Тем временем я нашла за диваном забытые полбутылки вина и уселась на подлокотник, болтая ногами, попивая вино и наслаждаясь набирающей силу ссорой.

Карен наорала на Шарлотту за то, что та сказала Саймону, будто это она, а не Карен приготовила ужин, потому что она, Шарлотта, не сделала ничего. Ничего! Только почистила пару морковок, и все…

Я улыбнулась Дэниелу, забыв на минутку о том, что случилось в прихожей. Или почти случилось. Он радостно ухмыльнулся мне в ответ, но тут я вспомнила о том, что случилось или почти случилось в прихожей, вспыхнула и отвернулась.

Потом я нашла бутылку джина и прикончила то, что в ней оставалось. И все равно я не была достаточно пьяна. Я вспомнила, что когда-то ставила в буфет бутылку рома, но последовавшая поисковая кампания ни к чему не привела.

— Наверное, это Гас украл ром, — предположила Карен.

— Наверное, — угрюмо согласилась я.

В конце концов я признала поражение и пошла спать. Одна. И тут же вырубилась.

Я проснулась в семь утра — ведь это была суббота, — с ощущением, что что-то не так. Что?

«Ах да!» — вспомнила я.

«Ох, нет!» — тут же пожалела я о том, что вспомнила.

К счастью, у меня было такое тяжелое похмелье, что я сумела снова заснуть.

Когда я проснулась второй раз, было уже около десяти часов. Воспоминание о том, что я потеряла Гаса, стукнуло меня по голове, как сковородка. Я поднялась и дотащилась до кухни. Шарлотта и Карен наводили там порядок. После вчерашнего ужина осталось столько еды, что я чуть не расплакалась, но сдержалась, потому что не хотела, чтобы Карен и Шарлотта решили, будто я плачу из-за Гаса.

— С добрым утром, — сказала я.

— С добрым утром, — ответили они.

Я ждала. Я даже затаила дыхание, надеясь, что одна из них воскликнет: «Ой, а тебе звонил Гас!»

Но ни одна из них не воскликнула.

Я знала, что не было смысла спрашивать их, звонил ли Гас. Они обе отлично понимали, как мне это важно. Если бы он позвонил, то они сразу же сообщили бы мне об этом. Думаю, ради такой новости они даже разбудили бы меня.

Но даже понимая это, я неожиданно для себя выпалила:

— Мне никто не звонил?

— Э-э… нет, — пробормотала Карен, не глядя на меня.

— Нет, — подтвердила Шарлотта, — никто не звонил.

Я же отлично знала, каков будет ответ, почему же он так огорчил меня?

— Как твоя лодыжка? — спросила я Шарлотту.

— Нормально, — ответила она застенчиво.

— Я сбегаю за газетой, — предложила я. — А потом помогу вам убираться. Купить что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Мне не нужна была газета. Но я знала, что если буду кружить возле телефона, то он никогда не зазвонит. Если Гас и проявится, то произойдет это скорее всего тогда, когда меня не будет дома.

Вернувшись, я остановилась в прихожей, ожидая, что мне навстречу выбегут Шарлотта или Карен и, задыхаясь от возбуждения, крикнут: «Угадай, кто сейчас звонил?» Или: «Угадай, кто пришел?»

Но никто не выбежал мне навстречу и ничего не крикнул, задыхаясь от возбуждения. И мне пришлось самой идти на кухню, где мне вручили полотенце и поставили у раковины.

— Мне никто не звонил? — услышала я свой собственный голос.

Карен и Шарлотта отрицательно качнули головами. Я сжала губы. Больше не буду спрашивать, пообещала я себе. К чему усугублять свое отчаяние и надоедать соседкам своим несчастьем.

Вместо этого я решила последовать совету всех женских журналов: Чем-нибудь Заняться. Предполагалось, что Чем-нибудь Заняться очень помогает, когда надо отвлечься и не думать о сбежавшем мужчине. Мне повезло: в доме после званого ужина Карен было море работы — правда, я не ожидала, что мне тоже придется участвовать в уборке. Я думала, что ко мне проявят сочувствие и снисхождение, что Карен освободит меня от хозяйственных забот в честь моего особого положения — ведь меня бросил Гас.

Зря я так думала.

— Займись чем-нибудь, — заявила она и продолжила загружать раковину грязной посудой. — Отвлекись, не думай о нем.

И я расстроилась еще больше. Я хотела симпатии, я хотела, чтобы меня пожалели, чтобы ко мне отнеслись, как к больной. А посуду мыть я совсем не хотела.

Все, кто утверждает, будто «Займись Чем-нибудь» помогает при разбитом сердце, ошибаются. Потому что я в тот день все время чем-нибудь занималась и при этом все время думала о Гасе. Да и как мытье полов в ванной, где кого-то стошнило прошлой ночью, могло улучшить мое настроение? А еще я пропылесосила всю квартиру, вымыла все неразбитые стаканы и тарелки, собрала и вынесла на помойку все разбитые стаканы и тарелки и приклеила на мусорный ящик предупреждающую записку, чтобы бомжи не поранились. Я выкинула окурки из тысячи пепельниц, закрыла фольгой миски с оставшейся едой и убрала их в холодильник, где они заняли ценное пространство, предназначавшееся для хранения трехнедельного запаса обезжиренного йогурта, и где они будут обрастать плесенью, пока мы их не выкинем. Еще я попыталась отскоблить стеарин с ковра, но не смогла и поэтому передвинула диван, чтобы закрыть пятно. И я постоянно думала о Гасе.

Мои нервы были на пределе. Телефон звонил весь день, и каждый раз я вздрагивала и судорожно молилась: «Пожалуйста, Боже, пусть это будет Гас». Сама я боялась отвечать на звонки — потому что вдруг это действительно был Гас. Не могла же я допустить, чтобы он подумал, будто я жду его звонка. Это было бы непростительно. Поэтому Шарлотте приходилось отрываться от чистки пригоревшей кастрюли, а Карен — от медленного хождения по квартире с освежителем воздуха и подходить к телефону вместо меня.

И, как и положено брошенной женщине, каждый раз я настаивала, чтобы они выжидали, пока телефон не прозвонит минимум десять секунд.

— Нет, подожди еще немного, — просила я, раз за разом. — Пусть еще позвонит. Нельзя, чтобы он подумал, будто мы бросились отвечать.

— Но мы же бросились, — озадачилась Шарлотта. — По крайней мере, ты бросилась.

Но ничего не помогало. Только один раз за весь день позвонили мне, и это была моя мать.

— Почему вы так долго не отвечали? — спросила она, когда Шарлотта печально передала мне трубку.

И вдруг, совершенно неожиданно для меня, наступил субботний вечер.

Субботний вечер всегда занимал в моей жизни ведущее место. Для меня это был прекрасный момент, яркое пятно в мрачном мире. Но пустой субботний вечер, субботний вечер без Гаса — оказалось, что это страшное явление.

Шесть (неужели всего шесть?) предыдущих субботних вечеров были заняты, потому что я была с Гасом. Иногда мы куда-нибудь ходили, иногда оставались дома, но что бы мы ни делали, мы делали это вместе. А теперь мне казалось, будто раньше у меня никогда, никогда не было свободного субботнего вечера. Я не знала, что делать с этой жуткой вещью. У меня было ощущение, словно мне сунули в руки змею и велели поразвлекать ее несколько часов.