Слишком цивилизованные, подумал Старк. Бан Круаче подарил им когда-то мир, и они обленились, обломали когти, притупили клыки. Теперь даже лучшие из них не смогут противостоять варварам.

— Хотите — защищайте Кушат, хотите — сразу сдайте, мне все равно, — промолвил Старк. — Но я свои услуги вам не продам.

— Вот как? — спросил Рогайн. — Почему же?

— У меня личные счеты с Киараном, — очень мягко ответил Старк.

Человек с тяжелым подбородком язвительно рассмеялся. Рогайн перевел на него взгляд и преувеличенно удивленно спросил, покачав головой:

— Вы, кажется, разучились понимать членораздельную речь?

Тот густо покраснел, а остальные смутились. Рогайн снова повернулся к Старку.

— Садись, — предложил он и указал на стул. — Теперь я хочу услышать всю историю из твоих уст.

Старк рассказал ему то же самое, что рассказывал и капитану. Когда он закончил, Рогайн стал задавать вопросы. Сколько людей? Что — слово в слово — говорил вождь Киаран? Почему он приказал мучить Старка?

Старк нашел на все эти вопросы правдивые ответы, но в то же время ухитрился ни словом не обмолвиться ни об Отаре, ни о талисмане. Некоторое время Рогайн сидел, погруженный в собственные мысли, а остальные почтительно молчали — ждали, когда он заговорит.

Старк наблюдал, как правитель бесцельно перебирает лежащие на столе вещи. Наконец Рогайн вздохнул и сказал:

— Я вооружу горожан. И если на город нападут, Кушат будет благодарен тебе за предупреждение. Но если тревога ложная… — В его взгляде появилось что-то очень неприятное. — Тогда мы обсудим это дело позже.

Старк насмешливо улыбнулся:

— Все еще надеетесь, что я солгал?

— Марсианский север живет по своим законам: Кушат по одним, варвары — по другим. Ты не знаешь наших, и все мы не знаем законов Мекха, так что, скорей всего, ты ошибаешься. Во-первых…

— Зимой никто не воюет, — подхватил Старк, — Именно на это и надеется Киаран.

— Вполне возможно, — кивнул Рогайн. — Но есть еще кое-что. Чудесная сила охраняет наш город. Она хранила его все эти тысячелетия. — Рогайн говорил спокойно и подчеркнуто бесстрастно, — Почему вдруг варвары перестали бояться талисмана?

В комнате наступила тишина — такая полная, что слышно было чье-то затрудненное дыхание. Все, не сговариваясь, быстро глянули на Старка и так же быстро отвели глаза, чтобы не выдать собственного волнения. Даже человек куда менее проницательный, чем Старк, мог бы почуять ловушку, наивно расставленную перед самым его носом.

Но Старк и бровью не повел, хотя великолепно знал, что одно неосторожное слово — и его не пощадят. Эти люди расставили ему западню, а сами давно уже попались в другую. Ради спасения собственной шкуры они обманули народ Кушата.

Скажи он, что Киарану известно об исчезновении талисмана, и его убьют, чтобы пресечь все слухи. А отдай он им настоящий талисман, они прослезятся от облегчения и радости и убьют его еще быстрее: правда им не нужна, в городе не должны узнать о возвращении настоящей святыни.

Поэтому Старк сказал:

— Вождь Киаран не простой варвар. Он человек жаждущий, и жажда его так велика, что заглушает страх. Если ваш талисман и впрямь такой могущественный, как вы говорите, то, я думаю, Киаран намерен забрать его себе.

Тишина стояла такая, что у Старка звенело в ушах. Он сел, обливаясь холодным потом, и как бы про себя добавил:

— Рано или поздно всегда найдется кто-то, кто нарушит традицию…

Казалось, услышав это, все перевели дух и обрели дар речи. Рогайн коротко кивнул и сказал:

— Посмотрим. Пока можешь идти.

Старк встал и вышел.

Лу ждал его у дверей. Он проводил Старка на площадь к огромной статуе Бан Круаче, а потом отвел домой, в мрачный Воровской квартал.

У двери дома Лу остановился и с горечью посмотрел на Старка.

— Спи сладко — пока люди, которые лучше тебя, будут мерзнуть на стене, — сказал он.

Молодой офицер повел отряд прочь, а Старк смотрел им вслед и слушал, как стучат по мостовой подбитые железом сапоги.

Ему стало жаль этого юношу, чей великолепный мундир скоро может быть запятнан кровью.

Потом землянин повернулся и принялся карабкаться вверх по лестнице. Подъем он одолел с таким трудом, что даже испугался. Дважды он останавливался и хватался за перила, чтобы не упасть. Отчасти причиной слабости был голод. Старк понял это, когда вошел в комнату и увидел, как Танис, склонившись над жаровней, мешает какое-то варево в закопченном горшке. Балин с довольным видом развалился на скамье, стоявшей вдоль покосившейся стены. Он поднялся, подал Старку руку и помог ему сесть.

Старк пробормотал что-то насчет еды. Он не мог вспомнить, когда ел в последний раз. Танис радостно принялась его кормить; за столом молчали, пока не покончили с едой и не выпили вина. Старк снова почувствовал себя таким окрепшим, что обрел способность думать. Тогда Балин спросил:

— Что случилось?

— Город будут вооружать, — ответил Старк.

— Его удержат?

— Конечно, — сказала Танис. — Ведь у нас все еще есть Стена.

— Стены, — проговорил Балин, — такие же слабые, как те, кто их защищает. — Он снова спросил: — Его удержат?

Старк покачал головой:

— Попробуют. Кое-кто даже умрет с честью, но люди эти — овцы, и волки разорвут их. Так я думаю.

Он резко встал и подошел к окну. За неровными крышами возвышались башни Королевского города, еще дальше высилась черная гряда хребта. Холодный воздух взъерошил волосы Старка. Он вздрогнул и сказал:

— Балин, удержали бы они город, будь у них талисман?

Стало так тихо, что было слышно, как ветер воет и бьется в стену дома. Старк поплотнее задернул штору и обернулся. Балин смотрел на него лукаво, как кот, однако тело вора напряглось, словно тетива лука.

— Это двойной город, Балин. Ты хорошо знаешь его, а я могу лишь строить догадки. Удержат его?

Балин медленно и тихо заговорил. Танис неподвижно сидела бледная, как снег, и смотрела на них.

— Да, они овцы, Старк, и не просто овцы, а хуже. Они лжецы. Им передали знания, а они их утратили. Они не помнят, как пользоваться талисманом, не знают, как он связан с тем, что лежит за Вратами Смерти. Будь у них хоть десять талисманов, они и тогда не удержат город!.. Почему ты об этом спрашиваешь?

— А потому, — мрачно ответил Старк, — что я решил доверить свою жизнь вам. — Он отстегнул пояс. — Я сдержал слово: закончил путешествие, которое предпринял ради друга — человека по имени Камар, человека, на чьей душе лежала огромная тяжесть.

Танис при упоминании этого имени вздрогнула, но Балин не шелохнулся и продолжал внимательно смотреть на Старка. Воцарилось молчание. Нервы Старка были напряжены до предела. Пальцы его нащупали тайник.