— А моя мать? — перебил Стромов.

Антуан бросил на него красноречивый взгляд.

— Твоя мать была его парой. Думаю, тебе не стоит объяснять, что это значит? Но даже с ней он несколько раз терял контроль над собой. Его агрессия порой была беспричинной, но она стоила многих жизней.

— Врешь!

Кирилл сделал в его сторону пару шагов. Кто-то попытался его остановить, но он, не глядя, оттолкнул чужую руку.

Антуан медленно покачал головой:

— Это правда. На одной из встреч твой отец сорвался и напал на представителя властей. Мужчина умер почти мгновенно: Захар сломал ему шею прежде, чем кто-то смог его остановить. В ответ телохранители чиновника открыли огонь по толпе. Было убито около десятка веров и две женщины из числа звериных невест. После этого несколько лет человеческие девушки не желали к нам приезжать. Никто не желал. Нас боялись. Мы оказались отрезанными от всего мира, но Захар убедил всех, что для нас это только лучше. На тот момент никто даже не представлял, каково это — жить в такой изоляции. Это сейчас с нами торгуют, общаются, у нас есть больницы и интернет. А тогда? За несколько месяцев мы опустились до уровня пещерных людей. Сначала нам отрубили электричество, потом не стало горючего. Мы остались без света, без связи с внешним миром. Да, мы пытались наладить быт, делать хоть что-то, но все понимали, что это бессмысленно. Нас оставили здесь умирать!

Лика потрясенно молчала. В словах отца, этого закоренелого негодяя, ей послышался крик души. И в ответ на это в памяти что-то откликнулось.

— Да, я что-то такое помню… — прошептала она. — Этого не было в учебнике по истории Химнесса, но наш профессор как-то обмолвился, что авторы намеренно удалили некоторые эпизоды. Мол, есть вещи, о которых потомкам не стоит знать.

— Вот именно. — Взгляд Андрулеску припечатал Кирилла к земле. — С нами осталось два человека. Это были работники лаборатории, которые не успели покинуть остров. Их банально забыли. Захар приказал их убить, но в тот день ко мне пришла твоя мать, Кирилл. Она просила помочь им укрыться. Одним из этих людей был Павел Мещерский, вторым — его ассистент Генри Нейман. Они смогли реанимировать старую рацию и связаться людьми. Рассказали, что здесь происходит. Точнее, это я их заставил. Мне надоело смотреть, как мы превращаемся в свору диких собак, как самые рассудительные из нас превращаются в агрессивных чудовищ.

Он замолчал, следя за тем, как меняется лицо Анжелики.

— И, что было дальше? — спросила девушка, боясь услышать ответ.

— С ними связался один человек из правительства. Его интересовали эксперименты, которые проводились на Химнессе, и он был не рад, когда их закрыли. Он предложил сделку: жизнь Стромова и его приверженцев в обмен на помощь с материка.

— И ты согласился?!

— Нет. — Он покачал головой. — Я не мог решать все один. Я собрал всех взрослых мужчин, кто был еще в состоянии мыслить, и передал им слова этого человека. Он обещал восстановить для нас статус-кво, если мы, как он выразился, избавимся от помехи.

— Значит, мой отец был всего лишь помехой для всех? — горько усмехнулся Кирилл, опуская руки. Лика увидела, как он разжал кулаки, и на его ладонях красными отпечатками вспыхнули следы от когтей. — А моя мать? Мои сестры? Они кому помешали?

— Они стали случайными жертвами. Парни, которых я за ними послал, не успели. Бунтовщики загнали их в старую лабораторию и закрыли.

— И ты так спокойно об этом сейчас говоришь?

— Не вижу причин для эмоций. — Андрулеску повел плечами. — Мне жаль, что так получилось, но это было давно. Химнесс сделал свой выбор. Но я дал ему этот выбор, а твой отец — нет.

— Да, повторяй себе это почаще, может, однажды поверишь. И что, — Кирилл огляделся, — вы все счастливы теперь? Довольны тем, что имеете?

Он пытливо вглядывался в лица парней, сам не зная, что хочет в них найти. Но все они мрачно молчали. Каждый думал о том, что, возможно, это его отец в ту роковую ночь стал невольным убийцей.

Лика, метнув на отца предупреждающий взгляд, подошла к Кириллу и положила руку ему на плечо. Чуть сжала пальцы, ощущая, как его трясет изнутри. Это пожатие заставило Кира посмотреть на нее, и в его глазах она увидела старую рану, которая все еще не зажила. Да и вряд ли сможет зажить.

Слишком больно терять родных. Слишком бессмысленной бывает жестокость. А смерть ничем нельзя оправдать. Даже всеми благими намерениями.

Подняв руку, она осторожно отвела с его лица прядь волос, под которой скрывался шрам.

Кир поймал ее руку. Покачал головой — не надо.

— Это единственное, что осталось на память, — прошептал он, на секунду прижимая ее ладонь к своим губам. — Павел Мещерский спас меня из огня.

— Да, чертов старик не стал дожидаться морскую пехоту, которую отправили для усмирения бунта, — проворчал Антуан, наблюдая за ними. — Просто украл лодку со станции. Обычную, с веслами. На таких опасно заплывать далеко, но он все же рискнул отправиться к Тайре и, как потом выяснилось, ему повезло. Его подобрал патрульный катер. Только я все не мог понять, почему он удрал не сам, а еще и тебя прихватил. Зачем ему нужно было так рисковать ради мальчишки-вера? Но теперь все понятно. Он, видимо, знал, что ты не такой, как все. Еще до прикрытия лаборатории Мещерский работал над препаратом, способным подавлять наши инстинкты. Тогда полным ходом шли эксперименты с биотрансформацией, и этот препарат должен был ее контролировать. Но когда финансирование прекратили, он не оставил своих исследований. Просто сбежал с тобой, чтобы продолжить на материке. И, как я понимаю, у него получилось?

— Ты должен бы знать, — Кирилл бросил на него пронзительный взгляд.

— Как видишь, и я иногда ошибаюсь. Ты ведь уже встречался с Каховским? — Антуан дождался утвердительного кивка. — Так вот, у него та же проблема. Только в отличие от тебя, у него нет волшебной пилюли, помогающей контролировать оборот. При мне Мещерский создал особую смесь для инъекций, но она действует только двенадцать часов и постепенно вызывает зависимость. Без нее становится невозможно сдерживать Зверя. А та, что есть у тебя?

Кирилл опасно прищурился.

— Это тебя не касается.

— Неужели? — Андрулеску кивнул, и несколько парней незаметно выросли за спиной Лики и Стромова. — А у меня другое мнение на сей счет. Ты ведь давал эту смесь Анжелике? Зачем? Что в этом препарате особенного?

Лика незаметно придвинулась к Киру, желая почувствовать его уверенность и тепло, прислонилась спиной к его груди, нащупала большие ладони мужчины и положила себе на живот, накрыв сверху своими руками. Он ответил ей тихим пожатием. Сейчас, когда им в затылок дышало с пяток тренированных веров, а еще четверо окружили слева и справа, чувствовать себя в безопасности было смешно.

Но Лика откуда-то знала: все это блеф, в этом месте ей ничего не грозит. Никто из этих парней не тронет ее и пальцем.