Что-то шевельнулось за фонарем.

Роланд прицелился из винтовки. — Выходи. Быстро. Руки за голову.

Последовала долгая пауза, и Роланд чуть не выпустил несколько очередей — но потом на свет шагнула фигура с поднятыми руками. В одной руке у него был автоматический пистолет калибра 11.43 мм.

Это был брат Тимоти с мертвенно-бледным лицом. И Роланд знал, что он прав; он был уверен, что Спаситель не отпустит далеко от себя брата Тимоти.

— Бросить оружие, — приказал Роланд.

Брат Тимоти слабо улыбнулся. Он опустил руки, повернул дуло пистолета к своему виску и нажал на спуск.

— Нет! — закричал Роланд, почти бросившись, чтобы его остановить.

Но пистолет щелкнул…

И еще щелкнул…

И еще щелкнул.

— По его плану я должен был убить его, — сказал брат Тимоти, пока пистолет продолжал щелкать с пустой обоймой. — Он мне так велел. Он сказал, что язычники победили, и что последним моим делом будет избавить его от рук язычников…

И потом избавить себя. Вот что он мне сказал. Он показал мне, куда в него стрелять…

Два места.

— Положите, — сказал Роланд.

Брат Тимоти усмехнулся и из каждого глаза выкатилось по слезе. — Но там было только две пули. Как я должен был сам избавиться…

Если было только две пули?

Он продолжал щелкать затвором, пока Роланд не отобрал пистолет, потом стал всхлипывать и упал на колени.

Пол вздрогнул, когда на горящие трупы обрушилась крыша, ослабленная огнем, тоннами воды от растаявшего снега и семью годами отсутствия ухода. Стрельба почти везде прекратилась. Схватка почти закончена, и Роланд получил свой приз.

Однажды днем, когда в Мериз Рест медленно падал снег, с севера в город въехал грузовик с провисшей подвеской. Его чихающий мотор сразу же сделал его центром внимания — но теперь почти каждый день появлялись новые люди, некоторые в избитых старых машинах или на грузовиках, некоторые на запряженных лошадьми повозках, а большинство пешком, с пожитками в картонных коробках и чемоданах, так что новоприбывшие теперь не привлекали такого внимания, как раньше.

С обеих сторон грузовика было написано красными буквами «СТАРЬЕВЩИК». Водителя звали Валсевик, и он с женой, двумя сыновьями и дочерью следовали образцу нового общества бродяг — оставаться в поселении достаточно долго, чтобы найти себе пищу, воду и отдых, а потом понять, что есть и в другие места, где получше. Валсевик был раньше водителем автобуса в Милуоки, тихо лежал с гриппом, когда разрушили его город, и он до сих пор не решил, повезло ему или нет.

За последние две недели он наслушался слухов от людей, которых встречал по дороге: впереди город под названием Мериз Рест, в этом городе источник такой сладкой воды, словно в Фонтане Молодости. У них там есть кукурузное поле и яблоки, падающие прямо с неба, а еще у них есть газета и они строят церковь.

И в этом городе — такие слухи — есть девушка по имени Свон, обладающая силой жизни.

У Валсевика и его семьи были темные волосы и глаза, оливковый цвет лица, доставшийся им от многих поколений цыганской крови. Жена его была привлекательна, с тонким, точеным и гордым лицом, с длинными черными волосами с седыми прядями, темно-карими глазами, которые, казалось, светились. Прошло меньше недели с тех пор как растрескался шлем из наростов, покрывавших ее лицо и голову, и Валсевик оставил среди занесенного снегом леса горящий фонарь, зажженный в честь Девы Марии.

Когда Валсевик въехал подальше в город, он действительно увидел источник прямо посреди дороги. Рядом с ним горел костер, а дальше по дороге люди перестраивали какое-то здание, дощатое, которое могло бы быть церковью. Валсевик счел место подходящим и стал делать то, что он и его семья делали в каждом поселении, куда они приезжали: он остановил на дороге свой грузовик, а его мальчики открыли заднюю панель и стали вытаскивать ящики, полные разных предметов для продажи и обмена, среди которых были многие собственного изобретения их отца. Жена Валсевика и дочь поставили столы, чтобы выложить товары, к этому времени Валсевик поднес ко рту старый мегафон и стал зазывать, привлекая внимание к своей торговле:

— Подходите, ребята, не стесняйтесь! Идите и посмотрите что вам привез старьевщик! Берите инструменты, домашние приспособления и безделушки со всей страны! Берите игрушки для малышей, старину прошлого века, мои собственные изобретения для облегчения и подмоги в нынешней жизни — Бог знает, что всем нужна подмога и радость, не так ли? Так что подходите, ближе, все!

Люди стали толпиться у его столов, рассматривая, что привез старьевщик: пеструю женскую одежду, включая вечерние платья с блестками и яркие купальники, туфли на высоких каблуках, оксфордские седла и тапочки для бега, летние мужские рубашки с коротким рукавом, большинство еще с этикетками, открывалки для банок, сковородки, тостеры, часы, транзисторные приемники и телевизоры, лампы, садовые шланги, стулья для газонов, зонтики и кормушки для птиц, игры в коробках, вроде «Монополии» и «Риска», плюшевых медведей, игрушечные автомобильчики, кукол и наборы авиамоделей. Собственными изобретениями Валсевика были бритвенные лезвия, приводящиеся в действие приводом из резиновых ремней, очки со щитками, протирающими стекла, и небольшой пылесос, работающий от моторчика с резиновым приводом.

— Что вы хотите за это? — спросила женщина, держа шарф с блестками.

— У вас есть резиновая лента? — поинтересовался он, а когда она покачала головой, то велел ей идти домой и принести, что у нее есть на обмен, и может тогда они смогут сторговаться.

— Я буду менять на все, что у вас есть! — сказал он толпе. — Цыплята, консервы, расчески, ботинки, наручные часы — приносите, и будем договариваться! — Он уловил в воздухе нежное благоухание и повернулся к жене.

— Я схожу с ума, — спросил он, — или это пахнет яблоками?

Женская рука взяла какой-то предмет со стола перед Валсевиком. — Это уникальный предмет, сударыня! — сказал Валсевик. — Да, мадам! Вы больше не увидите ничего похожего! Возьмите. Потрясите его!

Снежинки полетели на крыши домов города, заключенного в стекляшке, которую она держала.

— Здорово, да? — спросил Валсевик.

— Да, — ответила женщина. Ее бледно-голубые глаза следили за тем, как падают снежинки. — Сколько это стоит?

— О, хотя бы две банки консервов. Но…

Раз вам так понравилось… — Он сделал паузу, рассматривая потенциального покупателя. Она была крепкая, с квадратными плечами и выглядела так, как будто могла распознать ложь за милю. У нее были густые седые волосы, подстриженные до плеч и зачесанные назад. Кожа у нее была гладкая и без морщин, как у новорожденного, и было трудно судить, сколько ей лет. Может, ее волосы поседели преждевременно, подумал Валсевик, — но все равно в глазах было что-то мудрое, как будто они видели и запомнили целую жизнь, полную борьбы. Она была красивой женщиной, даже с очень хорошенькими чертами — с царственным взглядом, решил Валсевик, и вообразил, что до семнадцатого июля она могла носить меха и брильянты и иметь полный дом слуг. Но в лице ее была также доброта, и в следующую секунду он подумал, что она была учительницей или миссионером, или социальным работником. Под мышкой она крепко держала кожаный футляр. Деловая женщина, подумал Валсевик. Да-а. Вот кем она была. Возможно, имела свое дело. — Ну, — сказал он. — Что у вас есть на обмен, сударыня? — Он кивнул на кожаный футляр.