Но Грейс отчаянно хотелось узнать, к чему приведет такой поворот. В конце концов, у нее пистолет. Если вести себя по-умному и осторожно, то на нее сработает элемент неожиданности, а это уже кое-что. Ладно, пока она будет подчиняться, тем более что ничего другого ей не остается.

Ее беспокоило, сможет ли она быстро выхватить пистолет и сразу ли выстрелит «глок», когда она коснется спускового крючка. Неужели правда достаточно прицелиться и сделать выстрел? Но даже если она успеет достать пистолет — на этот счет есть большие сомнения, ведь азиат не сводит с нее глаз, — что делать дальше? Направить на него и потребовать отвезти ее к Джеку?

Наверняка не получится.

Просто застрелить его тоже нельзя, и дело не в этической дилемме или в том, хватит ли у нее храбрости нажать на спусковой крючок. Он, этот человек, единственная ниточка, ведущая к Джеку. Убив его, Грейс останется ни с чем. Исчезнет, возможно, последний шанс найти Джека.

Лучше выжидать и играть до конца. Как будто у нее есть выбор…

— Кто вы?

С непроницаемым лицом мужчина взял ее сумочку и вывалил все из нее себе на колени. Он перебирал вещи, рассматривал и отбрасывал на заднее сиденье. Вынул аккумулятор из сотового Грейс и тоже швырнул назад.

Грейс продолжала сыпать вопросами — где мой муж, что вы от нас хотите и тому подобное. Кореец словно не слышал. Но когда они остановились на светофоре, сделал нечто совершенно для Грейс неожиданное.

Положил руку на ее больное колено.

— Ты ломала эту ногу, — сказал он.

Грейс не знала, как реагировать. Его прикосновение было легким, как перышко, но вдруг без предупреждения пальцы превратились в стальные когти и впились под коленную чашечку там, где она соединяется с берцовой костью. Грейс выгнуло дугой. Боль была такой внезапной и огромной, что она не смогла даже закричать. Перехватив его руку, Грейс попыталась отдернуть ее от своего колена, но это оказалось невозможным: пальцы и запястье оказались просто каменными.

Он чуть слышно сказал:

— Если я воткну пальцы поглубже и потяну…

Грейс хватала ртом воздух, едва не теряя сознание.

— То вырву твою коленную чашечку.

На светофоре зажегся зеленый, и кореец убрал руку. Грейс чуть не задохнулась от облегчения. Вся процедура едва заняла пять секунд. Азиат смотрел на нее улыбаясь.

— Я хочу, чтобы ты замолчала. Ясно?

Грейс кивнула.

Он показал подбородком вперед:

— Поехали.

Перлмуттер объявил всем постам тревогу. У Чарлин Суэйн достало соображения записать номер и марку автомобиля. Машина была зарегистрирована на Грейс Лоусон. Неудивительно, хмыкнул про себя Перлмуттер, подъезжая к школе на машине без всяких эмблем и надписей. Справа от него сидел Скотт Дункан.

— Кто такой Эрик Ву? — спросил он.

Перлмуттер поколебался, стоит ли рассказывать, но не усмотрел в том большого вреда.

— На сегодняшний день мы знаем, что он проник в дом, напал на владельца и изувечил его таким способом, чтобы временно парализовать; ранил другого человека и, по моим догадкам, убил Рокки Конвелла, человека, которого Харивалла наняла следить за Лоусоном.

Дункан промолчал.

Две патрульные машины были уже на месте. Перлмуттер этого не любил — полиция возле школы. Слава Богу, хватило ума не включать сирену. Родители, забиравшие детей, реагировали на обстановку двояко: одни торопливо препровождали отпрысков к машинам, придерживая за плечи, закрывая собой, словно от пуль, другие не скрывали своего любопытства или с безразличием проходили мимо, видимо, не веря, что опасность реальна.

Увидев Чарлин Суэйн, Перлмуттер и Дункан сразу же поспешили к ней. Молодой полицейский в форме, некто Демпси, задавал ей вопросы и что-то помечал в блокноте. Оттеснив его плечом, Перлмуттер спросил:

— Что случилось?

Чарлин рассказала. Она стояла у школы и наблюдала за Грейс Лоусон, потому что он, Перлмуттер, о ней спрашивал, и вдруг увидела рядом с Грейс Эрика Ву.

— Открытой угрозы не было? — уточнил Перлмуттер.

— Нет.

— Значит, она могла пойти с ним добровольно.

Чарлин бросила взгляд на Скотта Дункана и ответила Перлмуттеру:

— Нет. Она ушла с ним не по своей воле.

— Откуда вы можете знать?

— Потому что Грейс приехала забрать детей.

— И что?

— И то. Просто так, добровольно, она бы с ним не поехала. Я не могла позвонить вам сразу — он, знаете ли, умеет заставить молчать и с другого конца двора.

— Не понял, — переспросил Перлмуттер.

— Если Ву смог заткнуть мне рот с такого расстояния, — раздраженно пояснила Чарлин, — представьте, что он мог сделать с Грейс Лоусон, стоя рядом! Он ей что-то шептал на ухо.

К Перлмуттеру подбежал еще один полицейский — капитан помнил, что его зовут Джексон. Глаза у парня были вытаращены, и Перлмуттер видел, он едва сдерживает панику. Находившиеся поблизости родители начали обращать внимание на происходящее. Перлмуттер и Джексон отошли на пару шагов в сторону.

— Мы там нашли… — начал Джексон.

— Что?

Джексон подался ближе, чтобы никто не услышал:

— Там фургон припаркован, через два дома… Кэп, по-моему, вам нужно сходить посмотреть.

А вот сейчас можно было бы выстрелить.

Колено Грейс пульсировало болью — словно кто-то сунул бомбу в сустав. Глаза ее повлажнели от сдерживаемых слез. Грейс не знала, сможет ли идти, когда они остановятся.

Она украдкой посматривала на мужчину, причинившего ей такие страдания. Что бы она ни делала, кореец пристально следил за ней с той же неуловимой усмешкой на физиономии.

Она пыталась думать, сосредоточиться, но то и дело невольно возвращалась мыслями к его пальцам на своем колене.

Как спокойно он это сделал! Одно дело, если бы он, мучая ее, с наслаждением улыбался или позволил прорваться гневу. Но кореец вел себя так, словно пытать людей для него обычное дело — как говорится, не вспотел и не напрягся. Эта своеобразная демонстрация силы не была пустым хвастовством: пожелай он этого, вырвал бы ей коленную чашечку, как срывают крышку с бутылки.

Они пересекли границу штата, оказавшись в Нью-Йорке. Грейс вела «сааб» по Двести восемьдесят седьмому шоссе в направлении моста Таппан-Зи. Она не осмеливалась говорить, то и дело возвращаясь мыслями к детям. Эмма и Макс уже вышли из школы. Они ее ищут. Отведут ли их в канцелярию? Кора видела Грейс на школьном дворе, другие матери — тоже. Сделают ли они что-нибудь, скажут ли кому-то?

Все это было лишним, хуже того, пустой тратой сил. Сыну и дочери Грейс сейчас ничем не могла помочь. Значит, нужно сосредоточиться на выполнимых задачах.