– О том, что произошло после того, как вы прибыли в Акру, мне хорошо известно. Теперь, до того как мы продолжим, ответьте мне на три вопроса. Первый – почему вы не согласились поделиться тайной с Витторией? Ведь она вам предлагала за нее гораздо больше, чем жизнь. Мне известно, что она обещала каждому из вас благорасположение императора Фридриха", военную службу и свое тело.

– Не знаю, как Жак, мессир, – вскинулся Робер, – а я отвечу за себя. Я рыцарь, стало быть, человек военный и в шпионских играх не искушен. А служить у бабенки, которой отдать приказ человека зарезать – что, простите великодушно, до ветру сходить, желания у меня никакого. Тело свое она и так направо и налево всем предлагает, так что тоже невелика награда. Но это все полбеды. Положа руку на сердце, я бы тогда, когда она мне службу предлагала, и не стал ерепениться, да только ей непременно понадобилось Жака жизни лишить. Чтобы, значит, кровью друга меня к себе намертво привязать. Как вы считаете, мессир, сколько времени прошло после подобного ее предложения, до того как я ответил ей «нет»?

– Думаю, что не очень много, – улыбнулся приор. – А у тебя, брат-сержант, я так понимаю, были точно такие же соображения?

– Я хоть по происхождению и виллан, – немного подумав, ответил Жак, – но тем не менее не привык предавать друзей. До того как донна Битториа пожелала осчастливить меня своей милостью, сир Робер несколько раз спасал меня от верной смерти.

– Мне понятны ваши поступки, – кивнул головой приор, – и ваш рассказ в очередной раз меня убеждает, что, приняв вас в орден, я поступил более чем правильно. Теперь расскажи мне, брат-сержант, что произнес перед смертью Базил?

– Я не смогу повторить эту фразу, мессир, – помрачнел Жак, – я уже пробовал это сделать не единожды, но у меня ничего не вышло. Правда, нечто подобное я слышал, когда нас вели к месту казни.

– Ладно, – кивнул приор, – пока отложим это. Теперь последний вопрос. Где сейчас та половинка монеты, которую вы нашли в каюте?

– Вот она, мессир! – Де Мерлан вытащил из ножек меч, взялся за хвостовую петлю, открутил головку эфеса и наклонил его над столом. Сверкнув на солнце, на лежащих в беспорядке пергаменты упала половина монгольской монеты.

Сен-Жермен поднял монету, внимательно ее разглядел и удовлетворенно кивнул головой:

– Да, это то, чего мы ждали долгие годы. Теперь я расскажу вам, почему подручные императора Фридриха так хотели заполучить этот предмет…

Все началось шестнадцать лет назад, когда два военачальника, Бонифасио де Монферрат и Балдуин Фландрский, отвоевали у греков Константинополь. Известно, что трофеи, взятые в городе, обогатили участников похода, и в Европу хлынули целые потоки драгоценностей и церковных святынь. Многие знают и о том, что после избрания константинопольским императором Балдуина Фландрского в Рим отправился его посланник, тамплиер, командор Ломбардии брат Бароцци, который вез официальное сообщение об организации новой Латинской империи. Помимо послания брат Бароцци вез с собой богатые дары – драгоценности, золото, книги. Но почти никто не знает о том, что главным даром папе Иннокентию Третьему оказался архив тайной дипломатии басилевсов.

Изучая этот архив, папа Иннокентий узнал, что далеко на Востоке зарождается новая империя, которую создает предводитель кочевников, живущих к северу от Китая. Что предводителя этого зовут Темучин, и, что самое главное, большую часть его ближайшего окружения составляют христиане.

До Святого престола и раньше доходили неясные слухи о некоем христианском царстве пресвитера Иоанна, но были эти слухи неясными, противоречивыми и больше напоминали сказки, на которые так падка чернь во все времена. Но здесь было совсем иное. В точных и хорошо систематизированных сообщениях многочисленных агентов – купцов, воинов-наемников, ремесленников, – которые рисковали добираться до самых границ обитаемого мира, было подробно описано, какие племена и народы исповедуют веру в Христа по несторианскому обряду, какие правители склонны к обращению и как следует действовать греческим императорам, дабы обратить это к своей пользе.

Не прошло и трех лет, как в Латеранский дворец пришла весть, что у воинственных монгольских племен, вечно враждовавших друг с другом, появился единый правитель. Тот самый Темучин, уничтожив в жестоких кровопролитных войнах всех своих врагов, получил на собрании всех монгольских вождей – курултае – титул великого хана, Чингисхана. Узнав об этом, Иннокентий немедленно направил к Темучину своего посланника с поздравлениями и предложением дружбы. Тот прислал в ответ очень уважительное письмо, в котором выражал свое восхищение главой христианского мира. Иннокентий понял, что у Рима есть шанс заполучить в тылу у мусульман могущественного союзника.

Для переговоров и миссионерской деятельности среди восточных христиан Иннокентий учредил орден Святого Франциска, так же, как для борьбы с ересями в Европе было утверждено братство святого Доминика.

Прошло несколько лет, и Чингисхан, неожиданно для всех проведя несколько молниеносных походов, завоевал Китайское царство. Теперь он был уже не предводителем кочевых племен, а настоящим императором. Именно тогда к нему прибыло тайное посольство францисканцев. Доверенный представитель Иннокентия провел в шатре Темучина долгие дни, рассказывая ему о христианском мире. Новый монгольский император оказался человеком редкого ума и проницательности. Он вслед за Иннокентием также оценил все преимущества союза монгольских туменов и крестоносной армии.

В 1215 году Иннокентий собрал Латеранский собор, одним из тайных решений которого было одобрение союза с монголами для уничтожения исламских государств. Договор, который заключили папа и Чингисхан, говорил о том что монголы сокрушат Хорезмское царство, Багдадский халифат, возьмут Дамаск и выйдут к Средиземному (как сказано было в договоре – последнему) морю. В это же время крестоносцы овладеют Тунисом, Нубией и Египтом. Темучин обещал, что после этого он изменит свой закон, Яссу, где говорится, что монгольские ханы не могут обращаться в христианство, сам же будет крещен в Иордане, помазан на царствование папой в Иерусалиме и примет титул христианского императора Востока. Начало похода было определено в 1217 году.

Но папа Иннокентий Третий, самый выдающийся понтифик после Григория Седьмого, человек, которому приносили вассальную присягу первые христианские монархи, который чуть было не превратил Святой престол в царский престол Европы, скончался от лихорадки в возрасте всего пятидесяти четырех лет. Преемником Иннокентия и продолжателем его дела должен был стать его родной племянник Уголино. Но…

Через две недели после того, как душа понтифика вознеслась к небесам, девятнадцать кардиналов, составляющих конклав, приехали в Перуджу, город, в котором он скончался. Сразу же выяснилось, что дело Иннокентия имеет множество противников. Уголино ди Сеньи, который занимал тогда пост кардинала Остии, был противопоставлен Гвидо Пренсти – главе партии, которая, опасаясь растущего могущества монголов, не желала союза с Чингисханом. Голоса разделились примерно поровну, и ни один кандидат не смог получить перевес, пока в дело не вмешался двадцатидвухлетний император Фридрих Гогенштауфен. Пообещав свою поддержку одновременно обеим партиям, он предложил в качестве компромисса избрать своего бывшего наставника – Ченчио Савелли. Это был пожилой человек, имевший невластный, уступчивый характер. Как обычно бывает в подобных случаях, обе партии решили, что слабый понтифик станет послушным орудием именно в их руках, и вскоре Ченчио Савелли был инаугурирован под апостолическим именем Гонория Третьего.