Следуя указаниям, миссис А. оказалась в просторной элегантной гостиной с двумя высокими подъемными окнами, выходящими на улицу, и эклектичным собранием антикварной мебели, которая, казалось, призвана была скорее производить впечатление, нежели обеспечивать комфорт. «Ой!» — испуганно воскликнула она, когда с одного из многочисленных кресел неожиданно встал высокий мужчина с хищным лицом. На нем были вельветовые брюки и серый пуловер, и он был небрит.

— Это миссис Адани, — сообщила ему миссис Грант. — Патронажная сестра Николь. Выясняется, у ребенка… некое заболевание.

Близко расположенные глаза мистера Гранта потемнели от беспокойства, когда он снова перевел взгляд на миссис Адани.

— Какие печальные новости, — угрюмо заметил он. — Не желаете ли присесть?

Устроившись на краешке указанного им кресла, миссис А. переплела руки и положила их на сумку; мистер и миссис Грант тоже присели. Она пыталась найти хоть какое-то сходство между Никки и ними, но родители ни единой чертой не походили на свою дочь, кроме, возможно, матери: что-то неуловимое в очертаниях губ… Если бы она улыбнулась, может быть, сходство усилилось бы, но миссис А. вынуждена была признать, что сегодня мало что могло вызвать у нее улыбку.

— Итак, что это за заболевание? — спросил мистер Грант несколько более приветливо, чем ожидала миссис А.

— Оно называется «болезнь Тея-Сакса», — ответила она.

Гранты беспомощно переглянулись. Очевидно, они никогда не слышали об этой болезни.

— Это серьезно? — уточнила миссис Грант.

— Да, боюсь, что так, — ответила миссис А. — Это наследственное заболевание, и оно неизлечимо.

Миссис Грант ахнула и прижала руку ко рту.

Мистер Грант, похоже, не менее огорченный, спросил:

— Она получила квалифицированную помощь? Обращалась ли к другому специалисту?

— Да. К сожалению, вынуждена сказать, что диагноз подтвердился.

Миссис Грант встала с кресла; выражение лица у нее было одновременно взволнованное и растерянное.

— Эта болезнь, — сказала она, — как он ее получил? Как это вообще обычно происходит?

— Это аутосомное рецессивное нарушение, — пояснила миссис А.

— Вы хотите сказать, что он ее унаследовал? — внезапно рассердилась миссис Грант. — Я так и знала, что из ее отношений с тем мальчиком не выйдет ничего хорошего, а теперь полюбуйтесь, что он сделал: передал ее ребенку…

— Простите, пожалуйста, — мягко перебила ее миссис А., — но, чтобы болезнь передалась по наследству, мутировавший ген должен присутствовать в организме обоих родителей, так что ваша дочь — тоже носитель.

Глаза миссис Грант распахнулись от ужаса, а затем сразу же стали враждебными.

— Вы пытаетесь сказать, что у нас тоже есть этот ген? — возмутилась она.

Миссис А. ничего ей не ответила и внезапно подумала, не является ли худшим ударом для матери Никки понимание того, что она может обладать каким-то типом гена, какой есть у семьи Спенсера Джеймса и им подобных.

Наконец миссис Грант повернулась к мужу, который, казалось, от изумления потерял дар речи. Достаточно раздраженным тоном она произнесла:

— Джереми, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь!

Он поднял голову, но не успел ответить, как Адель Грант уже снова повернулась к миссис А.

— Почему Николь не приехала, чтобы сообщить нам это лично? — возмутилась она.

— А ты как думаешь? — вмешался ее муж. — Она все еще рассержена на нас…

— Но мы нужны ей, — заявила Адель, — и просто смешно посылать посредника…

— Вообще-то, она не знает, что я здесь, — заметила миссис А.

Притворившись, что не расслышал, Грант спросил:

— Ей нужны деньги? Боюсь, если так, то она опоздала.

— Ради бога, не своди все к деньгам! — раздраженно воскликнула Адель.

Он продолжал, словно его жена ничего не говорила:

— Эта квартира и все, что вы видите здесь, принадлежит нашим друзьям. Мы едва можем позволить себе платить аренду.

— Мой муж потерял все во время экономического кризиса, — по-прежнему раздраженно заметила Адель, словно пытаясь закрыть вопрос, прежде чем Грант начнет разглагольствовать на эту тему. — Это было очень трудное время.

— К сожалению, все, кто обращался к нам за последние несколько месяцев, хотели только денег, которых у нас больше нет, — упрямо продолжал Грант.

— Есть и другие формы поддержки, помимо финансовых, — как можно мягче заметила миссис А., — например, эмоциональная и родительская.

— Да-да, конечно, — поспешно закивала миссис Грант, — но я все еще не понимаю, почему Николь не подняла трубку и не приехала, чтобы лично повидаться с нами. Она могла бы и догадаться, что мы захотим помочь.

Быстро решив не упоминать тот факт, что Дэнни и Спенс пытались связаться с ними после рождения ребенка, поскольку это не относилось к делу, миссис А. повторила:

— На самом деле Никки не знает, что я здесь, и я не понимаю, как она могла приехать, чтобы повидаться с вами, если вы не сообщили ей, что сменили адрес.

Мистер Грант удивленно заморгал.

— Но я отправил ей письмо по электронной почте, — возразил он. — В нем было все: наш новый адрес, телефонные номера и причина, по которой мы вынуждены переехать. Абсолютно все.

— Она никогда не говорила мне об этом письме, — заметила миссис А. — Позвольте поинтересоваться, когда вы его отправили?

— Приблизительно за неделю до Рождества. Мы так и не получили ответа и потому решили, что она все еще сердится на нас.

— Мы просили ее приехать к нам в гости, пока не родился ребенок: хотели объяснить ей, что произошло с бизнесом ее отца, — продолжала Адель, — но она сбежала от нас, как черт от ладана, прежде чем мы вообще об этом заговорили. Она очень расстроилась, и сейчас я понимаю, что мы неправильно себя вели. Не нужно было сразу рассказывать ей, что мы узнали о ее друге. Я хотела подождать, но ты, — повернулась она к мужу, — настаивал на том, чтобы сначала обсудить это, чтобы, как ты выразился, «убрать с дороги эту проблему».

Миссис А. переводила взгляд с Адели на ее мужа.

— Позвольте полюбопытствовать, не сочтите за дерзость, — что именно вы рассказали Никки о ее друге?

Снова Адель посмотрела на мужа, и на лице ее застыло выражение неловкости и гнева.

— Мы… То есть мой муж нанял частного сыщика, чтобы изучить прошлое Спенсера Джеймса. И что же мы обнаружили… — Она нервно сглотнула. — Оказалось, что его отец был признан виновным… в педофилии. Мы думали, что Николь обязательно должна знать об этом, на случай, если ее друг, возможно, унаследовал… На тот случай, если он в некотором роде… — Голос отказал ей, и она закрыла лицо руками. — Но, похоже, он передал нечто не менее ужасное, — печально заключила она.