Слышен щелчок — это срабатывает фотоаппарат Грейси. Через несколько мгновений шаги бостонцев (из штата Массачусетс) разбудили эхо на темных ступенях храма, в котором люди молились — и вполне успешно — за Новую Англию.

3

Он сидел в холле гостиницы, мрачно уставясь в путеводитель. Увидев меня, он — очевидно, под воздействием спонтанных дружеских чувств — сразу же сделал попытку завести разговор.

— Эй, приятель! — завопил он. — Не могли бы вы ответить мне на пару-тройку вопросов? Ну, спасибо… это чертовски мило с вашей стороны. Официант, пару сухих мартини! Так вот, сдается мне, что я приехал не в тот город! Видите ли, я ведь уже побывал в Линкольншире, в Глостершире и в Вустершире и — черт, как же там? — ага, в Херефордшире! И везде осматривал ваши хваленые соборы. И вот на тебе — на очереди Питерборо и его собор. Я ведь чувствовал, что это будет повторением пройденного… а значит, просто выбросил день коту под хвост! Может, мне следовало сразу двинуть в Или?

Я попытался проникнуться его проблемой, но не слишком успешно.

— То есть вы хотите сказать, что на вас не произвела впечатление особая мощь здешнего норманнского нефа?

— Нет, сэр, — со всей категоричностью заявил американец. — Мне кажется, что глостерширский неф покруче будет.

— А как насчет норманнской апсиды? Ведь она считается гордостью Питерборо! Или же замечательный западный фасад — недаром его называют «самым красивым портиком в Европе»!

— Пожалуйста, помедленнее, сэр, — внезапно воскликнул мой собеседник. — Как вы говорите? «Самым красивым…» чем?

Он вытащил блокнот, ручку с золотым пером и принялся записывать.

— Предпочитаю ничего не откладывать на потом, — пояснил он с дружелюбной улыбкой.

— Ну, тогда вам непременно надо записать историю этих храмов, — предложил я. — Ведь соборы не появляются, так сказать, на ровном месте. Мол, привезли два воза кирпичей и принялись строить. Нет, сэр, за каждым английским собором стоит своя история, в которой намешаны и любовь, и вера, и борьба… Вот, скажем, с собором Питерборо связана красивая любовная история. Жил-был некогда саксонский король по имени Пеада, и он без памяти влюбился в прекрасную принцессу, которую звали Этеледа…

— О, боже! Эти варварские имена сведут меня с ума!

— Не берите в голову, сэр. Для того времени это обычные имена. Так вот, король был язычником, а его возлюбленная христианкой. И девушка пообещала выйти за него замуж, если Пеада примет христианство. Это, кстати, нередкое явление: многие саксонские королевства обрели истинную веру благодаря женскому влиянию. Король согласился, и в результате вся Мерсия приняла христианство. В ознаменование этого события построили церковь — на том самом месте, где сейчас стоит собор.

Американец лихорадочно строчил в своем блокноте.

— Все это случилось до Вильгельма Завоевателя? — деловито поинтересовался он.

— Официант! — помахал я рукой. — Будьте добры, еще два сухих мартини!

После чего уселся поудобнее, решив все-таки выяснить, с какой целью мой собеседник пересек Атлантику.

На самом деле такое происходит довольно часто: целые толпы неглупых и вполне разумных американцев — а, поверьте, никто не относится с большим уважением к американским туристам, чем я, — тратят немалые средства на то, чтобы приехать в Европу, а приехав, бесцельно блуждают, напоминая собой корабль без руля. Это всегда меня удивляло. И сейчас я решился задать наконец мучивший меня вопрос и получить информацию, так сказать, из первых рук. Американец отвечал с подкупающей откровенностью.

— Видите ли, сэр, — начал он, подвигая свой стул поближе, — дело в том, что у себя на родине я добился немалых успехов. В настоящий момент я являюсь вице-президентом такой-то компании — и это всего спустя шесть лет после того, как я поступил стажером в одну инженерную фирму, возникшую в ходе известного бума в Кентукки. Можете представить, сэр, как переменилась моя жизнь. Теперь мне приходится посещать всяческие званые обеды, корпоративные вечеринки и прочие подобные мероприятия. И я понял, что для дальнейшего прогресса мне нужно научиться поддерживать светскую беседу — а значит, я просто обязан повидать старушку-Европу! Мне до смерти надоело сидеть и молча слушать, когда какие-нибудь старые курицы обсуждают Рим, Флоренцию, Стратфорд-на-Эйвоне и прочую чепуху. Поверьте, сэр, человек, который не бывал во всех этих местах, не имеет никаких шансов…

Этот парень определенно начинал мне нравиться. Искренность, с которой он излагал цели своего приезда, просто подкупала.

— Итак, вы решили совершить турне по Европе?

— Ну да! Я взял отпуск на пять недель. Две из них придется провести на трансатлантическом лайнере, а остальные три отведены на знакомство с Европой… Я уже побывал в Риме, Венеции, Флоренции и Неаполе; осмотрел Париж и Стратфорд-на-Эйвоне, и все ваши чертовы соборы… И полагаю, теперь, когда я вернусь обратно, мне будет о чем порассказать. Можете не сомневаться, сэр, теперь я вполне образованный человек!

— Возможно, вам было бы проще и дешевле накупить книжек и прочитать их у себя на диване?

— Э нет, сэр! Это не заменит путешествия. Все необходимо увидеть собственными глазами… Кстати, вы хорошо знаете Лондон? Вы оказали бы мне большую услугу, если б подсказали, как бы уложиться с осмотром в один день…

Я отвел его в кафедральный собор и постарался объяснить — не останавливаясь на архитектурных особенностях, — что все эти величественные церкви по сути представляют собой урны, в которых хранится прах английской истории. В этих сумрачных переходах живет прошлое нашей страны, а оно неразрывно связано с нашим настоящим. Ведь здесь, под гулкими сводами соборов, собраны все те, кто так или иначе — через бури и неурядицы, через упругий полет стрелы и дым пожарищ, через словесные войны, через великолепные победы и не менее великолепные поражения — формировал судьбу английского народа.

Мы остановились возле могилы Екатерины Арагонской, первой жены Генриха VIII — несчастной королевы и, возможно, одной из самых несчастнейших женщин, чья жизнь и чей характер достойны восхищения последующих поколений. Тем не менее большинство посетителей беспечно проходят мимо простой мраморной плиты, на которой высечены всего два слова — «Екатерина Английская». На долю этой мужественной женщины выпали все несчастья, которые только могут постичь нелюбимую и одинокую жену. По сути, она была жалкой пешкой в политической игре; человеком, чью жизнь безжалостно перемололи дипломатические жернова; самой униженной и страдающей стороной в знаменитом любовном треугольнике — Генрих, Екатерина, Анна Болейн.

Лично я не устаю восхищаться поступками этой женщины. Ведь это ей в отсутствие супруга (Генрих VIII находился за границей) пришлось столкнуться с серьезной угрозой для государства: Яков IV Шотландский решил воспользоваться удобным моментом и вторгся в пределы Англии. И как же в такой ситуации поступает королева? Может, сообразно своему полу и рангу, спешит укрыться за надежными крепостными стенами? Нет, она собирает войско, держит вдохновенную речь и отправляет на битву на поле у Флоддена, которая и была блистательно выиграна. Увы, подобное беспримерное мужество не обеспечило ей любви и благодарности мужа. Целый год Генрих VIII отчаянно интриговал, дабы получить развод с Екатериной. Сколько унижений и несправедливых обвинений довелось ей вынести за этот срок! И никакие разговоры о новой любви Генриха, о его стремлении обзавестись наследником престола не способны оправдать недостойное поведение короля. На мой взгляд, весь этот затянувшийся скандал так и останется одной из самых постыдных страниц в семейной истории английской короны. Когда сломленная печалью и болезнью Екатерина наконец умерла (кстати, к нескрываемой радости Генриха и его новой пассии), ей пришлось пройти еще через одно, уже последнее унижение: несчастную женщину похоронили не в королевской усыпальнице, а в малоизвестной церкви Питерборо. Оставим на совести короля заявление о том, что он обеспечил Екатерине «самую замечательную усыпальницу, которая только существует в Англии». И если призрак толстяка Генриха, ненасытного жизнелюба и ловеласа, когда-нибудь заглянет под своды здешней церкви, надеюсь, ему станет стыдно за эту скромную, всеми позабытую могилу. Королева Екатерина, несомненно, заслужила более приличное захоронение.