеде на двоих в Зеленом кабинете. Администратор, опять же с неизменным шумным выдохом, отрапортовал: «Понял», – и повесил трубку.

Спустя некоторое время у себя в «Чайке» в Зеленом кабинете Лариса попала под оглушительную канонаду украинской речи. Татьяна Гриценко оказалась очень словоохотливой, достойной соперницей парикмахерши Горской.

– Ой, я вообще в шоке! Но я вам сразу скажу, мы здесь ни при чем. Я узнала – вообще ушам не поверила, – с порога прижала к груди руки Татьяна. – Мы уехали и думали, что Лина все сделает как надо, я еще подумывала, может быть, сдать билет! С Марией Афанасьевной лучше разбираться сразу, по горячим следам. Но все же собралась и поехала… Там у мужа возникли проблемы, и нам нужно было попасть в Харьков обязательно в тот день. И надо же случиться такому, что моя хозяйка взяла деньги именно в эту мою поездку!

– О том, что такие случаи бывали, я наслышана, – вставила Лариса.

– Так вот мы и думали без всякой задней мысли, что старуха прозреет и отдаст вам деньги, скажет, нашла случайно… Как уже не раз бывало. Я глаза закрывала на ее выходки, думаю, ладно, бог с ней, лишь бы отдала. Я к ней привыкла, даже, можно сказать, по-своему была привязана к ней. Но в последнее время она стала просто невыносимой, что поделаешь – старость, – все лился и лился певучий украинский говор. – У меня свекровь тоже к концу жизни начала выкидывать всякие номера, то тараканов узреет в борще, то запахи какие-то ей почудятся, она все окна раскроет посреди зимы, то еще что… Ой, ну я вас, кажется, заболтала. Вы, наверное, хотите узнать, как все было с этими деньгами.