Батигар с интересом взглянула на приблизившегося маленького, даже по меркам скарусов, мужчину с острым носиком и бегающими глазками, который торопливо и в то же время как-то боком протиснулся в круг и встал рядом с ней. «То ли он хромой, то ли от волнения приседает?» — не поняла девушка.

— Готов ли ты взять в жены эту женщину из Большого мира? — торжественно вопросил старец Хар-Лу.

Тот утвердительно закивал головой:

— 0-хой! Я рад взять в свой дом эту женщину.

— Да будет так. Да поможет вам Зажигающий Небесный Светильник в вашей совместной жизни. Да пошлет он вам здоровых и сильных детей на радость всему народу батракалов. Отныне вы муж и жена.

— Мы ещё не приняли эту женщину в свою большую семью. Мы не видели её тела и её души, — неожиданно вмешался охотник со шрамом. — Что же это получается? Женщина из Большого мира, наша пленница, вертит нами как хочет, а мы, Сидящие в Кругу Совета, вместо того чтобы принимать разумные решения, лишь поддакиваем и киваем, будто собрались для того, чтобы исполнять её прихоти?

Мужчины зашумели, но замшелый старец быстро охладил их пыл:

— Эта женщина ведет себя так, будто знает все наши законы, и мне нечего возразить ей. Выходя замуж за нашего охотника, она вступает в нашу большую семью. Тело и душа её отныне принадлежат мужу. Так было испокон веку, хотя последний подобный случай произошел столь давно, что даже я слышал о нем только от моего деда. Но может быть, ты, Му-Хал, хочешь оспорить сказанное мной? По-твоему, Хар-Лу недостоин женщины из Большого мира или она недостойна его?

— Она женщина из Большого мира, и этим все сказано. Она вряд ли принесет счастье своему мужу и нашему народу! — проворчал Му-Хал, но замшелый старец уже не слушал его.

— Сегодня, когда появятся первые звезды, быть свадебному торжеству, — провозгласил он. — Пусть женщины готовят тай-шай и бан-хурам, а молодые отправляются в свой дом и до утра предаются восторгам любви.

Барабанная дробь раскатилась над озером, и Хар-Лу, подхватив кожаную куртку Батигар, прихрамывая, увлек девушку из кольца охотников.

Смотрителю фонтанов Чилара предстоял хлопотный День. Собственно, хлопоты начались ещё вчера, когда после полудня в дом его прибыл секретный гонец из Эостра с новостями первостепенной важности. Выслушав его, Нарм отменил все визиты, отложил все дела, отослал своего гонца в Сагру и предпринял ряд мер, в результате которых сегодня ему предстояла встреча сначала с исфатейскими купцами, державшими в Чиларе свои лавки, затем со здешними Торговцами людьми, которых насчитывалось не меньше полудюжины, а ещё позднее — с начальником гвардейцев Чилара, имевшим обширную сеть соглядатаев не только в городе, но и в его окрестностях.

Встречи эти должны были происходить тайно, поскольку ни горожанам, ни Владыке Чилара совершенно не обязательно было знать, кем является в действительности Нарм. Лишь немногим людям было доподлинно известно, что должность Смотрителя городских фонтанов только личина, которой прикрывался Маг второй ступени посвящения, ученик и соратник Эрзама, вершитель воли Черного Магистрата в городе Чиларе, именовавший себя Нармом. После предстоявших встреч число догадывающихся о его истинном статусе должно было резко возрасти, но Смотрителя фонтанов это не особенно беспокоило — дело того стоит. Нарм взглянул на солнечные часы, аккуратно сложил покрытые воском дощечки, на которых записаны были пункты предстоявшей беседы, и направился в сад — исфатейские купцы должны быть уже в сборе.

Смотритель фонтанов жил на широкую ногу, и даже самые богатые унгиры и знатные хадасы считали за честь побывать у него в гостях. Однако на этот раз приглашенные выглядели взволнованными, и ни изобилующий фонтанами, дивной красоты сад, ни уставленный изысканными напитками, закусками и заедками стол не могли согнать выражение тревоги с их лиц. И немудрено. Обошедший их вчера вечером посланец Смотрителя настоятельно просил уважаемых унгиров посетить своего господина на следующее же утро, что было само по себе необычно и указывало на деловой характер встречи, а приведенные слугой в роскошный сад гости обнаружили, что никого, кроме волей судеб осевших в Чиларе исфатейских купцов, среди них нет. Означать это могло лишь одно: известия, припасенные Нармом, касались Исфатеи, — но, скажите на милость, какое дело Смотрителю фонтанов Чилара до их далекой родины? И все же, как видно, дело было, причем не пустяковое, ибо Нарм, хотя и занимал незначительную в общем-то должность при дворе Владыки Чилара, известен был как человек, обладавший значительным влиянием при том же дворе. А вот наконец и он сам. Сорокалетний, невысокий, поджарый, с крупной и совершенно лысой головой, блестящей, как только что испеченный, смазанный маслом и яйцом каравай. Одиннадцать купцов, закончив раскланиваться и обмениваться приветствиями, благопожеланиями, вопросами о здоровье семьи и состоянии торговли, начали чинно рассаживаться в легкие плетеные кресла, расставленные вокруг овального стола под сенью папоротниковых пальм на краю обрыва, с которого хорошо была видна полноводная Гатиана и кишевший лодками порт.

— Многоуважаемые унгиры, рад приветствовать вас в своем убогом жилище. Благодарю за то, что вы сочли возможным отложить на время свои многотрудные требующие неусыпного внимания дела и откликнулись на мое приглашение. Прошу вас отведать напитков и плодов, которыми богат мой скудный дом, — Нарм сделал жест в сторону ломившегося от яств стола, — а я тем временем объясню, что побудило меня собрать вас здесь в столь неподходящий для застолья час… — Округлая и учтивая речь Смотрителя фонтанов текла плавно, низкий бархатистый голос журчал вкрадчиво и завораживающе, но лица многоуважаемых унгиров сохраняли напряженное, выжидательное выражение, закуски и напитки оставались нетронутыми, и Нарм, отбросив экивоки, перешел к делу:

— До меня дошло известие, что Небесный Отец перестал отсчитывать мгновения жизни Владыки Исфатеи. Обстоятельства смерти Бергола неизвестны, но есть основания полагать, что он пал от руки убийц. — (Купцы зашевелились.) — Погодите, это ещё не все. Убит друг и советник Бергола — Донгам, человек этот, я полагаю, вам знаком. Он убит кротолюдами, вышедшими из недр Гангози и оказавшимися обычными людьми, называющими себя файго-литами.

Нарм сделал паузу, вглядываясь в лица исфатейских купцов. Пожилые были испуганы, те, что помоложе, начали оживленно переглядываться и перемигиваться.

— Посланная Белыми Братьями из Нортона тысяча воинов, при помощи которой Донгам намеревался захватить Исфатею, сражается с файголитами, на сторону которых встали гвардейцы и горожане, признавшие во многих выходцах из Горы друзей и родных, пропавших некогда при таинственных обстоятельствах или осужденных на смерть в недрах Гангози…

И тут многоуважаемых унгиров прорвало:

— Что же теперь будет?! Спрос на украшения, ткани, керамику упадет?.. Зато серебро втрое, вдесятеро подорожает!.. Да не о том вы! Торговля с Исфатеей вообще прекратится!.. А с другими городами?.. Надо остановить караваны, догнать ушедшие!..

Купцы повскакали с мест, заговорили в голос, яростно жестикулируя, брызжа слюной, порываясь куда-то бежать, что-то делать, и Нарм, пережидая вызванную им бурю, опустился в кресло, плеснул в бокал легкого белого вина.