Меркурий молча сунул ему повод Митридата и, вытащив шнеппер, метнулся в подъезд. Вскоре к нему присоединились и Макс с Улом. Сашка остался во дворе с четырьмя конями. Удерживать всех разом оказалось нереально. Разгоряченный Цезарь напирал на Митридата и зубами пытался сорвать у него клок кожи с шеи. Митридат давно бы встал на дыбы и работал передними копытами как отбойником, но ему мешала тяжесть повисшего на поводе Сашки. Конь Макса – сильный, как бульдозер, мерин по кличке Белый Танец, недавно доставленный в школу из донских степеней, где у ШНыра была дополнительная конная база, в драку не мешался, зато так пятился, что ухитрялся волочить по асфальту не только Сашку, но и Цезаря с Митридатом.

Чтобы растащить коней, Сашке приходилось самому пинаться и бодаться, потому что руки у него были заняты. Хитрая Дельта ухитрилась вывернуться из уздечки. Она отошла от беспокойной компании шагов на десять и с интересом наблюдала за тремя (включая Сашку) существами мужского пола, которые объяснялись с помощью ног, зубов и копыт, и одним существом условно-мужского пола (Белый Танец), которое пыталось смыться из буйного общества.

О том, что происходит сейчас в подъезде Белдо, Сашка не имел ни малейшего представления. Да, по правде сказать, у него и времени подумать не было, потому что он старался поудачнее лягнуть Митридата, прежде чем тот отдавит ему ноги.

Пару минут спустя из подъезда вышел Макс. Остановился, с любопытством посмотрел на Сашку, который лбом бодал каменный бок Цезаря, а потом подошел и поочередно привязал коней к железной лестнице на детской площадке.

– Иди пы… поднимись! М-мы что-то ны… ничего пы-понять не м-можем, – заикнулся он.

– А мой шнеппер? – спросил Сашка.

Рот Макса дрогнул.

– Да какой там шы… шнеппер? Там пы… подгузники вы… всем менять надо… Вы… второй этаж и налево.

– А Рина? – Сашка бросился к подъезду.

Мелькнули истоптанные ступени. А вот и канареечный коврик… Сашка потянулся к дверной ручке и внезапно обернулся, сам не зная зачем. Увидел черно-белую плитку на полу и дверь напротив – с большим почтовым ящиком и фамилией жильца. Фамилия была «Вычухонцев».

«Почему же я оглянулся?» – удивился Сашка.

В квартире было шумновато. Меркурий Сергеич ширился у окна, своими гномьими плечами занимая четверть комнаты. Шнеппер в его ручище казался игрушкой. Ул, тоже с шнеппером, перекрывал вход в квартиру. Млада и Влада бегали между ними, как две всполошившиеся курицы, и что-то негодующе кудахтали. Рядом на полу тряс головой Птах, сгоряча получивший от доброго дяди Ула лбом в глаз.

Белдо, к слову сказать, не выглядел напуганным. Однако уже взвешивал, не поумирать ли ему чуток, и даже на всякий случай положил под язык таблетку. Сашка смотрел на него во все глаза. Грозный ведьмарь, о котором столько говорили в ШНыре, оказался субтильным молодящимся старичком с гусиной шеей и личиком обиженного пупса. Сашка же, признаться, представлял себе некоего Гэндальфа с метровой бородой и посохом, истекающим молниями.

– Врываться в мое личное пространство! В новогоднюю ночь! Ни в какие рамки не лезет! Надо же соблюдать, наконец, паритет! Сражаться только в воздухе, как положено уважающим себя цивилизованным противникам! – восклицал он и, как крыльями, всплескивал широкими рукавами шелкового халата.

– Где Рина? В квартире ее нет, – в голосе Ула слышалось нетерпение.

– Какой Рино? Младочкой клянусь… и вот Владочка не даст соврать: нету у нас никакого Рино! – суетился Белдо, правдиво стукая себя кулачком в грудь.

Меркурию надоело первым.

– Дионисий. Закрой. Рот, – негромко приказал он.

Белдо перестал хлопотать и быстро скосил на него глазки.

– Дионисий. Ты меня. Знаешь.

– Ах, никого я не знаю! Никого! Я больной человек! – пронзительно вскрикнул Белдо, но все же Сашка ощутил в его голосе тревогу.

– Мы не уйдем отсюда. Без девочки. А если девочка погибла. Суну тебя головой. В ближайшую зарядную закладку. Своими руками, – так же спокойно закончил Меркурий.

Белдо сунул под язык еще одну таблетку. На этот раз без актерства.

– Послушайте, шныры! Нельзя же так! Где я вам возьму вашу Рину? С чего вы решили, что она у меня?

– Кентавр показывал стены и песок! И вашу дверь! – сказал Сашка.

Белдо занервничал:

– Песок? Да что у меня тут: пустыня?.. Как давно это было?

– Минут сорок назад!

Охая, Белдо пальцем отодвинул нацеленный в него шнеппер Ула и, бормоча: «Ах, уберите, умоляю, эти ваши железочки, молодой человек!» – торопливо зашаркал к двери.

– Не улыбайся. Он тебя дурачит. Я его знаю. Разберет шнеппер. С закрытыми глазами, – сказал Меркурий, заметивший на губах Ула снисходительную усмешку.

Дошаркав до двери, Белдо обернулся к Меркурию и, дружелюбно крутя у него на груди пуговицу, сказал:

– Перемудрили! Ах, молодость, молодость! Зачем было через крышу лезть? Пришли бы культурно по лесенке. Тихо, мирно, дружелюбно…

Меркурий вырвал у него свою пуговицу.

– Где. Они. Убью.

– Ах! Я и забыл, что у меня «карман» есть… Младочка, будь ясным солнышком, принеси мне молочка! Только, посмотри, пожалуйста, на дату. Чтобы не просроченное. Я тебя знаю. Ты не бережливая! Ты жадная!

Со стаканом в руках Дионисий Тигранович вышел на площадку. Уставился зоркими глазками в пустоту и вдруг плеснул молоко. Сашка увидел, что оно растеклось по незримой преграде, которая задержала его, но не задержала Ула, уже стоявшего по ту сторону.

Не позволяя молоку стечь, поэтический старичок быстро начертил похожий на каракатицу знак.

– Так… Арбалеты вроде отключили… «Карман» сейчас закроется… Сущая малость, конечно, протечет… ну, может, пару машин, – проворковал он и внезапно отпрыгнул, спасаясь от хлынувшего из ниоткуда песка. Замешкавшийся Ул был сметен с ног и появился не сразу – задыхающийся и без шнеппера.

– Засада, былиин! Тяжесть такая – хребет ломает! И дышать нечем! Я думал: конец! – прохрипел он.

Меркурий Сергеич схватил Белдо за ворот и, встряхивая его, сказал:

– Предупредить. Нельзя. Было.

– Отпусти халат! Лучше поищи свою Рину! Найдешь: скажи, чтобы в другой раз стучала! Нормально потому что в гости ходить надо… не через крышу! – плаксиво потребовал Белдо.

Песок покрывал всю площадку. С одной стороны куча была пологой – часть песка отхлынула на лестницу. Сашка и Ул торопливо рыли. Меркурий придерживал Дионисия Тиграновича, рвавшегося помогать раскопкам своими охами.

Наконец Ул и Сашка вытянули наружу почти задохнувшегося человека в комбинезоне. Он кашлял и, переворачиваясь на живот, отплевывал песок. Сашка узнал его.

– Гамов! Где Рина?